Оксана Демченко - Карты четырех царств [СИ]

В бок уткнулся острый локоть, и вервр охнул от неожиданности.

— Пап, а хорошо, что у людей есть мы, — серьёзно сообщила Ана, вытирая слезы и щупая опухший нос. — Должен же кто-то приглядывать, даже если не успел… исправить. И помнить должен.

Вервр встряхнулся, разбрасывая брызги, встал. Он был благодарен дождю, который позволил и слепому — выплакаться. Хотя что за глупая мысль, он взрослый и не имеет иллюзий по поводу людей. К тому же высшие хищники не льют слез.

— Ты — бездарь… Таково удобное определение ситуации, — сообщил Мастер О.

Он только что возник, мельком взглянул на очередную картину… и отвернулся. В тот же миг полотно распалось, а предметы, расставленные для рисования, сникли горками песка.

Мастер указал на место у низкого стола. Ул опустил голову, принимая укор, и даже усердно постучал лбом о столешницу. Он был согласен с каждым словом! И не мог понять, отчего всё его усердие не приводит к результату. Он не бездарь! Он освоил основы начертания узоров в считанные дни, всего лишь наблюдая за работой Монза. Он сразу выучился писать! Его почерк через какую-то неделю полагали едва ли не лучшим в городе Тосэне… и тот почерк не был грубой, безразличной копией начертания букв Монзом! Он умел учиться, он желал и любил учиться…

— Твой учитель — бездарь. Тоже удобное определение ситуации. Простое, — в тоне Мастера О наметилась лукавость, и Ул весь обратился в слух. — Но жизнь куда сложнее. Ты — атл. Вот в чём корень наших неудач, и он… неискореним.

— Вы мудры, — похвалил Ул, надеясь на продолжение пояснений.

— Ты примитивно льстив, — вроде бы отругал Мастер.

Он повёл рукой, и из столешницы выросли чайник, две чашки… и следом, поднимая чайник, поднатужилась и разлаписто умостилась жаровня. Ул приметил появление пара из-под крышки и, подбирая рукав, как следует при чайной церемонии, накапал напиток на донышко чашки Мастера О. Дождался благосклонного кивка и капнул ещё меньше себе в чашку.

— Первое царство прирастает, созидая в молодых, горячих мирах. Второе — обогащая скудные наборы растений. Третье ищет себя в звере и укрощает зверя в себе. А вот вы, атлы, меняетесь, меняя людей. Здесь нет людей. Здесь и бесов негусто, — Мастер покосился на Леса, выглянувшего из-за дверного косяка: альв очередной раз учуял серьёзный разговор одному ему ведомым способом и явился молча сочувствовать. — Лес и я, мы лишь фигурки на игровой доске… Ты получил технику и практику, ученик. Пора… как я называл это прежде, выставляя за дверь? Пора придать ускорение. Именно. — Мастер величавым жестом указал в сторону Леса. — Вы оба, идите вон. Урок понятен?

— Как обычно, нет, — горестно вздохнул Ул, покосился на Мастера, — Куда уж мне до вашего опыта, до вашей мудрости, до… Понял, затихаю. Мастер, я благодарен и уже иду вон. Я буду думать и пойму, что вы хотели сказать.

— Когда ты ел прошлый раз?

— Ну-у…

— Спал? Брёл по дороге, не пользуясь быстрыми шагами из мира в мир? Потел, оказывался покусан, замерзал, нарывался на ссору, оставался без средств, терял друга… — перечислил Мастер О. Помолчал и не дождался ответа, который был теперь и не нужен. — Ты слишком отдалился от простой жизни людей. Это не омертвляет нас, горглов… так мы думаем. Но это безусловно портит вас, атлов. Уходи.

Ул встал, отступил на полшага и снова сел, кланяясь и касаясь пола лбом. И так — трижды. Не ради любви Мастера О к ученическому почтению. Вовсе нет! Ул испытывал искреннее преклонение перед тем, кто учил от души, самозабвенно. И хоть в поклоне, примитивно, Ул старался показать своё уважение.

— Мастер О, я обещаю замёрзнуть и всё прочее, и даже с лихвой… Кроме одного, про друзей. Я никого не хочу терять.

— Похвальная наивность.

Мастер рассыпался, сочтя разговор завершенным. Лес метнулся в комнату и навис над исчезающей кучкой песка.

— Моё болотце, — жалобно упрекнул он.

— Пригляжу, — прошелестело последнее напутствие, переданное ветром.

Ул встал, отряхнул коленки, приятельски стукнул Леса по плечу.

— Идём, — он потянул Леса за рукав. — Нет, не скажу, куда. Пусть высшие хоть лопнут, а не скажу. Вот уж потеют, играя в угадайку.

Вдох. Шаг… и продолжающее его падение!

Обожжённые лёгкие, разъеденные глаза, истрёпанная, вмиг состарившаяся ткань одежды. Есть миры, куда входить непросто всякий раз, а не только — первый.

— Шэд! — закричал Ул, не жалея горящие лёгкие.

Он падал и крутился в облачной буре без просветов. Три кувырка — и Ул потерял понимание того, где низ и верх. Он цеплялся за локоть Леса так отчаянно, что скорее выдрал бы этот локоть, чем упустил.

— Шэ-эд! Шэ-э-эд!

Змейка-браслет скользнула по запястью, сжала руку плотнее — отозвалась. Тучу будто рассекли, и далеко внизу открылось бурливое, тёмное море. Оно стремительно приближалось, но Лес, как и прежде, успел выбросить вперёд руку… Томительное мгновение — и из пучины вынырнул пружинистый ком растений. В его середину и рухнули оба гостя Шэда. От удара ком несколько раз перевернулся, окуная обоих с головой и растворяя ткань одежд до состояния дырявой сеточки.

— Прекрасный мир, — отплевавшись и встряхнувшись, сообщил Лес.

Альв сел, покопался в недрах зарослей и добыл очередную пару рубах, придирчиво осмотрел и сорвал с одной листочек. Бросил её Улу, вторую натянул сам. Кожа альва после купания выглядела гладкой и глянцевой, коричнево-золотой. Глаза взблёскивали то зеленью, то янтарём. Волосы удлинились и летели по ветру, рассеивая едва заметную пыльцу… Лес рассмеялся, указал вдаль размашистым жестом. Ул не спешил посмотреть, куда велено, он пока потрясённо наблюдал приятеля — такого живого… до сего дня широкую улыбку на лице альва приходилось домысливать, ни разу не увидя!

Из волн, точно там, куда показал Лес, вырвалась голова змея. Рядом выросла вторая, и ещё, и ещё. Последняя явилась, держа в зубах растение-остров, созданное Лесом прошлый раз. Голова Шэда с размаху подбросила шар, другая отбила, третья поймала и отправила четвертой, а пятая подсекла и отняла…

— Не скучно ему… или — им? — задумался Ул, путаясь в том, считать Шэда единым или разделить хотя бы в игре на подобия.

— Шэд уникальный, — Лес глубоко склонился, совсем как недавно Ул перед Мастером. — Единое сознание и цивилизация, то и другое разом. И это всё, что о нем известно в точности.

— Надо больше упругости, — рядом вынырнула одна из голов Шэда, относительно небольшая, даже меньше нового острова. — Бросать неудобно, растрёпывается.

— Я уплотню, — кивнул Лес. — А размер? Вкус? Скорость роста… Я всё настрою.

— Обсудим, — сощурился Шэд, придвигая голову ближе, почти толкая носом альва.