Ник Перумов - Ведуньин Двор

Но пуля только сплющилась об амулет, сплющилась и отлетела.

Мир закружился перед глазами, и Анея ощутила, что падает.

– Ах, касатик… – почти ласково выдохнула старая ведунья. Можжевеловая палка, добытая Анеей в самом начале пути, свистнула в воздухе, ударила имперца по локтю, и тот со стоном выпустил пистоль.

Верея немедленно пнула чужое оружие, отбросила куда подальше; мигом вцепилась в зрячего, сунула под подбородок подхваченный с пола собственный нож, задышала прямо в побелевшее лицо:

– Тихо сиди! Не то… Анея, вставай! Вставай, дело делать!

Имперец, однако, так просто сдаваться не собирался. Пихнул старуху в бок коленом, отбросил – силён, однако; ринулся к окну, заорал – впрочем, и без того на выстрел уже бежали со всех сторон солдаты.

Анея кое-как вздёрнула себя на ноги. Метнулась к двери – заложить дверь засовом. Хороший засов, продержится сколько-то. Недолго, конечно. Но долго им и не нужно.

Казалось, далеко не старый и не слабый мужчина легко справится с древней и слабой на вид старухой; но Верея вцепилась в имперца, словно клещ, руки и ноги её гнулись, словно гибкие вьюны, а лбом она, далеко откинув назад голову, что было сил боднула противника в лицо. Тот взвыл, ослеплённый болью; и тут Анея наконец накинула ему на шею удавку.

В дверь забарабанили. Хорошо, что окошки узкие, не пролезть так просто.

«Как уходить будем?» – спрашивала Анея, когда они со старой ведуньей ещё только подбирались к имперскому лагерю.

«Так и уйдём! Глаза отведём, дыму напустим – теперь-то скрываться не надо будет!»

«Что, всему лагерю?» – не верила Анея.

«Всему! Вишь, сколько у меня на шее добра надето?! Сила запасена немалая, она нам и поможет!»

Хорошо бы сработал твой план, наставница, потому что домик этот совсем скоро штурмовать начнут.

Мужчина захрипел, глаза полезли из орбит.

Не сомневаться, не дрожать, ты ведунья, тебе про себя думать нельзя и про других тоже – только про дело! Тогда и себя сохранишь, и другим поможешь.

Вдвоём они быстро связали имперцу руки и ноги наговорными шнурами с амулетами. Вместо кляпа Анея накинула ещё один талисман, переломила надвое фигурку рыбы; заклятие немоты. Эх, даже пожалела мельком, сколько трудилась над вещицей…

Человек замер на полу, раскрывая рот, тяжело и судорожно хватая воздух. Глаза побелели; он пытался крикнуть, пытался шевельнуться – и не мог.

– Скорее! – каркнула Верея. – Смотри, силы в нём – немеряно! Дымятся шнуры уже!..

Сила в зрячем была, да. Но совсем не та, к какой привыкла Анея. Не могла она ощутить знакомое, но вот что-то совсем-совсем иное, чему она даже определения найти не могла – имелось. Словно… словно сила наоборот.

И отчаянного напора этого неведомого не выдерживали даже проверенные, трижды заговорённые обереги, лучшие работы обеих ведуний.

Анея сдёрнула с шеи талисман с обсидиановым вороном.

Взглянула в полные ненависти и страха глаза – ненависти было куда больше – и заскрежетала зубами.

Ох и злое же дело ты измыслила, Верея…

Старая ведунья меж тем осторожно положила рядом с пленником чёрную птичку-Зорю.

– На дверь повесь, – буднично сказала Анее, протягивая ещё два талисмана. На дверь и на окно. Круг рисуй, не стой!..

Грохнул выстрел, полетели щепки от двери.

Верея взглянула на молодую ведунью и вдруг улыбнулась.

– Всё ли запомнила, красавица?

Анея молча кивнула.

…Они шли сюда от реки и говорили вполголоса.

– Сила моя тебе перейдёт. Ну, или не сила, но дело. Не может оно просто так, кто-то владеть им должен. Тёмен твой путь, Анея, как и мой, а и без него нельзя. Тёмную работу тоже сполнять надо. И если неподходящей силы ведун или ведунья окажется, так и сорвётся. Бывало такое, сама знаешь – в мучительство когда ударялись…

Анея знала.

Пальцы её чуть дрожали, когда она осторожно положила талисман в виде ворона на грудь зрячему, там, где сердце.

– Всё готово, матушка Верея, – голос её дрогнул.

– Вот и славно. Начинай, ученица, да смотри, не сбейся! Не то так выдеру!.. – по старой памяти пригрозила ведунья. – Начинай, а я подхвачу!..

На дворе гремели выстрелы, летели щепки от двери и оконных рам, но талисманы держали крепко, хотя шнуры исходили горьким дымом. Ничего, крепкие, продержатся. Эх, жаль, что только саму ведунью и защитят эти чары – а так бы раздать воинам, какая защита была б…

…Верея вела наговор. Голос её вился, длился, то поднимался почти до крика, то падал почти до шёпота. Звери Магии призывались сюда, по слову ведуньи сотворить её волю – а уж она заплатит за их помощь самой высокой ценой, красной живой кровью, горячим бьющимся сердцем, собственной душой.

Никто не смеет встать меж ведуньей и её судьбой. Есть такие решения, что не перерешиваются. И отговаривать нельзя.

Кровь за кровь. Око за око. Может, когда-нибудь и станет по-другому.

Сильна Верея, сильна и искусна. Бывшая её ученица даже дивиться не успевала.

…Как ни крепилась Анея, как ни твердила себе, что видывала вещи и пострашнее, а и то едва не упала в обморок, словно девица на выданье, к которой сваты в ворота стучатся.

Беззвучно кричал человек на полу, бился и извивался.

Скрежетала зубами старая Верея, сама проведя лезвием себе по запястью.

Бежит кровь, сбирается вместе, дымятся, рассыпаясь трухой и отдавая силу, талисманы-обереги. Не повторишь чары, второй раз не сделаешь.

Вытекает кровь, вытекает жизнь. Двое уходят, чтобы одна жила. Одного утаскивают силой – он стрелял, он прервал чужую судьбу. Одна уходит сама. Медленно и добровольно.

Анея понимала, что происходит. Старая ведунья отдавала собственную жизненную силу, шла по волосяному мосту над бездной, чуть качнёшься – и всё, и Зорьку не спасёшь, и себя погубишь. Смешивается кровь наставницы и убийцы, белое и чёрное, жизнь и смерть. Жуткое сочетание.

Соединить две кровяных струи, слить воедино, напитать силой – и влить обратно погибающей Зорьке. Погибающей, но всё-таки не погибшей, остановленной на самом пороге подземного царства…

Пленный имперец уже не шевелился. Слуга, усыплённый Вереей, так и стоял, покачиваясь.

Потоком текла последняя сила, сила, что покидает человека перед смертью. Анея взглянула на закатившиеся глаза пленника – уходит. Совсем уже почти ушёл. Красивый сильный мужчина, зрячий вдобавок – почему всё-таки оно так?

Мало у них времени, ой как мало! Снадобье в единый миг не сделаешь, и кровь врага «с собой» не унесёшь, не прихватишь. А домишко в плотном кольце, и кто-то уже на крышу лезет, кто-то, небось, и подкопаться попробует.

Верея, несмотря на текущую кровь, держалась молодцом. Вела чары сама, то словом, то жестом, то руной, то амулетом. Несколько уже успели вспыхнуть да пеплом распасться.