Оксана Демченко - Копье Вагузи [Litres, СИ]

Ларна кивнул, похвалил затею. Я уже справилась с пологом, тяжёлым и непослушным. Малёк помог свернуть ткань и погрузить на вьючного ящера. Страфы, переживающие жару не вполне хорошо, шли налегке. Клык от меня не удалялся, шипел и жалобно вздыхал – переживал, что бросил хозяйку, исполняя её же приказ. Страдал: Марницы нет нигде поблизости. Он бегал и искал, я разобрала это по усталому дыханию, по тяжёлой поступи лап. Днем бегал! Ведь любовь и преданность – они гонят пуще неволи, понукают злее кнута. Я бы тоже побежала Кима искать куда угодно. Только нет его здесь. Я чую… И слезы опять щиплют сухие веки.

– Тингали, – начал Ларна строго и бодро, то есть очень опасным тоном, не предвещающим хорошего. – Где палка? Ты надула губы, ты шмыгаешь носом. Ты сдалась тьме сомнений. Надо убивать её!

– Я не умею, – надежды на действенность отговорки не было, но я хотя бы попыталась…

– Синяки получать можно и без большого опыта, они только краше выходят, неожиданные, – развеселился этот злодей. – Запоминай первые три движения, они – твой урок на сегодня. Нет! Не пробуй начать жаловаться на жару и усталость. Глянь на Хола, он терпит. Дай палку. Приветствие, – Ларна показал коротко, ловким и точным движением. – Теперь первое движение: прямой блок, второе – выпад, третье – перехват палки. И всё с самого начала. Поняла?

– Нет!

– До утра сделаешь пятьсот раз, – ровным назидательным тоном сказал Ларна, – и поймёшь. В крайнем случае, продолжим добиваться понимания завтра. Начинай. Нет, руки в приветствии выше, до уровня глаз. Вытянуть, держать. Ты что, не уважаешь Вузи? Таким блоком не удержать и пушинку. Мягче, без рывков. Тингали, это не выпад, это просто носом в песок, спину ящера я покидать не просил… Держи руку, залезай. Не ушиблась? Тогда не охай, бери палку и продолжай, я тебе не Кимочка, на нытье не откликаюсь.

– Выродёр!

Он расхохотался и кивнул. Показал руками, как я должна исполнить приветствие, отвернулся. Палка уже после десятой попытки повторить три движения стала заметно тяжелее. Пришлось закусить губу и терпеть… А для облегчения урока – думать. Странно я отношусь к Ларне. Сперва боялась его, потом пришло отторжение, близкое к оторопи. Заговорить с ним было невыносимо трудно. Помнится, Малёк шепнул мне, что глаза Ларны – два клинка, вырезающие у трусов сердце. Поздновато сказал: я уже освоилась. Присмотрелась повнимательнее, даже поясок сшила. Может, взгляд у него и тяжёл, но все же он – как выр. Панцирь крепок, а под ним-то душа. Не гниль, именно душа… Не боюсь я его насмешек. Потому что он сам за насмешками страх прячет. Он без Кима стал один за нас отвечать, путь избирать и защиту обеспечивать. Палку мою рассматривал – аж щурился от радости. Как же, сам Вузи дал, значит, добавил надежды на то, что из какой-то еще не накопившейся беды я выпутаюсь. Интересно, каков будет дом Ларны? Велик или мал? На берегу…

– Ой!

Искры из глаз. Как же больно – бронзовым шаром по скуле! Не знаю, убился ли страх, но зубы клацнули, посторенние мысли рассыпались и погасли… Ненадолго темнота сделалась окончательной и беспросветной. Потом я очнулась. Ларна баюкал на руках, как младенца. Малёк молча готовил примочку из трав. Хол сидел на спине своего ящера и держал злополучную палку. Заинтересованно перебирал по ней руками и пытался понять, как можно исполнить урок, если у тебя три пары верхних лап, годных для удара?

– Уже лучше получается у тебя, – обнадежил он. – Лучше, да.

– Руки сильно гудят? – уточнил Ларна. – Эх ты, вышивальщица… Великовата тебе эта иголка. Ничего, зато поймёшь, каково твоим врагам будет, если ты по ним нечаянно попадёшь. Ты, воспитанная Кимом в безнадёжной доброте, а точнее – испорченная им, намеренно способна только промахнуться…

Отвечать не хотелось. Вместе с болью и усталостью во мне копилась злость, росла с перового учебного движения палки. Но теперь сгинула, следа не оставила. Все-таки, получается, убилась она ударом? Чудо? Вряд ли. Сижу я уже который раз у Ларны на руках. И дышу еле-еле. Сильные у него руки, жёсткие. Грубости в них нет, но почему-то по спине иногда холодок крадётся. Хочется невесть чего и совсем непонятного. То ли носом в плечо уткнуться, то ли вырваться и убежать… Непутёвая я, Ким верно говорил.

– Ещё десять движений, и я буду считать, что урок удался, хотя ты и вторую сотню повторов едва начала, – почти просительно сказал Ларна. – Хорошо?

– Плохо!

– Раз есть силы спорить, пятнадцать движений.

Больше мне не хотелось уткнуться в его плечо. Я оттолкнулась от каменно-крепкой груди насмешника, спрыгнула в песок и мрачно отобрала палку у Хола. Вечером эта палка казалась мне легкой. Вспомнить странно! Руки крупно и некрасиво дрожали, то, что я делала, на урок походило все меньше. Но Ларна молчал и не ругался – и за то спасибо. Отобрал палку, бросил Мальку.

– Тебе три сотни по честному счету, – коротко велел он совсем другим тоном, приказным.

– Да, брэми, – отозвался исполнительный помощник капитана.

Довольно долго я лежала на спине ящера и глядела, как моя палка ровно и красиво движется. Со стороны всё выглядело просто. Но теперь я понимала, почему Малёк потеет. И сочувствовала ему по-настоящему. Малёк в пустыне чувствует себя лучше всех. Кожа его сделалась темно-бронзовой, парню нравится жара. Он тут почти родной… Не то что то мы, северяне.

Ларна ехал рядом, иногда поправлял тёплый платок у меня на плече. Странное место – пустыня. Жара вечера сменяется холодом тусклой поздней ночи. Пески оживают, змеи шуршат, неведомые мелкие ползающие и летающие зверушки занимаются своими делами, непостижимыми для людей. Спасибо, не кусают и под лапы ящеров не лезут. Я полагаю, их безразличие к нам – еще один подарок Вузи…

– Тинка, расскажи, что ты успела себе понапридумывать про вчерашний бой Кима, – попросил Ларна. – Я ведь знаю, у тебя в голове много мыслей. Странных мыслей, таких больше ни у кого нет. Разве что – у Кима. Я внимательно слушал ваши с ним беседы.

– Подслушивал!

– Не придирайся к словам, расскажи. Пожалуйста. Я знаю, он выбирал дорогу только после ваших разговоров. Мы скоро доберемся в порт. И куда далее? Можно поплыть к востоку, мимо берега ар-Лимов, к замку ар-Сарна и оттуда озерами – в Горниву, в Нивль, столицу князя Чашны. Можно на запад, знакомыми водами, до Усени. Или сразу в замок ар-Бахта? Или за остров выров ар-Фанга, в пустое море, где подводные кипуны выплёвывают желтую муть, ядовитую для выров… Много путей, выбор за мной, – он усмехнулся без особой радости. – Завалить полнопанцирного выра в прежние годы мне было куда проще. Вот выр – вот мешок золота. Ни жалости, ни сожалений, ни мыслей посторонних, на которых поскользнуться можно вернее, чем на покрытых слизью камнях… Выров я даже не ненавидел, а вас всех – семьей считаю.