Анна Жадан - Избранные (СИ)

Судя по тому, как он хмурится, ему это ни капельки не нравится. Я смеюсь и лукаво улыбаюсь:

— Знаешь, если бы ты жил со мной, я никому никогда не позволила бы причинить тебе боль, — говорю я, ведя пальцами по шраму на его щеке.

Он криво усмехается, глядя на меня, приподняв брови:

— Ну уж это точно гарантирует мне безопасность, девочка с сердцем дракона.

Мы оседаем на пол, и я цепляюсь за его руки, сжимающие меня в объятиях. Думаю, мы оба прекрасно осознаем, что это может быть нашей последней встречей. Сердце у меня сжимается, и я чувствую, как он изо всех сил прижимается губами к моей макушке, и, возможно, только так он сейчас может выразить, насколько ему тяжело.

— Расскажи мне о своих родителях, — тихо просит он.

Я киваю, потому что без слов понимаю, почему ему это нужно. У Эйдана никогда не было настоящей семьи, пусть он всеми силами и пытался ее получить. Мне хотелось бы, чтобы он прочувствовал, каково это — быть по-настоящему любимым кем-то. И мне хотелось бы дать ему это самой.

— Мой отец — плотник, — я улыбаюсь своим мыслям о родителях и впервые они не кажутся мне такими болезненными, — у него рыжие волосы, как у меня, и такие же зеленые глаза. Он, наверное, самый честный и справедливый человек на всем свете. В детстве у меня был отвратительный характер — наверное, ты скажешь, ничего не изменилось, — Эйдан согласно хмыкает, — и я много хулиганила, но думала, что папа всегда возьмет мою сторону перед другими детьми. Он же всегда был непреклонен и судил всех по справедливости. Но он никогда не повышал голос и не злился. В нем было столько выдержки и мудрости, сколько я не встречала еще ни в одном человеке. А еще он очень любил мою маму. Моя мама занималась хозяйством и работой по дому. И она самый храбрый человек, которого я знаю. Нам никогда не было легко, но я ни разу не видела, чтобы мама унывала или расстраивалась. С мамой в доме всегда были смех и шутки, хорошее настроение. Папа приходил домой и приносил мне конфеты, да и вообще, мне казалось, что мы — самая счастливая семья во всей Ламантре. У нас был свой маленький мир, куда больше никого не пускали. Поэтому… — мой голос срывается, — расставание с ними было тяжелым.

— Но сейчас они счастливы, — мягко проговорил Эйдан, — где бы они ни были.

Я так и не узнала, было ли Эйдану что-то известно об истинной судьбе моих родителей. Не думаю, что он стал бы врать мне, но, в конце концов, ведь именно Эйдан забрал меня из сарая дяди Томсона. Неужели перед этим он заглянул ко мне домой, чтобы нанести последний, смертельный удар моим…

У меня перехватывает дыхание.

— Они мертвы, — бесстрастно произношу я.

Он снисходительно качает головой:

— Нет. Мы же с тобой выяснили, что они переехали…

— Король отпустил меня, Давину и Скилар на прогулку в город. Мы отправились навестить старый дом Давины, но он полностью сгорел. На заборе висели имена всех, кто погиб — включая имя Давины.

Наступает тишина и я с напряжением жду, как Эйдан воспримет эту новость. Несколько секунд он задумчиво молчит, как будто собирается с мыслями. Наконец, он с расстановкой произносит:

— Это очень странно, что его величество позволил вам безнаказанно нарушить контракт.

— Странно? Брось, Эйдан. Он специально ткнул нас всех носом в то, что управляет нами перед тем, как…

— Перед тем, как что?

Я прикусываю язык. Не могу рассказать Эйдану про Стигму и поставить нашу миссию под угрозу. Он все еще предан королю, поэтому глупо было бы надеяться, что он станет скрывать от него такую информацию. Меньше всего мне хочется что-то утаивать от него, но это единственный шанс на наше общее спасение. Шанс, который он никогда не примет.

Я качаю головой и стараюсь не смотреть на него, но продолжаю чувствовать его пристальный взгляд на своей коже. Такое ощущение, что Эйдан видит меня насквозь. Почему я вообще решила, что могу что-то спрятать от него, если он всегда лучше всех распознавал мою ложь? Я даже неожиданный выпад сделать не могла, и дело было не в его исключительных рефлексах, а в том, что Эйдан читал меня лучше любого другого. Впервые это может обернуться против меня.

— Мне очень жаль, Эланис, — мягко произносит он, дотрагиваясь до моих пальцев, — мне ничего об этом неизвестно, и, кто бы ни выполнял этот приказ, он действовал без ведома Элитного отряда. Ни они, ни ты этого не заслужили. Знаю, тебе не станет от этого легче, но Элитный отряд не верит в смерть. Мы верим в следующую жизнь, где тебе воздастся за то, что ты сражался, как истинный воин за свои убеждения. Уверен, твои родители получили все, что заслужили за их храбрость.

Я киваю, но он прав — легче мне от этого не стало. Никто не должен был забирать моих родителей, а кто сделал это — скоро поплатится.

— Просто порой я не могу не думать о том, что во всем этом была моя вина. Я могла их спасти.

— Не могла. Знаю, ты не можешь по-другому, но ты слишком много об этом думаешь. Они хотели бы, чтобы ты жила дальше, не оглядываясь на сослагательное наклонение. Твоя жизнь, Эланис, происходит сейчас, и ты должна взять от нее все, что можешь, — он делает паузу, затем добавляет: — ты все еще винишь меня за то, что я забрал тебя из того сарая?

Я мысленно сжимаюсь, потому что, в глубине души, боюсь этого разговора. Я на самом деле не виню Эйдана — глупо винить исполнителя в приказах заказчика. Но меня задевает то, что даже после всех его требований, король все еще стоит для Эйдана на первом месте. Эйдан знал, на что король пошел и сколько раз обманывал его, но капитану все еще кажется, что он не выплатил ему какие-то долги.

— Нет, — наконец произношу я, — у тебя не было выбора, и король в любом случае нашел бы меня. Я просто не считаю это правильным.

Он молчит, но почему-то мне кажется, что Эйдан все же согласен со мной. Я замечаю это по тому, как задумчиво устремляются вдаль его глаза и как они вспыхивают каким-то странным чувством…сожалением? Смятением? Мне хотелось бы читать его так же просто, как ему удается читать меня.

— Ты же знаешь, что нам больше официально нельзя видеться, — вздыхает он, прочистив горло.

Вместо ответа я тянусь наверх и легонько касаюсь его губ в качестве обещания, что обязательно еще вернусь.

— Знаешь, — тихо смеется Эйдан, — в тебе столько огня, что могли бы позавидовать все члены Элитного отряда.

— Должно же у меня быть хоть что-то, — дразню я, намекая на их хваленую честь, храбрость и силу.

Под его пристальным взглядом я сжимаю рубиновое колечко в руке и чувствую, как Эйдан сильнее притягивает меня к себе. В его крепких руках я в безопасности. Когда-то мне сказали, что нет никого более опасного, чем капитан Элитного отряда, а теперь он рядом со мной, и я чувствую себя защищенной ото всех напастей кроме одной — самой главной, перед которой не смог устоять даже мой капитан.