Павел Кошовец - Просо судьбы

Со снежными троллями Шимон ещё никогда не пересекался, но некоторые данные по ним у него, конечно же, имелись. Ключевые позиции были такими: тупые, крайне агрессивные, любители пожрать и выпить. На этом он и решил сыграть — уж больно удобно было добавлять в пиво сонное зелье. Вот только выносливость здорового «тёмного» его озадачила — он устал бегать к стойке и заказывать пенный напиток повторно. И, видимо, это и насторожило принцессу: интересный мужчина, сыплющий разными баснями, игнорируя служанок, самолично гоняет за литровыми кружками, суммируя объём которых можно легко вычислить, что Рохля пошёл на третий бочонок. И если «тёмный», судя по оскаленной роже и гулким ударам по животу, был в восторге от происходящего, то девочка начала нервничать. Вообще, младшая дочь Элия никогда не отличалась излишним доверием к окружающим, при этом была весьма неглупа, поэтому пришлось ей в бокал с каким-то узваром тоже сыпануть сонное зелье.

Тролля за столом удерживало пиво, а принцессу пришлось чуть ли не за руку удерживать за столом — её утомил бесконечный трёп ни о чём (который, впрочем, мешал ей сосредоточиться и задуматься о происходящем), но… Так удачно сложилось — оба практически одновременно начали клевать носом. А дальше всё было просто: уход из трактира, повозка, застава, патруль, пустынные улицы Агробара — и вот он уже добрался до места.

Шимон спрыгнул с повозки и громко постучал кулаком в калитку. Пришлось ещё несколько раз пошуметь, пока засов с той стороны не скрипнул, и перед ним предстал чумазый мальчишка лет двенадцати.

— Драконьи конспираторы, — пробурчал Шимон и ухмыльнулся. — Здоров, малец. Граф РоДвичи здесь обитает? Свежего хлебушка не желает?

— Здравствуйте, дяденька, — покладисто отозвался паренёк, азартно поблёскивая глазами. — Намедни его светлость убыл со своими людьми. Но касательно вас — просил подождать, — отбарабанил мальчишка верный отзыв.

Шимон одобрительно кивнул. Если бы в речи встречающего прозвучало, что граф ждёт его, то это было бы предупреждением: либо опасно, либо засада.

— Открывай ворота — повозку заведу.

Когда он уже был внутри двора, то немного насторожился — отчего никого нет? Перестраховуются? Или, может, ушли на задание, оставив это лопоухое чудо на хозяйках?

— В повозке ничего не трогай. Я сам, — строго предупредил Шимон, бросая косые взгляды в сторону крыльца.

— Дяденька, дай монетку!

Встревоженный Шимон уже собирался огреть наглеца плетью, но вдруг от неожиданной мысли рассмеялся. А ведь и он когда-то был таким, как этот беззубый вихрастый паренёк — наглым, часто битым, но никогда не забывающим обид.

— Ну, хорошо, держи, он потянулся к кошелю на поясе.

И мир неожиданно для него померк.

Когда Шимон открыл глаза, он почувствовал сильный дискомфорт. Во-первых, сильно болела голова — особенно, в месте удара. Во-вторых, он был связан. И, в-третьих, даже если б он желал кого-нибудь позвать на помощь, вряд ли ему это удалось из-за кляпа во рту.

И где он находится? Что за помещение? Уже ночь, или просто изолированная комната? Отсюда вытекали два более интересных вопроса. Первый так себе — как долго он был в отключке? Второй важнее — кто его захватил, и знают ли о грузе? Оставалась слабая надежда, что в деле участвует какая-нибудь мародёрствующая группа «ночных», типа «роз», которые всегда себе на уме — они могли преступить любые договорённости и предать, захватив это место и легко выбив пароль — отзыв. Но куда тогда делись крепкие парни, что здесь должны были оставаться? Вопросы…

Тьма рядом шевельнулась.

— Что, очнулся, крысёныш? — донёсся грубый, насмешливый и… знакомый голос.

Чиркнуло кресало, зажглась свеча, и Шимон в ужасе лицезрел перекошенную злорадную физиономию.

Зерги прислонился к углу, отдышался. Храм Единого возвышался над ним монументальной величественной громадой, прохладные камни приятно остужали лоб. Бросил два коротких взгляда в обе стороны и задумался.

Он таки ушёл от «ночных» (в конце концов, он совсем недавно был одним из них, причём не самым худшим), но далось это ему не так легко, как могло показаться. При этом пришлось значительно покружить по городу, благо пропуск отца Алия ещё действовал. Тщедушный человечек в окровавленной сутане неизменно привлекал внимание патрулей стражи и барражирующих улицы сборных отрядов «добровольных» помощников, а по сути банд мародёров и грабителей, состоящих из городского отребья, но зелёная повязка — отличительный признак мятежника, предусмотрительно завязанная на левом предплечье, делала своё дело, в крайнем же случае он извлекал новоцерковный пропуск. В трактирах или иных общественных местах (если они не были заперты перепуганными хозяевами) ему появляться было не безопасно и схорониться удалось лишь спустя какое-то время, ближе к вечеру в разграбленном и пустом (если не считать трупа мужчины и трёх хозяйничающих псов) доме. Здесь наконец-то, в относительной безопасности он смог раздеться и лицезреть сине-фиолетовый кровоточащий бок — некоторые звенья кольчуги, которой он никогда не пренебрегал, буквально пришлось выдирать с мясом из тела. Да по ощущениям наверняка пострадали рёбра… Ему ещё повезло — болт прошёл по касательной, иначе он давно испустил дух — выстрел из арбалета в упор и лучшие доспехи не выдержат. Собравшись с силами, нашёл кувшин с чистой водой и промыл рану. Искать лечебные мази либо что-то подобное (хоть бы каплю крепкого алкоголя!) в разгромленном доме было бессмысленно, поэтому он оставил всё, как есть и занялся стиркой сутаны, после чего завалился на расстеленные в дальнем от окна углу тряпки, положил под левую руку верный горлодёр и забылся в беспокойном сне.

Не очень сытное питание у святых отцов, рана, потеря крови, бегство — всё это изрядно подкосило его, и пусть неимоверно сосало в желудке — организм требовал еды, решить сейчас и здесь эту проблему было нереально. Вот разве что он доберётся до Храма, встретится с отцом Алием, то тогда о проблемах, связанных со здоровьем, питанием, мытьём и (!) безопасностью можно будет забыть. А сейчас — сон, лекарство пусть и не самое безопасное — ослабевший Зерги не до конца мог доверять своей чуткости — но единственное доступное в арсенале…

И вот он сейчас был почти на месте. Почти. Ибо — вот он Храм, но попасть внутрь — та ещё задача. Сейчас на нём была простая туника и серый шерстяной плащ, под которым его всё равно колотило…

Провалявшись пол ночи, ему пришлось заставлять себя встать, напяливать заскорузлую нательную рубаху — стирать ещё и её, потом надевать влажную, не было никакого желания — появилась даже мысль украсть что-нибудь подходящее, но он тут же с негодованием отверг её (впрочем, не очень активно, ибо проблемы выживания и доставки информации были приоритетней). Погрыз случайно обнаруженную засохшую лепёшку и вышел в безлунную, укрытую тучами ночь. И первая же встречная парочка стражников, отделившаяся от большого патрульного отряда, спешащего куда-то, тут же остановила его. Пропуск на этот раз не сработал, а по алчно вспыхнувшим глазам Зерги понял, что он раскрыт. Мало того, за него наверняка объявлена награда, которую захотят получить все: от «ночных» до вот таких вот стражников и солдат регулярных частей, введённых в столицу. Греха убийства, слава Единому, Зерги удалось избежать, горе — воины находились в изрядном подпитии, да и фигура священника не вызывала у них опасения, поэтому профессиональному вору выключить их ничего не стоило. Жизни он им сохранил, но вот ободрать не постеснялся, так как очень нуждался в обновке, оружии и деньгах, которыми его не удосужились снабдить ни «ночные», ни святые отцы, видимо посчитав, что человек его профессии сам себя прокормит (либо от природной жадности). Оно-то так, вот только Зерги впредь не намерен был возвращаться к своему «ремеслу», а ближайшие тайники, которые он предусмотрительно делал по всему городу, были для него сейчас недосягаемы. Вот так он разжился великоватой одеждой, жменей меди и парочкой серебряных монет. Забросив отработавшую своё и засвеченную сутану подальше, он стал красться по улицам, как это происходило прежде, до дворцового переворота, а увидев прикрытые ставнями, но с пробивающимся светом окна известного ему, но редко посещаемого трактира (это ведь не предместье и не трущобы, чтобы он свободно заходил в местные кабаки), и решил рискнуть. Горячая похлёбка, каша с мясом, кубок вина и баночка целебной мази обошлись ему практически во все финансы. Но он не жалел — оно того стоило. Задерживаться он не собирался — легко было нарваться на неприятности: пересечься со знакомыми «ночными», влезть в драку, которая ему сейчас была совсем ни к чему, или попасть под облаву, но пяток минут он позволил себе понежиться в тепле, прежде чем вновь окунуться в промозглую темень.