Оксана Демченко - Карты четырех царств [СИ]

— Не надейтесь, он просил жену присмотреть за городом, и сделал это до отбытия, давно, — прямо ответил Сэн. — От себя добавлю, хэш Клоп. Ваши дешево расплатились за отладку часового механизма по прошлому спору, так сказала Чиа третьего дня. Ума не приложу, как ваши умудряются поспорить с ней хоть раз в год? Она приметная. Но ваши будто слепнут! С пожарной башней вляпались, после с паромом, а теперь вот…

— Дикая вне леса? — Клоп глянул на собеседника, вздохнул и сгорбился. — То-то ноет под лопаткой, кгм… ноет. Прямо спрошу: вам за ответ возместить золотом или сведениями? Вы для меня неудобны, светлый хэш. Из-за вас мне иной раз хочется сесть прямо и сказать вслух такое, что… кгм. А еще я молодею, почти готов на пробный бой. Мне, кгм, в радость было бы засадить вам шильце в горло. Кгм… с затылка, само собой.

— Пива бы, — осторожно попросил Сэн. — Темного. Был слух, оно волшебное.

— Дело в воде, — оживился Клоп. — Кгм. Дикая. Мы полагали, она еще… Кгм… рыщет, чую! Как бы к утру снова мы не задолжали. Всё же спрошу, всякий раз интересно… Хэшу чести не поперек чести кланяться мне и со мною, ночным, в пустые загадки играть?

— У вас много лучше, чем во дворце, — улыбнулся Сэн. — Вы бережете меня куда более, чем канцлер или князь, хотя им я нужен и ценен, а вам — ничуть. Даже шило вы мне в шею сунете… короткое. Тоже спрошу, не сочтите блажью: что за герб у дневного ноба, просившего об услуге?

— Кгм… — Клоп постучал пальцами по столешнице, что-то прикидывая. Кивнул.

В круг света от одинокой свечи шуршащим мотыльком влетел лист. Сэн поймал его на ладонь, поклонился. Дождался ответного поклона и расправил бумагу. Рисунок был нанесён подручным Клопа одной лишь черной тушью: простейший герб, такой сразу выдает болотного ноба первого поколения. Недавно он был пахарем или конюхом, а скорее стражем или наемником. И вот — выслужился до признания голубой крови. Сэн плотнее сжал губы. Похожих гербов во всякой городской палате сотни, их рисуют впрок, складывают стопами ждать случая: гербами удобно платить за услуги, сберегая деньги казны, а еще за герб можно получить золото от торгашей, мечтающих назваться нобами…

Пальцы Сэна прощупали герб, словно в нем скрыта подсказка. Всё обычно: косая лента, звездочка на треугольном щите. Мизинец испачкался в свежих чернилах, чуть смазав девиз, который один у всех болотных гербов города. Здесь вот — «Честь и служение». Значит, герб выдан не в столице, а на западе княжества. Город небольшой, название не желает вспоминаться, а должно бы: там едва оправившийся от отравления Сэн хэш Донго вызвал на бой первого из противников, указанных советником Хэйдом. Давно… так давно, что уже не противно вспоминать дело, похожее на хладнокровный забой скота. Отболело.

— Там его кормилица, — шепнули губы Сэна, повторяя слова, мельком услышанные от Лии. Жена разговаривала с Дохлятиной и гладила так же, кончиками пальцев, карту княжества… Сэн неловко повернулся, едва успел поймать жбан с остатками пива, сбитый локтем. Глядя, как по стенкам узором стекает пена, Сэн шепнул: — Он был третий в свите багряного. Я вызвал его и не мог дать ничего, кроме смерти. Таких земле носить тяжко. Служил одному бесу и без колебания переметнулся к иному… У него остался воспитанник. Сломанное, тусклое и страшное существо.

Сэн поставил жбан и позволил себе взглянуть Клопу в глаза. Тот слушал и глядел в лицо собеседника, что бывало очень редко.

— Светлый ноб поделился золотыми словами, — намекая на умение Лии видеть тайное, выговорил Клоп. — Но мы слепы, золото слишком ярко горит для ночи.

— Кормилица выхлопотала герб воспитаннику, — Сэн постучал ногтем по бумаге. — Он в столице. Простите, такие загадки не для алых. Всё, что я понимаю пока: в «Ландыше» не просто ноб. Он дорогой наемник, он там не один и явился не по тому делу, какое заявил!

— Кг-м, — Клоп подвигал бровями. — Мой воспитанник поможет вам выбрать темного пива. Погребок мой на серой земле. Только там несравненное пиво не… усыхает.

— Даже ваше усыхает, — покачал головой Сэн, удивляясь наглости воров.

— Не всем интересен бой, но многие пробуют… кгм, соперничать, — отметил Клоп. — Любой бочонок. Заберите в нынешнюю ночь, позже я сделаюсь жаден.

— О, мой погреб не имеет замка, — рассмеялся Сэн. — Хэш, я знаю в ночной слободе дюжину тех, кто… как бы княжьего ранга. Но пью только с вами. Хэш, я не могу понять себя, но если надумаете забрать бочонок из моего погреба, я и там выпью с вами. Повторю: будь я на десять лет моложе, жалел бы, что жизнь вас так больно вывихнула из алой породы. Сейчас уже нет. А вы не жалеете, что меня не вывихнуло?

— Дурак ты… ярких голубых кровей, кхе-гм, — прищурился Клоп, переходя на шелестящий шепот и на немыслимое для него «ты» в отношении ноба-фонарщика. — Тебя нельзя вывихнуть, большой ребенок. Можно лишь переломить насмерть. Я не жалею, что ты жив. Не жалею и о том, что я… выжил.

Сэн поклонился, встал и скользнул к выходу по тому же коридору, ощущая тесноту и колючесть мрака. Нет сомнений, друг Ул оценил бы место и охотно внес что-то увиденное в узор очередной заглавной буквы. Только вот для какой книги? Пойди угадай.

На улице, криво подпирая забор, дремал недоросль лет пятнадцати, тощий, как скелет, и гибкий, как змеиный язык советника Хэйда… Не глянув на фонарщика и вроде даже не подняв век, воспитанник Клопа юркнул прочь, не оставляя шума и почти не позволяя себя заметить. Сэну приходилось бежать в полную силу, а пацан скользил ровно, мягко — и оставался впереди. У каменной стены «Ландыша» он скорчился кляксой мрака — и проворно втянулся в щель, возникшую без скрипа. Сэн протиснулся следом и сразу ощутил на горле острые ногти, и запретил своей руке провести болевой захват. Просто пошёл, куда потянули… По едва приметной дрожи пальцев воспитанника было понятно: тот гордится, что довелось держать за горло знаменитого алого. А еще пацан боится до потных ладоней. Молча довел до кромешно темной каморки, повозился, высек искру и запалил свечу. Жестом обвел помещение — мол, выбери любой бочонок. Сэн наугад указал малый, в углу. Качнулся шагнуть ближе… и замер.

— Запах зелени, — ужаснулся он, растирая старую рану на боку и ощущая легкое, но пугающее, удушье.

— Зелени? — воспитанник удивился, даже переспросил прямо и значит, очень грубо. Смутился, свернулся на полу, кланяясь и вминая лицо в пыль…

— Зеленью я зову яд беса, — пояснил Сэн. — С тех пор, как я был отравлен и чудом выжил, тут делается больно, если яд рядом. Его яд всегда в воде. Получается что… Чай? Суп? Вода в ведре, из какого пол моют? Не знаю!

Воспитанник Клопа дернулся, с ужасом глянул на Сэна, так и не встав с колен.

— На серой земле… яд? — одними губами, без звука, нарисовал он свой страх. — Рекомендатель, посредник и надзирающий сделки, все будут запятнаны. Надзирающий…