Павел Кошовец - Просо судьбы

— Спасибо, что помогли всё-таки.

Ройчи не мог не уловить двусмысленности в словах барона, но предпочёл не обратить на неё внимания.

— Уруки — наши враги, мы не могли не вступить в бой.

Они помолчали какое-то время, словно бы продолжая диалог о том, что наездники, разобравшись с баронским заслоном, неизбежно занялись бы их компанией. С другой стороны, наёмники — сколько их участвовало в схватке? Четверо? Пятеро? Выждали, когда «тёмные» втянуться в бой, перестанут их воспринимать, как потенциальных врагов, и нанесли удар. Ну и что, что полегла, наверное, половина состава заслона, а сам барон не факт, что выживет. Позицию ведь удержали, «тёмных» не пропустили.

Ройчи без улыбки глядел на благородного, также легко читая его мысли, с мимолётной отстранённостью констатируя, что рана в живот у сидящего перед ним человека весьма плоха, и если ему срочно не будет оказана помощь хорошим целителем, то за его жизнь он не даст ни гроша. И, конечно же, он не будет просить Худука посмотреть барона — у них впереди очень сложный маршрут, в который они должны двинуться во всеоружии и полными сил. Хватит того, что пришлось помахать мечами, и, как бы краткосрочна не был их выход, он выпил часть энергии, а гном вообще получил по башке. Пусть он и хвалится своей природной твердолобостью, как известно, удары по голове не способствуют укреплению здоровья.

— Ко мне прискакал гонец, — Ройчи кивнул головой, обозначая, что заметил появление того, а барон пожевал губами в какой-то задумчивости: с чего начать и стоит ли об этом говорить. — Он пришёл за помощью… — РоТарий посмотрел на хмурое небо, вот-вот собирающееся обвалиться неприятной моросью. — Наших соседей изрядно потрепали, — опустил непроницаемо чёрный взгляд на внимательно слушающего наёмника. — И если столичную стражу, — в голосе мелькнуло неприкрытое презрение, — мне не очень жаль, то потеря парней барона РоШейли, хоть он и редкостный дракон и зануда — это очень плохо. Гонец сказал, что против моих земляков выступил шаман — солдаты принялись лупцевать друг друга, будто видя в напарнике самого страшного врага. Но у многих были хорошие амулеты от «тёмных», а ещё в их рядах оказался отец Ирий, весьма и весьма вредный старикан, — взгляд барона неожиданно потеплел, и он посчитал нужным пояснить: — В своё время его дорожный посох прошёлся по многим шаловливым задницам ищущих приключений благородных отпрысков… Отец Ирий всегда предпочитал слову добрый тумак и убеждение верной сталью, не чинясь, при необходимости, набросив кольчугу, становился в строй… При этом, сколько он выходил и вернул с того света молодцев — не сосчитать — как минимум пол севера королевства могут быть ему благодарны… — он замолчал на удар сердца. — Шаман выжег ему мозги, и теперь вместо отца Ирия слюнявый овощ. Который кормить с ложечки до самой смерти согласится любой верный воин церкви, но… Он дал парням шанс, приняв удар на себя, которым они не замедлили воспользоваться и разорвали в клочья исчадие тьмы вместе с его свитой… А на соседней улице отряд стражи вырезали полностью, не помог и подоспевший герцогский десяток тяжёлых конников, — барон криво ухмыльнулся. — Моим людям повезло, — устало бросил он, силы покидали его, и этот разговор, поневоле разбередивший не менее открытые раны, нежели физические, выпивал его жизненную силу. — Во-первых, потому, что совершенно случайно я прибыл сюда с отборными бойцами. Во-вторых, с уруками не оказалось шамана. И, в-третьих, — ваше здесь присутствие. Сегодня «тёмные» показали свои зубы. Но это их сущность, тем более, уруков. Вон, ваш гоблин, маленький, не очень заметный, но я поймал себя на мысли: хорошо, что он на моей стороне, или, если быть точнее, враг моего врага, — Ройчи согласно кивнул, мимоходом подумав, что чтобы этот благородный сказал, узнав о шаманских возможностях Худука? Наверняка нашёл возможность совершенно случайно загнать в спину нож — так, на всякий случай. И дело даже не бесчестности и подлости, а в «цвете» и в сидящей — воспитанной поколениями — мысли, что «тёмный» неизбежно рано или поздно окажется на стороне зла. А «тёмный» с Даром — двойное зло, уничтожение которого обязательно зачтётся на небесах. — Но я иную мысль хотел донести до тебя, наёмник, — он чуть наклонился вперёд, понизил и так не очень крепкий голос, — ведь кто-то же запустил в благословенный, пусть и зажиревший за мирные годы, но мой Агробар, «тёмных», чётко зная, что они не только внесут смуту, но и изрядно проредят ряды его защитников, — Ройчи поневоле пришлось нагнуться, хотя блестящие глаза и прерывающийся, словно сквозь пелену, огонь ненависти, и горячечный, свистящий шёпот инстинктивно отталкивали — так заставляет отстраниться больной, что имеет все шансы заразить тебя смертельным недугом. — Разве может такой человек считаться патриотом своей земли? Нет. Его нужно загонять, как бешенного пса, как мерзкого дракона, выжечь всё его семя и вытравить всю память на земле, будто и не было такого выродка в снова тихом королевстве… — барон кашлянул, губы окрасились кровью, и он вытер их тыльной стороной ладони, утомлённо опёрся о колено, а голова поникла.

Ройчи уже начало казаться, что разговор их окончен, когда вновь послышался голос, но в этот раз тусклый и безэмоциональный.

— Сейчас, наёмник, скажу то, ради чего позвал. Всё, сказанное до этого — ерунда. Я чувствую себя должным тебе и твоим товарищам, а северные бароны, пусть и считают нас недалёкими, замшелыми консерваторами и хранителями глупых традиций, всегда стараются вернуть долг. При этом мне совсем не кажется, что я раскрою какие-то страшные тайны — наоборот, ощущаю полную правильность в том, что выскажусь. — Он поднял голову. — Всем дворянам, командирам отрядов, участвующих в зачистке столицы от мятежников, доведён список неблагонадёжных лиц, и были даны чёткие инструкции: в случае невозможности взять живыми, умертвить, — по спине Ройчи скользнул холодок — не то, чтобы он рассчитывал совсем уж не привлечь внимание определённых сил, но, в принципе, не думал, что они такие уж важные персоны, чтобы на них открывать охоту; если быть до конца честным, то он цинично рассуждал, что даже в случае окончательного проигрыша РоБерушей — вероятность такого исхода ведь существует, им ничто не помешает благополучно покинуть Агробар. Выходит, он недооценил злопамятность врагов принцесс. — И в этом списке есть команда наёмников, засветившаяся с предателем, маркизом РоПеруши. А некоторые её представители даже помогли бежать принцессе Лидии после убийства отца. — Пауза, возникшая после сказанного была заполнена этаким тренировочным фехтованием взглядов, в котором барон пытался что-то отыскать на лице наёмника, а тот, более, чем уверенный в себе, оставался невозмутим: пожелай агробарец навредить их компании, вряд ли он позвал его к себе на столь доверительную беседу. Хотя… Ройчи бросил короткий взгляд назад — нет, там всё было спокойно. РоТарий с бледной улыбкой проследил за его телодвижениями. — Убедился, что всё нормально? Теперь ещё: из-за потерь — а уруки нанесли много ударов одновременно по разным направлениям, штабом по освобождению Агробара во главе с герцогом РоСвейши принято решение убрать с западного направления заслоны, а сами ворота открыть — дабы «тёмные» беспрепятственно покинули город, — в голосе РоТария снова стали клокотать эмоции, примерно в равной пропорции горечь, презрение и бешенство. — При этом ещё почему-то остался неприкрытым находящийся чуть в стороне от движения «тёмных» и как бы на отшибе Ремесленный квартал, — опять тщательное изучение лица наёмника. — С цеховиками вообще какая-то странная история: то ли они отказались воспринимать новую власть, как легитимную, то ли укрывают дворян, неугодных новой власти, но герцог был весьма взбешён, когда граф РоМейди, имеющий какие-то свои интересы в Ремесленном квартале, осторожно предложил просто не трогать район, пока всё не успокоиться. При этом сказал — дословно: «Скверну нужно выжечь огнём!». Спорить с ним храбрецов не нашлось, — барон прикрыл глаза, устало и тяжело дыша, откинулся назад, на лбу, расчерченном прядями тёмных волос, выступила испарина.