Анна Жадан - Избранные (СИ)

Я завороженно наблюдаю за тем, как меняется его лицо при рассказе. Странно, но мне самой Бишоп представлялся совсем другим. В Лакнесе рассказывали лишь, что это самый бедный регион Ламантры, поэтому мне всегда казалось, будто небо там серое, воздух пропитан дымом и гарью, а люди — несчастны. Но, возможно, это всего лишь очередная ложь — попытка короля убедить нас, что лучше Лакнеса региона не найти.

— Так почему же ты уехал?

— Я потерял своих родителей, когда мне исполнилось тринадцать. Оба погибли от чахотки, распространившейся по Бишопу. Тогда я и понял, что хочу спасать людей. И я уехал из Бишопа, потому что мой рай был навсегда омрачен болью этой потери, — он еще раз закуривает, — я лишь хочу сказать, что понимаю, каково это — лишиться всего в самый неожиданный момент, когда жизнь кажется чертовым приключением с бантиком на носу. Но, как бы банально и насмешливо это ни звучало, ты должна двигаться дальше. Искать свое место в мире. Свое предназначение. Делать то, чем они бы гордились. То, что ты скоро совершишь, Эланис, — это, черт возьми, одна из самых великих вещей в мире. Тебе выпал тот шанс, который выпадает лишь тому, кто к нему готов. Ты можешь спасти других людей. И они, — он машет в сторону двери, за которой скрылись остатки Ордена, — тоже готовы на это пойти. Не обращай внимания на колючесть Бланш и на презрительность Гарвана. Они боятся, а ты сильнее их, вот они и бесятся. В конечном итоге, они тоже пытаются поступить правильно.

Я киваю, зарывшись лицом в свои ладони.

— Мне было бы хоть немного легче, если бы Эйдана выпустили из темницы.

— Ты не спасешь его.

Я готовлюсь ощетениться, но грустный взгляд Дока усмиряет меня.

— Это еще почему?

— Ты не понимаешь, что означает быть членом Элитного отряда и быть на службе у короля. Эйдан никогда не уйдет — хоть убей его. Ты не осознаешь, каково это — расти на зомбировании, когда все твои чувства тщательно контролировались с помощью внешних воздействий. Он этого не помнит, но, всякий раз, когда, будучи ребенком, он проявлял нежные чувства по отношению к чему-то, кроме короля, его жестоко избивали. Боль ассоциируется у него со всем, кроме Тристана, а еще — слабость. Даже если бы он ушел, он никогда не научился бы жить по-другому.

И что, теперь Док думает, что я просто брошу Эйдана, потому что быть с ним — сложно? Потому что это создает мне — и ему — лишние проблемы? Я не понимаю, как после всего, через что мы прошли, Док все еще может думать, будто сложности — это повод отступить.

— Я понимаю, — тихо говорю я, — но Эйдан сильнее всего, что ему навязали. Возможно, когда он узнает, кем на самом деле является его добродетельный отец, все изменится.

— А может и нет. Ты не можешь так рисковать.

— У нас был уговор, Док.

Док вздыхает и стряхивает палочку, как будто я его утомила.

— Надеюсь, ты не разочаруешься, и он будет бороться за тебя так же сильно, как ты борешься за него.

Я оставляю его комментарий без ответа и наблюдаю, как травы плавают в моем чае, унося мои мысли.

— Как же так… — бормочу я, — у короля есть семья. Он, вроде как, дорожит ими. И при этом у него не дрогнула рука уничтожить всех, кого мы любили.

— Ты, кажется, понятия не имеешь о нем? — усмехается Док.

Я приподнимаю на него глаза:

— Что ты имеешь в виду?

— У короля было три брата, которых он убил еще до того, как им всем исполнилось одиннадцать. Он всегда жаждал власти, как, впрочем, и всегда боялся мести внутри дворца. Он знал, что с ним почти наверняка поступят так же, вот и создал себе Элитный отряд. Они защищают его не от внешних напастей, а от внутренних. Приглядывают, чтобы дети не решили умертвить папу раньше срока, или разъяренная жена вдруг все не узнала и не сошла с ума от ужаса.

Почему-то история Дока ни капли меня не удивляет. Мне уже кажется, что нет ничего, на что король не оказался бы способен.

— Откуда ты знаешь? — шепчу я.

— Я слишком долго живу в этом дворце. Я — предводитель Ордена Солнца, и, как видишь, все еще жив. Разумеется, я обладаю большим количеством информации. А еще умением ее скрывать.

Взгляд Дока устремляется куда-то вдаль, и на миг мне кажется, будто он находится где-то за пределами этой комнаты — возможно, среди гуляний Бишопа или на берегу лазурного моря, украшенного крыльями чаек.

— Я лишь хочу сказать, — произносит он, тряхнув головой, — что король — человек, не знающий пощады. Не нужно его недооценивать. И смею полагать, что Оракул такая же.

— Кто она вообще такая? — наконец спрашиваю я, — она говорит правду о своем происхождении? Как по мне, вся ее история с Искупительством очень подозрительна.

— Я сам был бы рад знать, откуда идут корни вашей магии, и кто такая Оракул на самом деле. Возможно, ее дар действительно проявился неожиданно и по воле случая ее нашел король, но, как по мне, вероятность этого приближена к нулю. Никому так не везет — тем более его величеству, который давно поставил удачу в конец списка своих помощников. Не удивлюсь, если Искупители Лакнеса — это результат многих лет чудовищных экспериментов. С другой стороны, — замечает Док, — это означало бы, что вы — исключительны, но, судя по тому, что король не применяет к вам самых жестоких методов, чтобы обезопасить своих воинов, он либо уверен в формуле успеха, либо знает, что сможет найти еще Искупителей при большом желании.

— Адриану ничего неизвестно об этом. Мы должны заставить короля сказать правду, — твердо произношу я.

— Нет, — качает головой Док, — это слишком большая власть, а значит, слишком большое бремя. Принц не должен ничего узнать о том, как добыть или распознать ген Искупителей. Если мы найдем дневники короля, то мы их уничтожим, а если нет — то заставим короля замолчать навеки. Я уверен, что он никогда не признается чужим правителям в тайне магии, которую так любовно взрастил. Понимаю, что никакой исход событий неидеален, но мы должны сделать все, чтобы похоронить этот секрет с правлением короля. Это дарует Искупителям шанс на свободную жизнь.

Док снова поднимает голову и смотрит в сторону двери, как будто чего-то ждет. Через несколько секунд раздается мерное постукивание, и я вздрагиваю, проследив за его взглядом. Весь Орден должен сейчас быть на тренировках. Ноги сами заставляют меня вскочить, но Док хватает меня за руку и ласково улыбается:

— Скоро ты должна будешь совершить великое дело, и неизвестно, чем все это кончится. Я считаю, что ты заслужила несколько счастливых минут. Только ради всего святого, Эланис, будь благоразумна и помни, что наша миссия исключительно секретна. Или я сам не побоюсь тебя убить, — его взгляд суровеет.

Я с недоуменным лицом наблюдаю за тем, как он подходит к двери и широко раскрывает ее. Когда я рассматриваю того, кто стоит напротив меня, у меня перехватывает дыхание.