Дмитрий Напольских - Общее дело

Теперь Дараг стоял за спинами жрецов и откровенно скучал. Длинные выспренные речи утомляли его, а сейчас им не виделось конца и края. В ответ на слова Алэйры, седобородый гном — верховный служитель новообретенной Великой Матери — начал с пафосом излагать благодарности и встречные пожелания. Дараг с трудом удержался от зевка и принялся разглядывать прибывших с эльфийской делегацией магов. На его взгляд, даже всем скопом они не смогли бы одолеть пропавшего Альвейна.

Тем не менее, именно они первыми ощутили на себе эффект от происходящих в мире серьезных изменений. Заклинания стали заметно сильнее. В сражении с армией Гильвейры — названным впоследствии Битвой Трех народов — погибли сотни жрецов Плачущего, гномы расстались с единобожием, а потому мир начал постепенно открываться. Дальше — больше. Одному из кузнецов явился во сне Каррутуг, и мастер, как одержимый, принялся намешивать в расплавленную железную руду столь странные добавки, что его поначалу приняли за сумасшедшего. Потом же, когда металл охладили, все смогли лишь восхититься невероятной красотой и прочностью — даже по гномьим меркам! — нового сплава.

Чудеса происходили и у эльфов. Даже после смерти Трайнира, когда лесным народом единовластно начала править Гильвейра, многие сторонники погибшего короля активно выступили против женщины на троне, да к тому же безухой. Это грозило эльфам расколом и междоусобной войной. Но однажды самым ярым недоброжелателям королевы во сне явилась Фризейра, после чего те, кому повезло проснуться, стремительно поменяли свои взгляды.

Вторым шагом Гильвейры — после утверждения новой верховной жрицы эльфийской богини — стало подписание нового Договора. В нем не было никаких упоминаний о шруках, зато добавилась еще одна сторона. Люди. Вместе с былыми противниками по Битве Трех народов они обязались поддерживать религиозное равновесие — не плодить жрецов и богов сверх установленного предела. Закрывать мир снова было бы глупо. Так же как и резко распахивать его перед неизвестно кем. Да и усиление магии грозило не только положительными последствиями…

Потом вспомнили и о прочих народах. Ведь у них тоже есть свои боги — а подчас уже и шруки — о которых забывать не следовало. Проще всего оказалось с гоблинами. Те сразу поняли, что сопротивляться бесполезно, а потому заранее согласились на все. Их даже не заставили подписывать договор. Это было бы глупо. Все равно смысл заковыристых формулировок не укладывался в их полудетских мозгах. Теперь надлежало договориться — от этой идеи Дарага трясло — с орками, разобраться с отпавшими провинциями человеческой империи, в которых правители кому только не поклонялись, а также с иными разумными расами. В том числе и с криклерами, о которых Дараг знал только то, что свинина — гном даже не покраснел, ибо привык — у них очень вкусная.

— Ты готов, Дараг? — спросила Алэйра, закончив обмениваться приветствиями и пожеланиями со жрецами гномов.

— Да вроде как… — пробурчал заметно нервничающий Дараг. Руки его нервно мяли не слишком привычный предмет. Как бы он хотел, чтобы в них оказалась секира или, на худой конец, кузнечный молот. Так ведь нет! — А как она? Королева, то есть…

— Оскопить бы тебя, — мстительно протянула верховная жрица Фризейры, — чтобы смог ощутить хоть малую толику ее мучений. Да ведь нельзя… пока…

— А что мне, голову надо было ей рубить?! — возмущенно рявкнул Дараг под косыми взглядами жрецов.

— Никто и не говорит, что ты поступил неверно, — холодно ответила Алэйра.

— Про Альвейна-то что-нибудь слышно? — спросил гном, меняя тему.

Ему было стыдно. Да, он интересовался судьбой товарища — а может быть, друга — но лишь потому, что стремился отдалить тот момент, когда ему придется вновь войти в огромную темную пещеру, в которой он когда-то испытал самое страшное потрясение и унижение в своей долгой жизни.

— Ничего нового, — сказала Алэйра. — Но Альви — мальчик шустрый и умный, я верю, что он выберется. Даже из лап шруков. Сейчас нас должны волновать другие вопросы.

Дараг вновь опасливо посмотрел на вход в пещеру. Руки гнома вспотели, он тяжело вздохнул и… задал новый вопрос:

— А что с этими, с гнэльфами?

— За последний месяц они несколько раз нападали и на гномов, и на людей, — вместо жрицы Фризейры ответил служитель Каррутуга. Новое слово, которое теперь полагалось применять для обозначения хруртов, давалось ему с трудом. — Мы думаем, что они готовятся к полноценному вторжению, но вот по какую сторону хребта они вылезут — судить пока сложно. Они долго сидели тихо и незаметно, но теперь у них что-то существенно изменилось. Дараг, ты готов выполнить свой долг перед народом и бого… богами?

— Да, — тихо сказал тот. Тряхнул головой, напомнил себе, что бывал и не в таких передрягах — наглая ложь сработала на редкость хорошо — и повторил, но уже гораздо увереннее: — Да!

Жрецы, маги, старейшины, главы крупнейших гильдий встретили его ответ одобрительными кивками. Алэйра посмотрела ему в глаза, и, едва ли не впервые, Дараг увидел во взоре эльфийки поддержку и понимание. А может, ему просто показалось.

Тянуть дальше было нельзя. Он еще раз оглядел собравшихся: только гномы и эльфы. По его настоянию, хруртского посла со свитой оставили уровнем выше. Там же находилась и делегация гоблинов. Судя по долетающему иногда шуму, им было весело. Гномы не поскупились на угощения, а гости, решив не дожидаться хозяев, налегли на кушанья и выпивку. Оставалось надеяться, что гоблины не начнут петь свои песни. И тогда, возможно, обойдется без дебоша. Слишком уж разные существа сидели там за столами на холодных каменных скамьях.

Мысль о предстоящем пире — и возможной драке — приободрила Дарага. А вдруг среди многочисленных гоблинских посланцев окажется и Ырх? Гном был бы очень рад увидеть старого знакомца. Если тот, конечно, смог вернуться в родное племя, обогащенный новыми строками для песен и ожерельем из человеческих ушей. Чем шрук не шутит!

Дараг подошел к началу коридора, который должен был вывести его к Гномоматери, и уверенно зашагал по нему. Первым делом ему надлежало извиниться за все те оскорбления, которым он подчас подвергал её, поминая, сравнивая, ругая…

Конечно, отчасти его оправдывало невежество. Но Дараг не хотел искать оправданий. К тому же, ему было чем, пусть и не до конца, загладить свою вину. Букет в его руке — мятый и влажный — походил больше на веник, чем на подношение воплощению богини, но она за прошедшие века не получала и таких даров.

Естественно, это были нарциссы.