Сергей Байбаков - Воины Беловодья

Память назойливо подсказывала, что он видел, случайно проникнув в искупление ее грехов. Ни с того ни с сего вспыхивали воспоминания, как она пытала и умерщвляла несчастных беременных женщин. Как вводила им в кровь смертельный раствор, чтобы потом посмотреть, во что превратится плод. Он помнил и заляпанный кровью кафель стен и лужи густой темной крови на — опять же — кафельном полу. Этого он никогда не забудет!..

Сон не шел. Кирилл сидел в кресле и рассеяно тыкал в клавиатуру ноутбука. Мыслями он был далеко. К утру, наконец, вернулась Шейла. На безмолвный вопрос: мол, ну как волки? — Шейла лишь вильнула хвостом и улеглась у камина. Весь ее вид выражал презрение к диким гостям.

— Хорошо, что мы с тобой не нагрешили, — пробормотал Кирилл, в свою очередь укладываясь на необъятной кровати. — А если точнее, я не нагрешил. Интересно, есть ли у собак место, куда они идут после смерти? Этот мир не для вас, это уж точно. Ваши души исправлять не надо. Живете как положено. Охотитесь, когда надо. Плодитесь по расписанию, чуть ли не по часам. Хотя и тут есть собака, и для нее в этом месте раздолье. Ты понимаешь, о ком я говорю? О твоем любезном господине Грее. Интересно, а он тоже демон? Или нет? Как думаешь, псина?

— Грей многое может, — зевнула Шейла. — Он сильный и смелый парень. Спи, вожак…

На следующее утро Кирилл проснулся рано и сразу же направился к замечательному крытому пруду. Долго плавал, наслаждаясь. Открытая вода не шла с душем ни в какое сравнение. И Шейла привыкала к купанию: собака уже не сопротивлялась, когда он ее затаскивал в воду.

Искупавшись, он решил отложить завтрак. Захотелось сначала прогуляться с Шейлой по парку на восточной стороне замка. В нем он еще не ходил.

Парк оказался замечательным: никаких тебе гаревых дорожек, аккуратно подстриженной травки и вылизанных газончиков. Только толстый ковер опавшей листвы под ногами, высокая, пока еще зеленая, трава на полянках да буйство красно-желтых кленов.

Впрочем, на первозданный лес замковый парк мало походил. Не видно ни коряг, ни завалов, ни топких мест. Он представлял собой просто маленькую чистую кленовую рощу на свободном от зданий месте. Видимо, за парком все-таки велся, хоть и минимальный, но присмотр.

Шейла задрала морду, ловя одной ей ведомые запахи. Овчарка с мольбой глянула на вожака, глухо тявкнула и, не дожидаясь ответа, припустила вглубь. Только хвост меж толстых стволов мелькнул! Кирилл неспешно, мягко шурша листвой, пошел вслед.

В середине парка он увидел небольшой, наполовину затянутый зеленой ряской пруд. Кое-где по берегу пруда стояли каменные, наполовину вросшие в землю скамейки. Их ножки покрывал густой слой мха.

На одной из скамеек сидел кот-демон Балор. Казалось, он увлеченно беседует с бывшим проводником Кирилла — монахом Яковом. В это утро Балор был наряжен в серо-синий, походивший на мушкетерский, плащ. Голову кота украшал изысканный берет с неизменным пушистым пером. Впрочем, в сравнении со вчерашним, перо оказалось весьма скромного размера. Балор был облачен в бархатный камзол и короткие, опять же бархатные штаны с буфами. На задних лапах изящные туфли с большими пряжками.

Кирилл направился к ним. И подходя, услышал часть весьма примечательной беседы.

— А расскажи-ка мне неразумному, — с ленцой цедил Балор, одновременно полируя мягкой подушечкой свои и без того ухоженные и белоснежные когти. — Расскажи, как обвиняемая приговаривается к пыткам? Как она пытается в первый день, и можно ли ей обещать сохранение жизни?

Кирилл опешил. Причем тут обвиняемые? О каких пытках спрашивает кот?

Яков с мольбой смотрел на Балора. Его губы зашевелились. Монах что-то тихо отвечал. На лбу выступили крупные капли пота. Рыхлое одутловатое лицо посерело, а кисти рук подергивались.

— Э-э-э… — протянул Балор и раздраженно отшвырнул подушечку прочь. — Ты как всегда ошибаешься, любезнейший! На дыбу ведьму поднимают, когда идет второй способ допроса, и пока продолжается пытка, ей читаются показания свидетелей. То, что ты мне сейчас промямлил, совсем не соответствует заданному вопросу. Почему я должен знать твою писанину лучше тебя? Ты что, когда писал, не ведал, что творит твоя рука? Не верю!

Услышав сзади шелест, Балор обернулся и, увидев Кирилла, дружелюбно раздвинул в улыбке губы. Обнажились острые клыки.

— А-а! Кирилл! — воскликнул кот, поднялся со скамьи и сделал несколько шагов навстречу. — Как спалось, любезный друг? Надеюсь, хорошо? Кошмары не мучили?

Кот протянул лапу и так же, как и накануне, немного задержав в ней ладонь Кирилла, помял ее. Видимо, такая у него была привычка здороваться.

— А я, как видишь, — кот ткнул лапой в сторону монаха, — пол-утра бьюсь с этим творцом. Совсем не помнит, чему сам когда-то учил. Якобы забывать стал. Прикидывается, наверно. А ведь твое творение известно, — кот обернулся к Якову, — и, причем, известно в самых высоких сферах, — тут Балор указал на голубое небо, по которому неторопливо плыли легкие белые облака. — Его там знают. Ты понимаешь, о Ком я говорю?

Монах вздохнул, кивнул и повесил голову.

— Ты знаешь, Кирилл, — угрюмо сказал Балор, — там содрогнулись, когда узнали, о чем идет речь в опусе этого смиренного ханжи. Все содрогнулись. Ты не читал его книжицы? Ах, да! Ты же не знаешь, кем был этот скромный монах. Поступим так. Яков, сейчас ты проводишь господина Кирилла в свое жилище и без утайки все ему подробно расскажешь. Ты не против, Кирилл? Я буду ждать вас здесь, хочу поближе познакомиться с Шейлой.

— Знакомься! — Кирилл махнул рукой. — Только баловать ее не надо. Итак, Яков, куда идти?

Яков отвесил поклон и, бросив на Кирилла быстрый взгляд, сделал жест рукой. Как бы пропускал. Мол, господин, я буду следовать за вами.

— В ту сторону, господин. Во-он к той башне. Я следую за вами…

Ну что же, время есть. Отчего бы не послушать первоисточник. Кирилла с самого начала интересовал вопрос: кто же этот монах Яков?

Яков подошел к башне, что стояла в дальнем углу замка, и толкнул неприметную дверь. Она медленно, со скрипом распахнулась. Поклонившись, монах широким жестом пригласил Кирилла войти.

Кирилл с любопытством оглядывался. Он оказался в длинной узкой келье. Из оконца, расположенного высоко под потолком, бил хмурый свет. От серой каменной кладки стен тянуло холодом и почему-то пылью. Хотя пол в келье был подметен, и, как он успел заметить, в ней царила опрятность.

«Странно, что у него так мрачно, — думал Кирилл, — ведь на улице солнышко светит, осень в разгаре. Тепло. Золото и багрянец везде. В других помещениях замка не холодно, а тут будто в погребе».