Павел Кошовец - Просо судьбы

Что сказать? Гном пошатнулся, сделал шаг назад, встряхнул башкой, потёр ушибленную скулу, потрогал набухающий нос и радостно оскалился.

— Эх, хорошо! Хоть и слабовато. Всего чуток хмеля вышибло. А я так мечтал, что на бочоночек вы меня освободите, сэр рыцарь. Чувствую, экономите силушку для драконов. Но учтите, я вас жалеть не буду — состязание — есть состязание. Как у нас говорят: в силе удара заключена вся степень уважения к противнику!

РоАйруци перекосило, его холёное лицо, уже растерявшее спесь и высокомерие, сейчас выражало как минимум неприязнь и злость.

Ностромо стал напротив него.

— Эй, Нос, — раздался весёлый голос Ройчи, — что-то не дорос до благородного сэра. Может табурет принести?

И действительно, гном, будучи на голову ниже человека, к тому же не отличался особенной длинной рук, поэтому было непонятно, как он даст «ответ».

— Ничего-ничего, как-нибудь сам справлюсь, — пробурчал тот на смешки. — При надобности я и дракону нос разобью.

Он как-то неожиданно подпрыгнул, резкий, едва заметный отвод локтя назад и…

Тьяри хлопнулся на задницу, вроде даже чуть проехал по земле и опрокинулся назад.

Нужно отдать ему должное — очухался он быстро. Подскочил, отряхиваясь под всеобщее улюлюканье. Ярость на его лице была чуть ли не осязаема — это ж надо такой конфуз! На глазах у толпы зрителей его уронил какой-то коротышка, состоящий исключительно из пива!

Он моментально отыскал ухмыляющуюся цель и, сделав три размашистых шага, без предупреждения нанёс удар.

Увидел ли это ещё кто-то, кроме неё, но Брада успела заметить, как при приближении РоАйруци гном как-то весь подобрался и в самый последний момент чуть наклонил голову, подставляя под кулак лоб. Но удар был столь сильный и мощный, что подгорного отнесло в окружающую толпу.

РоАйруци зашипел сквозь зубы, будто рассерженный кот и потряс ушибленными костяшками пальцев — а что, гном-то его предупреждал, что не голова у него, а камень.

Сам же подгорный, съехавший по рукам на пятую точку, замер с какой-то идиотской, блаженной улыбкой — осмысленность в его глазах отсутствовала напрочь. На лбу буквально вырастала, наливалась цветом огромная шишка. А рот приоткрывался, явно в ругательствах.

Брада, ради удивительного зрелища, решившая размять ноги, видела, как какой-то доброхот склонился над «светлым», не пытаясь помочь встать — это было запрещено правилами, намереваясь из невнятной речи подгорного почерпнуть что-то полезное для себя — у каждого народа были свои забористые выражения, иметь которые в своём лексиконе жаждал каждый уважающий себя разумный. Поднял руку, шикнул, призывая народ к тишине. И когда люди, подталкивая локтями особо громогласных и эмоционально не сдержанных, утихомирились, то наконец-то можно было расслышать, о чём бормочет оглушенный гном.

— …И тогда папаша, дракон этакий, дай Дравин ему здоровья, так вмазал мне пряжкой в лоб, что искрами из глаз можно было поджигать очаг! Ох и тяжела ноша смирения! Но дар рассудительности таки бросил свои ростки в моей башке. Ненадолго, правда, но это уже другая история. И вот с тех пор удар по голове частенько заставлял меня задуматься… Ух и хорошо вмазал ты, человече. Уважаешь, поди, — он наконец-то зашевелился, во взгляде, скользнувшем по внимающим головам и остановившемся на лице уже успокоившегося, выплеснувшего свою ярость, возможно даже и сожалеющем о вспышке и её последствиях, рыцаря. Кряхтя и упираясь в землю, он встал. — Сейчас и ты узнаешь, как я тебя уважаю, — в голосе подгорного отнюдь не было угрозы, но Тьяри невольно поёжился.

— Готов? — утвердительный кивок.

В облике рыцаря, нужно отдать ему должное, не было ни тени сомнения, даже намёка на слабину. Он уже понял, что по собственной глупости (или молодости), влез в эту авантюру. А соперник у него достойный. Хоть и наёмник.

Гном вновь продемонстрировал свой коронный прыжок. И удар. Звук, пожалуй, был послабее. Да и сам замах покороче. Но рыцарь рухнул, как подрубленный.

— Всё, — прокомментировал стоявший недалеко Ройчи и развернулся, чтобы снова упасть на облюбованный чурбачок. Но его придержала за руку Руфия.

— Он же не сильно ударил, правда? — она вопросительно глянула на него.

Наёмник пожал плечами.

— Дело не в столько в силе удара, а в том, куда он направлен, — сказал поучительно. — Будет время, я тебе расскажу и об этом. А теперь не пора ли нам продолжить занятия? — сделал строгое лицо, но, наткнувшись на умоляющий взгляд девочки, никак не хотевшей пропустить концовку спонтанного соревнования, вздохнул, как бы идя навстречу. — Ладно, только с тебя парочка яблок.

— Хорошо-хорошо, — захлопала в ладоши Руфия, оглянулась, кого-то ища глазами, и объект её поисков найти было не сложно. — Рохля, малыш, мне нужна твоя помощь…

Брада только покачала головой. Сегодня, воистину, день открытий. Дальше слушать речь девочки она не стала, а направилась к группке людей, кучковавшихся над неподвижным телом сэра РоАйруци.

Двое сопровождавших рыцаря воина обменивались хмурыми многозначительными взглядами, видно, даже не представляя, как преподнести произошедшее графу РоАйци, родственнику и наставнику пострадавшего. Ещё несколько зевак просто топталось рядом, обмениваясь мнениями. А над самим безвольным телом склонился, кто бы вы думали? Гном.

Он вновь что-то бормотал про себя, проводя какие-то манипуляции — касаясь своими короткими жёсткими пальцами каких-то точек на теле и голове бессознательного РоАйруци (возвышавшиеся рядом воины, может быть и возмутились, но, наверное, подумали, что хуже уже не будет). И тут рыцарь открыл глаза, наполненные непониманием и болью и прошептал:

— Нос цел?..

— Всё на месте, — мягко ответил гном. — Ну, вот видишь, всё хорошо, ничего страшного не произошло. Ты ведь крепкий и сильный, ты ещё всем покажешь, где драконы зимуют, — он поднял голову на оживившихся мужчин. — Я же говорил, что всё будет хорошо. А так нервничать и переживать, как вы, не стоит — это вредно для здоровья. Дядя Ностромо всегда говорит правду, — задумался. — Даже когда выпьет много пива, — он встал, отряхнул колени. — Ему нужен покой, и через время станет, как новенький, — его взгляд упал на рыцарский меч в ножнах, и глаза заблестели. — Вы только представляете, чтобы было, будь у него в руках эта железка? — он требовательно протянул руку.

Воины переглянулись, и тот, что держал оружие, нехотя дал его. Гном более внимательно, но уже со знанием дела осмотрел простую, но удобную рукоять, оголил сталь, улыбнулся, вернул ножны и, сопровождаемый двумя парами настороженных и сколько-то любопытных глаз, отошёл на свободное пространство, где, чуть подержав в руке оружие, как бы проверяя балансировку, неожиданно… закрутил его вокруг себя…