Ша Форд - Проклятие дракона (ЛП)

— Один из Забытых судьбой, — насмешливо прошептал он. — Если бы ты родился в горах, люди бросали бы в тебя камни. Многие думают, что родиться в День смерти — проклятие, но я считаю это удачей, — его глаза блестели, он понизил голос. — Ты можешь шалить и не переживать, что морщинистая старуха шлепнет тебя по руке…

— Сез! — прошипела Амелия. — Мы не будем растить его с пониманием, что он может делать все, что пожелает. Он испортится раньше, чем начнет говорить.

— И не стоит говорить о морщинах Судьбы, — добавила Килэй, ее голос звенел от веселья. — Так тебе могут шлепнуть по руке, шептун.

Он фыркнул и повернулся к свертку.

— Ты смотрела? — сказал он через миг?

— Нет, слишком переживала. Ты ему еще даже имя не дал, — возмутилась Амелия, когда он шагнул к камину. — Дай малышу имя, а потом смотри на его таланты.

Сезеран высоко поднял сверток, улыбаясь от уха до уха.

— Каэл, — прошептал он. — Хорошее имя для человека леса и воина. Так будет слышно нас обоих. И ты будешь принадлежать обоим домам.

Он прошел к камину, Килэй посмотрела на Амелию.

Через миг щеки лесной женщины порозовели.

— Почему ты так на меня смотришь?

— Странно, — прошептала Килэй. — Сез так часто о тебе говорил… странно, наконец, увидеть тебя самой. Как ожившая история, — ее палец появился в видении Каэла и указал на румянец на щеках Амелии. — Ты краснеешь? Сезеран так и говорил.

От этих слов Амелия стала красной.

— Он говорил, что ты много краснеешь, — продолжила Килэй. — Особенно когда…

— Я, пожалуй, пойду на кухню и приготовлю нам поздний ужин, — Амелия быстро повернулась. — Ты голоден, Сез?

Он не ответил. Он стоял у камина, держал сверток в руках. Его тело не двигалось, и Каэлу показалось, что он превратился в камень.

— Сез? — Амелия шагнула к нему. — Сез? Что там? Что не так с ребенком? — она подбежала к нему и посмотрела, когда он опустил руки. Через миг она отпрянула. Амелия зажала рукой рот, ее глаза расширились. — Что…? Что это…?

— Это значит, что мы падем, — резко сказал Сезеран. Он смотрел на сверток со смесью гнева и боли. — Иначе почему мой сын рожден Райтом?

Он отдал сверток Амелии и прошел к столу. Он опустил кулаки с такой силой, что Килэй вздрогнула. Амелия охнула. Сверток вопил от страха.

— Все было зря! — кричал Сезеран поверх воплей. — Все, ради чего я работал, боролся, истекал кровью… все это было не важно, да?

— Сез, — сказала Амелия дрожащим голосом. — Прошу, ты пугаешь ребенка!

— Пусть боится! — ревел Сезеран, стуча кулаками. — Он имеет право кричать! Пусть боится, потому что он будет всего лишен! Я возьму меч…

Он локти резко согнулись, он склонился, словно на него обрушился большой груз. Он развернулся, глаза Сезерана были красными. Но не от гнева, а от печали.

— Я нарушил клятву… Я все делал ради него, ради Каэла, — прошептал он, его голос едва заглушал крики ребенка. — Я думал, что хоть это добро получится из всей этой смерти. Но он будет так же сломлен, так же страдать… все было зря.

Сезеран оскалился, словно отчаянно боролся со словами. Долго он не продержался.

— Каждая капля крови была пролита зря.

— Сез, прошу! — крикнула Амелия, но Сезеран уходил прочь.

Даже за криками свертка Каэл услышал, как двери крепости открылись и закрылись за ним. Амелия в тревоге успокаивала сверток, в тревоге смотрела вслед Сезерану.

— Давай, я его подержу, — сказала Килэй. — Я хороша со щенками… кхм, детьми.

Амелия была очень благодарна. Она передала сверток в руки Килэй.

— Он ни на кого не злится…

— Он злится на все, знаю, приходилось пару раз тушить этот огонь. Попробуй его утихомирить. Я подержу ребенка.

— Спасибо, — Амелия сжала ее руку и поспешила за дверь.

Она ушла, и Килэй посмотрела на сверток ткани. Она тихо шикала, убрала ткань, открыв красноватое лицо и маленький вопящий ротик.

— Тише, кроха, — прошептала она. — Твой папа просто загорелся немного. Может, ему нужно посидеть в снегу и остыть.

Крики затихали от звука ее смеха. Ротик закрылся, а глаза были зажмурены. Палец Килэй нежно провел по мокрым линиям на розовой коже, осушая их.

Медленно пальчики дотянулись до нее. Они были такими маленькими, что с трудом обхватили ее палец, но Килэй от этого застыла.

Он ощущал их. Каэл ощущал теплые нежные пальчики, обвившие его палец. Он ощущал дыхание у своей груди. Он ощущал маленький вес ребенка каждой клеточкой руки. Глаза открылись, веки поднялись, и два карих глаза посмотрели сонно на него, и он упал…

Каэл охнул, Килэй отдернулась, и он вернулся в реальность. На миг стрекот ночных существ звучал невозможно громко, а запах леса был слишком сильным. Он моргнул. Он глубоко дышал. И сила видения медленно уходила.

— Она была целителем, — тихо сказал он, вспомнив, как Амелия схватила Сезерана, как ее тревога ушла, когда она подержала его мгновение, и она по прикосновению поняла, что он в порядке.

Килэй склонила рогатую голову. Он угадал.

В ее глазах был другой вопрос, но он притворялся, что не видел его. Каэл отвернулся, воспоминание о лице Сезерана вспыхнуло перед глазами. Он сжал рукой волосы, потянул до боли, но тот взгляд из воспоминания все равно ранил.

Ему не повезло с самого начала. Символ, что Сезеран увидел в его глазах, сменил его радость на мрак. Родился бы Каэл в другой день, Сезеран и Амелия могли жить счастливо. Он смог бы вырасти в замке с людьми, которых знал как мать и отца…

Но произошло не это. Он родился Райтом. Он все испортил с самого начала… потому он и не хотел смотреть.

Тьма бушевала в нем, бурлила с болью и злостью. Каэл сидел бы так всю ночь, если бы не Килэй.

— Я не хочу, — прорычал он, ощутив ее острые зубы на его рубахе.

Одежда была простой, толстая безрукавка с железными пуговицами спереди. Но ее сделала для него Килэй, и ему одежда нравилась. И он сказал себе, что это ради безрукавки, и позволил притянуть его к ней. Он лишь завозился, когда крыло прижало его к ее боку. Он не ворчал из-за жара под ее чешуей.

Он ощущал ритм в ее груди: спокойное ровное биение. Он забывал почти все время, что она считалась древней. Но, слушая ее сердце, он верил. Там были века глубины, нечеловеческое спокойствие.

С песней ее сердца и теплом чешуи глаза Каэла стали быстро слипаться. Он отогнал тьму и сосредоточился на том, что лежало перед ним… рядом с ним…

Он медленно уснул.

Глава 36

Сто костей

Каэл просыпался в серости рассвета и шел за дикарями которое утро.

Опасный подъем, казалось, вел их по временам года. Один день они проходили летнюю скалу, в другой оказывались на осенней земле, где листья были огненных оттенков оранжевого и красного. Они шли по снегу через мили после этого, снег шипел, падая, снежинки взлетали от каждого порыва ветра и часто застревали в волосах Каэла.