Александр Михайловский - Ярость славян

Ну а пока мужчины воюют и занимаются политикой, нам, женщинам, остается только вести хозяйство и обихаживать всех тех сироток, которых они притаскивают в наш лагерь из своих походов. По счастью, меня миновала доля общения с женами и наложницами хана Забергана. По большей части это грязные, немытые, вонючие чернявые бабы и девицы в очень дорогих, но засаленных и затасканных платьях. Кроме всего прочего, они очень гордятся своим положением ханских жен и в любой момент готовы унизить тех, кто слабее и ниже положением, чем они.

Дрессировку булгарок Серегин поручил, кому бы вы думали, правильно – Гере. Вот уж у кого властности хватит на всю эту шоблу, вместе взятую, и еще останется неприкосновенный запас. Первым делом он приказал забрать у них всех слуг и служанок, чтобы все делали сами, и Гера выполнила это с садистским удовольствием. Ведь она сама давно уже приучилась не пользоваться прислугой, лишь изредка подшаманивая себе при помощи магии. Второй приказ Серегина, касавшийся жен хана Забергана, гласил, что этих вонючек надо отвести на речку, раздеть там догола, заставить вымыться и выстирать одежду. И пока они этого не сделают, жрать им не давать, а там будет видно. Своеобразный у Серегина юмор, хотя надо признать, что все его действия приводят к требуемому результату. Даже метров за триста-четыреста слышно, как визжат и орут при помывке и стирке изнеженные ханские жены, потому что Гере помогают все девицы-амазонки ее десятка – а это страшная сила, ведь все амазонки гимнофилки и ужасные чистюли.

А мне от этой роскоши достался еще один гаврик – чрезвычайно стеснительный худой беловолосый мальчишка, лет двенадцати на вид. Булгары звали его Акбаш, то есть белоголовый, и мне с трудом удалось заставить его вспомнить свое настоящее имя. Когда у него еще была своя семья и дом, родители-готы дали ему имя Ув, то есть «лезвие». Тихий такой, скромный парень, очень любящий лошадей и даже, кажется, понимающий их язык. Когда Дима, как это и положено в нашей компании, наделил его знанием русского языка, Ув ничуть не удивился, коротко поблагодарил, но при этом не стал даже чуть-чуть более разговорчивым.

Мне кажется, что, несмотря на новую и еще необмятую армейскую одежду, которую ему принес с каптерки Митя, мальчик до сих пор не верит, что он больше не раб, и что у нас просто не бывает ни господ, ни рабов. Такое ощущение, что он все время ждет с нашей стороны хозяйского окрика.

Но хозяйского окрика все нет и нет, но зато, как ни странно, на готского мальчика обратила внимание Яна, ранее не интересовавшаяся сверстниками противоположного пола. Возможно, дело было в том, что они были чем-то похожи. Возможно, своей сиротской судьбой, а возможно, тем, что оба были худыми, беловолосыми и очень неразговорчивыми. Ну почти что как брат и сестра, если не считать, что их разделяла пропасть почти в полторы тысячи лет. Только мальчик пока стесняется проявлять к Яне взаимный интерес, хотя мне видно, что она ему очень нравится. По сравнению с Асей, Митей и Тел, которые в своем камуфляже, с легким мечом на поясе и автоматом Федорова через плечо стали похожи на настоящих маленьких солдат, Яна выглядит не так грозно, и поэтому вызывает к себе больше доверия. К тому же Тел дополнительно пугает его своим непривычным внешним видом, красной кожей, рожками и хвостом, хотя она первая проявила к нему интерес, по деммским обычаям попробовав познакомиться с новым самцом.

Да, мальчик Ув немногословен, но есть та тема, о которой он может говорить часами – и эта тема лошадей. У всех нас – и у меня, и у Димки, Аси и Тел, и даже у Яны с Димой – есть походные лошадки, на которых мы ездим так же привычно, как дома на велосипедах. Но лошадь не велосипед, а почти что член семьи. Ее нужно правильно кормить и поить, ее надо чистить, она нуждается в ласке и общении, а Ув знает про лошадей все, и даже более того.

Кстати, у Димы как раз тот вороной боевой дестрие, которого он приручил еще в тот день, когда мы впервые встретились с тевтонами. Серегин пытался отдать его кому-нибудь из бойцов, но этот конь просто не желает себе другого седока, быть может, потому, что при своей массивной мускулистой конструкции просто не ощущает веса Димки, а может, потому, что они стали друзьями. Ездит на нем Димка очень редко, но обязательно приходит проведать своего четвероного друга, задать ему корма, налить свежей воды, вычесать скребницей бока и рассказать последние новости на ухо, и у меня такое впечатление, что конь его понимает. Хотя, кто его знает, нашего Колдуна, он ведь мог передать знание русского языка и своему коню, жалея только, что его голосовой аппарат не способен произносить звуки человеческой речи. Вот я же умею разговаривать с лошадьми – по крайней мере, мы с моей Звездочкой телепатически хорошо понимаем друг друга.

Так вот, этот Димкин жеребец, массивный как танк и сильный как трактор, просто очаровал Ува. В задумчивости наблюдая за мальчиком, гладящим гриву вороного коня, я своим затуманившимся на мгновение взглядом увидела на месте худенького паренька статного мускулистого юношу или молодого мужчину, лет на десять-пятнадцать старше, в полной рейтарской экипировке и большим двуручным мечом в чехле за спиной. Роскошные белокурые волосы юноши, волнами ниспадающие на плечи, были схвачены золотым обручем*.

Примечание автора: * для древних германцев, в том числе и готов, стрижка волос считалась знаком траура в случае поражения, или рабского состояния.

Рядом с юношей стояла прижавшаяся к нему стройная девушка в ярком цветастом платье, чьи пшенично-золотые волосы, схваченные обручем из серебра, по своей роскоши соперничали с белокурыми волосами юноши. На ее ярко-розовых губах играла нежная улыбка, а голубые, как васильки, глаза светились счастьем. И только приложив определенные усилия, можно было узнать в этих двоих повзрослевших и возмужавших Ува и Яну.

– Т-с-с-с-с, – шепотом сказала мне по своему обычаю невесть откуда появившаяся Лилия, – сегодня я работаю по своей основной специальности и говорю тебе, богиня Анна, что эти двое воистину предназначены друг для друга, и это так. Юноша полюбит девушку, девушка полюбит юношу, и любовь их будет так сильна, что боги будут улыбаться, гладя на них с небес. Да будет так – и никто, ни смертный, ни бессмертный, не в состоянии этого изменить.

– А почему на Уве золотой венец? – так же шепотом спросила я.

– Так он же воспитанник и выученик вашего Серегина и его нового друга Велизария, а также еще один твой приемный сын – пояснила Лилия, – великий архонт Артании*, Куявии**, Славии*** и земель пруссов, ятвягов, леттов, ливов, готов и гепидов. Ты думаешь, почему Артемида привела этого мальчика к тебе, а не отправила туда, где вы собираете всех прочих местных, освобожденных из полона? Искра, горящая в нем, может и должна быть раздута в яростное пламя.