Ша Форд - Проклятие дракона (ЛП)

Чем выше они поднимались, тем хуже была погода. Дубы от холода стали голыми и белыми, как кость. Вечнозеленые ветви сосен пригибались к земле, словно холод лишил их сил

Хотя деревья скрипели от каждого порыва ветра, дикари становились лишь сильнее. Они чаще смеялись. Их болтовня звучала почти постоянно, сопровождаясь облачками пара. Воинам стало лучше, когда воздух изменился, мастера даже перестали стонать. Каждый раз, когда Гвен оборачивалась, чтобы отдать приказ, ее губы сверкали в улыбке.

Глаза дикарей сияли под капюшонами и шлемами, словно холодные воздух согревал их души. Порой они сверкали так яростно, что не могли сдерживаться, и воины бегали с Гвен. Они выли и мчались, подняв оружие высоко, а мастера следовали за ними, ударяя кулаками по груди.

— Горные люди, — проворчала Килэй, глядя, как они бегут. — Чем хуже ситуация, тем они веселее. Никогда этого не пойму.

Каэл не так давно тоже закатил бы глаза и согласился. Он сказал бы, что дикари ведут себя как дети, что им стоит поберечь силу для пути.

Но теперь он смотрел, как толпа в мехах пропадает за поворотом, и было странно не бежать с ними. Мастер в нем изучал природу, он видел красоту в остроте камней, читал секреты, которые горный непокорный дух оставил на камне. Воин в нем оборачивался на каждый звук характера гор. Он ощущал опасность на каждом шагу.

Он хотел побежать по камням и ручьям, бороться с ветром, дико танцевать с горами…

— О, иди уже.

Килэй наблюдала за ним, ее недовольный взгляд был смешан с изумлением.

— Куда?

Она махнула на дорогу.

— Я знаю, что ты хочешь бежать за ними.

Да. Хотел. Его ноги сделали быстрый шаг, но он покачал головой.

— Стоит поберечь силу.

Она закатила глаза.

— Да, потому что это интереснее, чем ее тратить. Ах, это даже к лучшему.

— Почему это?

— Ты все равно проиграл бы.

Она сорвалась с места, и Каэл не собирался отдавать ей победу.

Он бежал за ней. Он несся за ней до следующего поворота, оставался за спиной так, что мог коснуться рукой.

Впереди дикари остановились. Некоторые воины заметили пыль от их бега и создали стену, вытянув руки, подгоняя их. Каэл оставался за Килэй до последней возможной секунды. Он следовал за ней шаг в шаг, прижимал голову наравне с ее плечами. Он ждал, пока она обернется, чтобы понять, где он. А потом он бросился мимо нее.

Он пронесся мимо ее слепого плеча и врезался в руки воинов. Она добежала следом, но опоздала на половину шага.

Дикари выли и грубо толкали его. Гвен оттолкнула его, потянув за волосы.

— Он топчет драконов, обгоняет их в беге. Что он не может?

Каэл пылал под их взглядами.

— Не могу остановить снег. Так что лучше идти дальше, — ворчливо сказал он.

Дикари переглянулись, но пожали плечами. Гвен повела их дальше по щелчку пальцев. Они шли за ней, направляясь к части дороги, что проходила у трещины, словно шла вдоль края земли.

Каэл дождался, пока они отойдут, и повернулся к Килэй.

— Ты поддалась мне?

Ее ладони прижались к бедрам, локти опасно согнулись.

— Каэл из Беспощадных гор, — прорычала она, — ты прекрасно знаешь, что я никогда не поддалась бы тебе.

— Так ты признаешь, что я тебя одолел.

Огонь вспыхнул в ее глазах. Они сияли так же странно, как один раз до этого — яростью, но не гневом, жаром, что не обжигал. Там была опасность…

От которой его сердце билось быстрее.

— Если заставишь меня произнести это вслух, ты пожалеешь.

Его сердце колотилось так, что он заговорил бы сейчас, лепеча. Потому он только протянул руку.

И, к его удивлению, она приняла ее.

* * *

Шли дни, и Килэй шагала рядом с ним все чаще. Когда он спросил у нее, почему она решила не бежать по лесу, она отвела взгляд.

Белый пар вылетал из ее рта, замерзший воздух заставлял ее глаза выделяться зеленым только сильнее, пока она озиралась.

— Я думала, Титус что-нибудь придумал для нас после… случая, — сказала она, ухмыльнувшись ему. — Я думала, он бы уже ответил, но он молчит.

— Он боится нас, — заявила Гвен. Она прошла мимо дикарей, с ее сумки свисала тушка барсука. — Когда мои воины разбили его крепость, Человек волков камнями чистил свои штаны!

— Будто лишь вчера она бросала дверь мне в голову, — пробормотал Каэл под вопли дикарей. — А теперь все прекрасно.

Килэй не ответила. Он взглянул на нее, она дергала за конец волос, стянутых в хвост.

— Ты думаешь, что Титус все же что-то задумал, — догадался он.

Она кивнула.

— Для него война — это игра. Титус не бросается, скаля зубы: он кружит, выжидает, каждый его шаг ведет к победе, даже если кажется неправильным. Он не нападает, пока не поверит, что победит. Когда он ударяет, каждый меч продуман для шеи врага. Он наносит завершающий удар, — тихо сказала она. — Маги проблематичны, но из-за Титуса я всегда старалась обходить Средины.

— Откуда ты столько о нем знаешь? — спросил Каэл, пытаясь отогнать холодок от спины.

— Я с ним сражалась.

— Против него, ты хотела сказать? — она не ответила, и Каэлу показалось, что его желудок сжал железный кулак. — Ты сражалась раньше с Титусом? На его стороне?

— Когда-то я сражалась на стороне Пятерки и Кревана. Они были нашими союзниками в Шепчущей войне. Я тебе рассказывала, что была рыцарем Средин, — едко сказала она, хмурясь от его взгляда. — Что ты думал?

— Ты была рыцарем всего день! А дни до этого? Чем ты думала, сражаясь на стороне Пятерки?

— У королевства оставались только они, — резко сказала она. — Многие шептуны бросили Средины и присоединились к Лже-Райту, а король Банагер выгнал остальных, боясь, что среди них будут шпионы. Когда мы с Сезераном присоединились к бою, война шла уже два года во всем королевстве. Как думаешь, кто все это время сдерживал мятеж?

— Пятерка, — тихо сказал Каэл, собирая кусочки.

Он знал о Шепчущей войне только историю в конце «Атласа», а там подробностей было мало. Теперь казалось, что части намеренно в нее не вошли.

— Почему Сезеран долго ждал, не вступая в бой?

Килэй пожала плечами.

— Он отказался от титула в Срединах задолго до того, как я его встретила, и он клялся больше не проливать кровь. Когда я спросила его, почему, он сказал, что был сломлен. Он больше ничего не рассказывал, — она мрачно улыбнулась. — В воспоминании, что я тебе показывала, он говорил об этом дольше всего.

Сапоги Каэла стали свинцовыми. Он с трудом мог поднять их.

— Но Сезеран… поверить не могу, что он были на стороне злодеев, даже если спасал королевство.

Килэй тяжко вздохнула.

— Тогда они не были злодеями. Креван и Пятерка хотели власти, но не больше других людей. Власть превратила их в злодеев.

Каэл не мог поверить. Не мог осознать. Всего этого было много для его головы. Он пытался, и идея обжигала его. И он сдался. Он заставил ноги двигаться, надеясь, что горный воздух остудит его.