Дмитрий Напольских - Общее дело

Ему не повезло — лже-мурх оказался быстрее. Он моментально перекинулся и в несколько длинных прыжков догнал незваного гостя. Гоблин снова закричал. Дико, протяжно, очень громко и очень грубо.

— Не убивай! — команда эльфа перекрыла даже вопль прощающегося с жизнью зеленокожего.

Гоблин затих и бессильно обвис в лапах лже-мурха. Тот недовольно убрал острый коготь от тщедушной шеи и вернулся в человеческий облик.

— Зачем он тебе? — хмуро поинтересовался недовольный Спигр у подошедшего Альвейна. Шрук не привык выпускать добычу из когтей.

— Он местный, — ответил эльф, забирая из рук вынужденного союзника несостоявшуюся жертву.

Гоблин уже пришел в себя, приоткрыл левый глаз и с интересом изучал странных пришельцев. Он в жизни ни видел никого, кроме собственных соплеменников. А тут такое разнообразие! Зеленокожий наивно полагал, что его попытку подсмотреть никто не заметит.

Но эльф жестоко разочаровал его, щелкнув пальцем по приоткрытому веку. Гоблин жалобно завыл.

— Хочешь обратно в нежные объятия нашего друга? — равнодушно осведомился у него Альвейн.

Зеленокожий сразу затих и отрицательно замотал головой.

— Так зачем он тебе? — шрук по-прежнему хотел получить ответ на заданный вопрос.

— Я же тебе не верю, ты не забыл? Поэтому мне нужен местный проводник, на случай, если ты захочешь сделать нам какую-нибудь гадость.

— Я могу убить вас в любой момент! — заявил Спигр, повысив голос.

— Возможно, вполне возможно, — эльф совершенно не разделял уверенности обитателя Галая. — Но смерть — это не самая страшная мерзость, которая может произойти с нами. Далеко не самая страшная. В любом случае, гоблина я пока оставлю у себя.

— Как угодно! — лже-мурх порывисто развернулся и пошел обратно в лагерь.

— Ты разговаривать умеешь? — спросил Альвейн у пойманного гоблина.

Тот не ответил. Эльф встряхнул его за шкирку. Это подействовало.

— Уметь. Плохо. Уметь.

— Хоть так. Кто ты и где остальные гоблины?

— Ырх я. Ырх. Охотник. Племя — далеко. Три дня. Туда, — зеленокожий махнул на юг.

Даже если он врал, и под боком у них бродит толпа гоблинов, то никакой опасности в этом нет. Эльф был твердо уверен, что лже-мурх с легкостью — и с удовольствием! — расправится хоть с сотней гоблинов.

— Охотник, говоришь? На ту сторону хребта ходил? — эльф показал на горы и снова тряхнул добычу.

— Ходить. Да. Страшно. Да. Далеко. Да. Уходить — четыре руки. Вернуться — один. Я. Ырх. Охотник. Опасно!

— Для гоблинов может и опасно, — произнес Альвейн, разглядывая бледно-зеленую тушку размером с ребенка. — Но ты, видимо, неплохой охотник, раз один из двадцати вернулся. Дорогу хорошо помнишь? Сможешь нас провести?

Тельце в руках эльфа испуганно задрожало, на глазах выступили слезы.

— Страшно! Опасно! Не ходить!

— Вернуть тебя тому, кто тебя ловить? Тьфу! Сам заговариваться стал!

— Нет! Идти! Хорошо!

— Вот и договорились. Как перейдем горы, я тебя отпущу.

Гоблин опасливо покосился на бродившего неподалеку лже-мурха, скорость которого произвела на Ырха неизгладимое впечатление.

— Обещаю, что он тебя не тронет, — добавил эльф, понимая тревогу охотника. — Ни до, ни после.

— Хорошо. Отпустить!

Альвейн поставил гоблина на землю и разжал руки. Тот снова попытался удрать, но светящаяся удавка, обвившаяся вокруг шеи Ырха, вернула того обратно. Зеленая кожа охотника заметно покраснела, на лбу выступил пот.

— Дурак, — констатировал эльф и потащил добычу в лагерь. Гоблин какое-то время волочился по земле, затем ухитрился подняться на ноги и покорно зашагал рядом.

— Знакомое заклинание, — осклабился Спигр, разглядывая магическую веревку. — Не много ли чести для гоблина?

— Достаточно. Так надежнее. Идем?

— Я давно уже собрался. Ждал, когда ты с этим недорослем договоришь, — буркнул Дараг.

— Значит, идем. Веди Спигр!

— Как будет угодно.

Лже-мурх зашагал к выходу из ущелья. Гном, эльф и скулящий гоблин двинулись следом.

Они снова выбрались в лес, но пошли не на север, как изначально собирались Альвейн с Дарагом, а на юг. Спигр уверенно вел союзников вдоль горного хребта, игнорируя то и дело появляющиеся слева ущелья. Эльф останавливался возле каждого и тряс не слишком общительного гоблина. И лишь после того, как тот подтверждал, что они заканчиваются тупиками, шел дальше.

Дараг тащился следом за Альвейном, ощущая себя совершенно никчемным существом. Даже от гоблина нынче было больше пользы! Подгорного воина такая ситуация очень смущала, он жаждал боя, но враги — если они тут были — отнюдь не торопились вылезать из своих нор.

Так прошел целый день. Заночевали они в лесу. Альвейн снова насторожил охранный круг, привязал гоблина к дереву так, чтобы он не смог дотянуться ни до кого из спящих. Перехватив угрожающий взгляд шрука, эльф начертил еще один круг. Вокруг Ырха, чтобы прикрыть проводника от возможного нападения Спигра.

Остановить лже-мурха такая магия, конечно, не смогла бы, но предупредить Альвейна — вполне. Правда, что делать со шруком, если он застукает его во время убийства гоблина, эльф не знал. Ни умирать, ни оставаться без обоих проводников сразу он не хотел.

Дарага же такие размышления не волновали. Гном сжевал две галеты и кусок мяса из своих запасов, запил водой из ручья и сразу же уснул. Он не боялся даже Спигра, четко осознавая, что шансов против обитателя Галая, заключенного в тело мурха, у него просто нет. Вообще нет. А значит отсутствует и повод для волнений.

За годы войны гном привык к ощущению близкой смерти. Он пережил сотни стычек с эльфами и несколько крупных битв. В том числе страшную сечу на подступах к Карруту, в которой и гномы, и их лесные противники понесли такие тяжелые потери, что еще десять лет не могли вести активных боевых действий, пытаясь поставить на ноги многочисленных тяжелораненых и обучая искусству войны молодежь.

После каждой такой битвы сотни искалеченных, одноруких, одноногих и одноглазых гномов отправлялись в подгорные глубины, занимая места в кузницах, шахтах и на грибных фермах. В ответ Каррут отрыгивал на поверхность молодых, неопытных бойцов, только-только обученных держать оружие. Мало что понимающих и умеющих, но уже горящих ненавистью к врагу, которого они никогда и не видели. Из десяти ротуков не больше половины становились настоящими воинами. Остальные с радостью отдавали жизни во славу подгорного племени. Жрецы Камня умело накачивали молодняк враньем и яростью.

"Ублюдки в серых балахонах!" — зло выругался Дараг, переворачиваясь на другой бок, а потом и обратно. "Грязные лжецы, прикрывающиеся именем бога!". Долгое время он, как и прочие гномы, верил, что появился в результате ритуала, во время которого Каррутуг наделял каменные изваяния душой.