Павел Кошовец - Просо судьбы

Эльф поспешил на помощь гоблину, а Ройчи пришлось оттянуться назад — к Ностромо, с трудом отбивающемуся от трёх уруков — баронский ратник с раскроенным черепом уже лежал на бурой от крови брусчатке. И снова выпад, уход, парирование, предсмертный вой врага, защита наручем оглушённого, шатающегося подгорного, опёршегося об него, всё-таки движение вперёд, переступание и спотыкание о тела, уже замершие в неестественных позах или ещё едва шевелящиеся, глаза, залитые кровью, притихший немного лязг и пришедшие ему на смену окрики сорванных голосов, собственное хриплое дыхание, лениво отдающееся в груди и ушах, и они наконец-то вывалились на открытое пространство — преодолев всё-таки, казалось бы, небольшое расстояние схватки насквозь.

Ройчи смахнул с лица влажным рукавом растрепавшиеся волосы, и с неприятным, сосущим чувством лицезрел впереди, локтях в пятидесяти, замерший ряд — больше десятка наездников. Сплюнул, бросил короткий взгляд на хлопающего непонимающе, ещё не пришедшего в себя гнома, оглянулся назад, где всё ещё продолжался смертельный танец между людьми и «тёмными». Ни эльфа, ни гоблина он не увидел.

— Нос, как ты?

— Почти… нормально, — прохрипел тот, морщась и правой ладонью потирая голову — шлем он, как всегда, уже где-то посеял. — А неплохо получилось, скажи?

— Говорю, — негромко подтвердил человек. — Подраться ещё не против?

— А что, надо? — с вялой готовностью отреагировал тот, наконец-то сфокусировав взгляд на замерших уруках с нетерпеливо порыкивающими ягирами. Абсолютно свежих, ещё не побывавших в схватке.

— Боюсь, что да.

— Ну, это всегда пожалуйста, — он отлип от Ройчи, перебросил из левой руки секиру — даже будучи в полубессознательном состоянии он не бросил её. — Славный сегодня денёк, — он утвердился на ногах, перехватил поудобней двумя руками оружие и пригнулся, готовясь к схватке. — В такой и подохнуть не жалко, — хохотнул. — Как говаривал мой папаня, спускаясь в аварийную, заброшенную штольню: несмотря на то, что над головой тонны камня, а тучи закрыли звёздное небо, я знаю, что солнышко светит, а значит и помереть совсем не боязно. Он бы тебе точно понравился, — Ностромо встопорщил в усмешке бороду. — А я весь в него — никогда не понимал любви своего народа к замкнутому пространству и каменному уюту пещер. Свежий воздух, даже в драконьих эльфийских Лесах больше кружит мне голову, нежели романтика подземелий.

Ройчи только усмехнулся — чересчур кощунственные речи, как для подгорного жителя. Тем не менее, товарищ ничего нового не поведал ему. Наклонился, подобрал ятаган в левую руку, взвесил его, взмахнул несколько раз пробно — пойдёт.

— Чего они ждут? — напряжённо проговорил гном, мозоля уруков сузившимися глазами, выровнялся, расправил плечи.

— А тебе что, живи, пока не убивают, — флегматично ответил «светлому» ставший рядом баронский телохранитель, спешенный уже, в посеченных, изрядно испятнанных кровью, доспехах. А потом вдруг, несмотря на их непростое положение, задорно подмигнул Ройчи, и порадовал открытой шальной улыбкой на достаточно молодом, с короткой щёточкой усов и бородой клинышком, лице. Да, хватает в королевстве крепких парней.

— Сейчас начнётся, — буркнул гном.

Действительно, урук, державший бунчук, поднял ко рту рог. Разнёсся хрипло-басовитый звук, пробирающий до глубины души, словно напильник по коже. Ещё раз. И ещё.

И вдруг они увидели, как наездники, кроме двоих, разворачиваются. Ройчи недоумённо оглянулся, проверяя свою догадку, и увидел, как уруки повсеместно выходят из боя, разрывают дистанцию, оставляя озадаченных противников, подхватывают своих раненых воинов, подзывают бесхозных ягиров.

— В сторону! — воскликнул он и, подхватив под локоть, ещё не сообразившего, что происходит, агробарца, потащил его к стене дома — попасть под раздачу от уходящих «тёмных» было бы очень обидно. Тем более, когда кажется, что всё благополучно разрешилось. Ведь обида — совсем не то чувство, что способствует оживлению мертвеца.

С гиканьем пронеслись ягиры, гружёные ранеными, держащимися за стремена бегущими «тёмными». Свистнуло напоследок несколько стрел, были сбиты и зарублены несколько ратников. Парочка воинов, ещё не выйдя из горячки боя, видя спины врагов, устремились за ними, но зычный командный голос быстро охладил эту глупую погоню.

Ройчи постоял несколько удивительно приятных мгновений, просто наслаждаясь относительным покоем и гулкой пустотой в голове и, вздохнув, отлип от камня — пора было искать своих. А главное, где там Худук? Не нуждается ли он в помощи? Как бы чего не случилось… Нет, эта маленькая, зеленокожая лопоухая ящерка не могла взять и просто погибнуть. Листочка он уже обнаружил — высокрождённый бродил среди тел, периодически наклоняясь. Ройчи совсем не удивился, если бы тот помимо сбора стрел потихоньку мародёрствовал. А что, добыча, взятая в бою — это святое. Вот добивать беспомощных врагов эльф бы точно не стал при наличии рядом иных разумных союзников. Что вы, пачкать руки — это не для него. Был бы он сам, или от этого что-то зависело (безопасный тыл, например), тогда б он не поленился проверить окончательное покидание врагами этого мира.

Худук обнаружился сам — он так ругался, сыпал такими воздушными драконами, что проходившие рядом солдаты поспешили помочь тому выбраться из-под кучи трупов, куда, собственно, его и спровадило, в конце концов, течение боя.

На простой вопрос товарища: как он себя чувствует и доволен ли, пустив кровь урукам, хмурый Худук с размазанной по всей роже кровью (грыз он их, что ли? А что — легко!), совсем не обратив внимания ни на скрытую иронию, ни на откровенный упрёк в голосе товарища за такое безответственное поведение, наконец после очередной тирады выдохся и пояснил:

— Я потерял своего Пьющего кровь.

Это было настоящее гоблинское боевое оружие, чуть ли не единственное напоминание о родном племени и предках. В общем, это была та вещь, к которой Худук относился весьма и весьма трепетно. Поэтому Ройчи просто покачал головой и неторопливо двинулся к сиротливо стоящей в отдалении телеге, где в тревоге их выглядывали — он был уверен — три пары глаз. А Худук… пока не отыщет свой кинжал, не успокоится — это точно. Да и им нужно привести себя в порядок. И подумать, как быть дальше.

Мириул, увидев возвращающихся наёмников, тронул поводья лошадки — телега с сидящей в ней Руфией и молчаливо вышагивающей рядом тонкой фигуркой шалюрки двинулась им навстречу.

— Не устаю поражаться вашей убийственной слаженности, — произнёс сын Гарча, нотки восхищения, мелькнувшие в его голосе, заставили Ройчи скривиться. — Раненые есть?

— Так, пустяки, — нехотя бросил человек, доставая из телеги мех с водой, отрывая кусок ткани и стягивая кольчугу, наручи, рубаху.