Станислав Гримайло - Истории Руана [СИ]

На ночлег остановились на границе с пустыней. Странное место — могучий лес, со старыми, крепкими деревьями, поющими птицами, жужжащими мириадами насекомых — и резкий переход пусть не в песчаные барханы, но в облезлые холмики, заросшие редкими, кривыми до невозможности, деревцами. Дюжина шагов — мир меняется кардинально. Выцветают краски, веет ветерок, несущий морозную гнильцу. Звуки странно глохнут, в ушах набатом отдает участившийся пульс. Земля — будто спина невообразимо огромного животного — поддается под ногами, мягко пружинит и слегка идет волнами.

Я развернулся, быстро вернулся под сень леса. Запели птицы, яркость белоснежного снега и приглушенный тон темно-зеленых иголок ближайшей елки ударили по глазам, заставив зажмуриться.

Не претерпел изменений лишь набат в голове.

— Потерянные земли, — констатировал орк, ловко сооружающий треногу с котлом над маленьким, весело трещащим костерком.

— Стоит сделать один шаг — и попадаешь в другой мир. Странно это, — прокомментировал я свои ощущения.

Чем еще можно объяснить такое резкое изменение? Огромные портал, провисший на многие километры? Глупости. Но что? Действие грандиозного заклинания? Проклятие? Следствие древней битвы?

— Других миров не существует, лаэр. Эт сказки и предания, — веско заметил Турни, ловко собирая палатку.

— Неужели? Ты у шамана спроси, он тебе все подробно опишет.

— Мир духов, лаэр, неотъемлемая часть нашего мира. Он не виден, но произрастает миллионами нитей через все сущее, от каждого живого существа до его духовного воплощения. Окружающая реальность многогранна, многолика и многослойна. Мы живем на первом слое. После смерти дух, уходя по нити, иногда застревает на втором, или перебирается на третий. Там уже, в зависимости от деяний при жизни, отправляется в путешествие дальше, или возвращается в кольцо Ихая.

— Кольцо Ихая?

— Круговорот сущности, лаэр. Вырваться из него — превзойти себя. Именно поэтому все шаманы моего племени прокляты. Как и любого другого.

Вот так. Самые вкусности проскакивают в обычной болтовне.

— Прокляты, Турни?

— Лишь единицы способны добраться до слоя, до которого могут пробить лазейку шаманы. Так что…

— Они теряются во тьме, Турни…

— Нет! У любого живого существа есть шанс на вознесение, познание своей сути, путешествие к началам!

— Проклятие шамана не в том, что он никогда не сумеет дозваться до своих близких. А в понимании сути смерти. И всем приходиться с этим смириться. — Мягко произнес Галл.

— Нет! Слова говорят о бессмертии духа, о пути, о вознесении!

— И кому удалось вознестись?

Турни закашлялся: хотел выдать целую тираду, но невинный вопрос орка поставил болтливого недомерка в тупик.

— Ну… — и беспомощно уставился на меня.

— Ихаю и горстке великих шаманов. Причем, как я понимаю, до Ихая в силах достучаться только избранные. Есть ли сейчас такие среди ваших племен?

— Духов Ихая множество.

— И кто они? — насмешливо уточнил орк.

Гоблин не нашелся что ответить. А Галл тихо, но уверенно продолжил:

— Память о близких остается в наших сердцах, в наших делах и поступках, в ярости поединка с врагом, в творчестве кузнеца, в песнях, танцах, камланиях шамана… Нити, как говорит твой народ, не рвутся, они опутывают весь мир, но пройти по ним, связаться с ушедшими близкими, сообщить им об успехах и пожаловаться на горести — никому не под силу. Да и не нужно это.

Турни шмыгнул, и пропищал:

— Пока жив род шамана, связь не в силах прерваться!

— Она в крови.

— В духе!

— Дух перерождается, возвращаясь в совершенно иной сути, сжигая в акте рождения свое прошлое естество, являясь чистым листом.

— Чистый лист — кощунство!

— Блуждая по вашим бесконечным слоям любой дух растеряет все знания и развоплотится.

— Нет! Духов… духи… множество! Стихии, энергии, воплощения…

— Неудачный пример. Стихии глупы, как им и подобает. Оттого так легко ими управлять, не имея в себя ничего возвышенного.

— Это не так! Нам не постичь их превеликой мудрости…

— Какая мудрость? Будь там разум — мир мгновенно сойдет с ума, где он возникает — грядут сплошные проблемы.

— Это не так! Дух, возрождаясь, возносится, становится равен самым сильным, умным! И вырывается из кольца Ихая!

— Тупеют они, бесконечно возрождаясь. Стихии так вообще неразумны.

— Это глупость!

Орк вздохнул.

От возникшей на пустом месте перепалки я аж малость, так сказать, удивился. Любая почва, построенная на религиозной основе, схожа с минным полем без карты прохода. Да и нет ее никогда. Поэтому, куда не ступи, все равно взлетишь. Не знаю, на следующий ли слой, но дух точно слиняет из попавшей впросак оболочки. И тут даже неупокоенным не станешь, ибо для этого необходимо тело, а не разбросанные по округе кусочки.

— Кто-нибудь из повелителей духов сумел подчинить себе Ихая или парней из его свиты? Они точно разумны! Так что клыкастый прав, ушастик, хочешь ты того или нет. Из этого вашего кольца никто не выбирается — при памяти и не съехавшей набекрень крыше. — Раздался радостный звонкий голос.

Нахмуренный гоблин надулся, но не удержался от колкости:

— Потерянные земли напугали ее магичество, раз она, наконец, соизволила показаться?

— Поговори мне, ушастик, — ехидно отозвалась Аннабели, сбрасывая с плеча маленький походной рюкзак.

— Собственно — какого крона?! — не сдержался я.

Сдается мне, появление барышни знаменует скорые неприятности. По крайней мере, прошлые встречи всегда так заканчивались.

— Приказы сверху не обсуждаются, — девушка оглядела сооружаемую стоянку и вынесла вердикт презрительным фырком, — хотя мне не по нраву присматривать за недоучкой, безмозглым недомерком, черной образиной, пушистым недоразумением, и… здоровенным клыкастым парнем с топором. — Договорила девушка, задумчиво изучив орка.

— За кем еще надо присматривать?!

— За вами мальчики, — улыбнулась Аннабели. Устроилась на большом и удобном для сидения походном рюкзаке. Моем рюкзаке.

— Слушай, катись отсюда, пока…

— Нельзя, лаэр. Одиночкам не стоит бродить в этих краях.

— А, гролльи пляски! Топай обратно!

— Не, — лениво отозвалась Аннабели.

— Топай!!

— Угу, вот встала и побежала. Вприпрыжку.

Крон! Оттащить, что ли, мерзавку, в ближайший форпост? Брыкаться и кусаться будет, поди. Утихомирить девицу явно не выйдет — не к лицу воякам лупить девок, пусть даже наглых, ехидных, не подчиняющихся правилам, и лезущих постоянно не в свое дело.

Что же делать?

— И все-таки я не согласен! Пройти весь путь очень сложно, но возможно!

— Ну да, ну да…

— Да! Шаманы так говорят!

— Успокаивают. Самих себя.