Александр Басов - Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

Сержант заскрипел зубами от досады и сделал первое, что пришло ему в голову. Он выхватил меч, приставив снизу к поводьям, резким движением перерезал их. Получившее свободу животное издало противный режущий уши вопль. Мул опустил на землю передние ноги, не получая от наездника дальнейших указаний, просто остался на месте. А вот брату Йохану пришлось испытать на себе все прелести падения на землю. Эгон пытался его подстраховать, но преуспел мало. Сжимающий в руках остатки поводьев монах кубарем полетел в придорожную канаву. Падение смягчила густая трава, заросли которой заполняли канаву, кстати оказался не слишком большой рост мула. По счастью, брат Йохан не пострадал, и сам успел подняться на ноги ещё до того, как к нему бросился спешившийся Ладвиг.

Мрачно взглянув на мула, служитель Богов произнёс несколько непонятных, но весьма эмоционально окрашенных слов. С проезжавшей мимо повозки соскочил один из караванщиков. Едва не сгибаясь пополам от хохота, он схватил монаха за руку и всыпал ему в ладонь несколько самых мелких монет.

— Тут ребята скинулись, святой отец! Это вам на поправку здоровья! За такое зрелище можно и заплатить!

Брат Йохан отрицательно замотал головой, попытался что-то сказать, но возчик похлопал его по плечу, и в три прыжка догнав свою повозку, запрыгнул на неё.

— Повеселил чернорясник!, — одобрительно хохотнули другие караванщики. — Поехали с нами! Хоть расскажешь чего-нибудь интересного. Не обидим! И сыт всегда будешь, и выпивка у нас тоже найдётся!

— Вы в порядке, святой отец?, — Эгон отряхнул с рясы монаха стебельки травы: — Теперь вы убедились, что этот мул не любит, когда натягивают поводья. Хорошо, что господин сержант избавил вас от этой проблемы.

Ладвиг не собирался сворачивать с тракта здесь, но обстоятельства вынудили его принять такое решение. Брат Йохан сразу же согласился, что теперь придётся делать изрядный крюк по лесной дороге. Вдоволь хлебнувший насмешек и унижения монах тоже не горел желанием ехать дальше по многолюдному торговому пути. Более того, он наотрез отказался садиться на мула, пока караван не отъехал на приличное расстояние. Эгон снова подсадил брата Йохана в седло и ещё раз объяснил, каким образом лучше всего обращаться с мулом.

— Как же я буду его останавливать?, — грустно спросил монах. — Без поводьев…

— Приласкайте, похлопайте по шее. Он решит, что его хотят угостить и обязательно остановится. Вот вам для этого сухарики. Моя Габи их тоже очень любит. — чиновник поделился своим запасом лошадиного лакомства.

Узкая извилистая дорога не шла ни в какое сравнение с трактом. Фермеры из окрестных сёл перевозили по ней на телегах всё, что выращивали на полях. Сержант с чиновником пустили своих лошадей по колеям, а монах настоял, чтобы его мул шёл между ними. Было тесновато, но брат Йохан даже приободрился, сказав:

— Мне так спокойнее. Теперь шансы упасть в два раза меньше.

За то время, пока Южный тракт не скрылся из вида, они перебросились всего несколькими словами. Ладвиг был бы не против выведать у Эгона ещё что-нибудь, но понимал, что рядом с монахом чиновник откровенничать не станет. По той же причине он не мог вести откровенный разговор с братом Йоханом. Оставалось, молча глазеть по сторонам и слушать пение птиц. Пичуги перелетали с ветки на ветку и на разные голоса распевали свои песни, сопровождая весёлым гомоном проезжавших мимо людей. Кое-где над дорогой низко склонялись ветви деревьев, из-за чего всадникам несколько раз приходилось спешиваться. Ветки отгибали в сторону, и стайки потревоженных пташек перелетали на другое дерево, чтобы оттуда радовать мир своими звонкими трелями.

Дорога перестала петлять, путники выехали на относительно ровный и прямой её участок. Последний раз сержант проезжал здесь довольно давно, но помнил, куда им следует свернуть на ближайшем перекрёстке. Он уже не жалел, что придётся проехать лишнее расстояние. Два длинных сезона Ладвиг строил свою карьеру в городской страже и почти безвылазно просидел в Энгельбруке. В суетной жизни большого города редко выпадают такие мгновения, когда можно отрешиться от всех забот и просто наслаждаться красотой окружающего пейзажа.

В одном месте ветки росшего вдоль дороги кустарника заколыхались сильнее, чем под воздействием ветра. Сержант приподнялся на стременах, вытянул шею, пытаясь разглядеть того, кто там прятался. Такое поведение не осталось незамеченным, проследив за направлением взгляда Ладвига, его спутники тоже заинтересовались происходящим в кустах.

— А что там?, — первым не выдержал монах. — Вы что-нибудь увидели?

— Пока ничего, — ответил сержант, продолжая вглядываться.

— Кусты шевелятся. — сказал Эгон. — Там есть кто-то.

— Кто?, — брат Йохан тоже выпрямился и вытянул шею.

— Если бы рядом на дороге стояла крестьянская телега, я бы ответил на этот вопрос очень точно, — ухмыльнулся чиновник и неожиданно громко крикнул: — Эй, кто там?! Покажись!

Кусты затрещали, оттуда выскочил олень. Увидев перед собой всадников, он резко затормозил, ринулся в лес через кустарник на противоположной стороне дороги.

— Молодой ещё, — определил Эгон. — Хромает, похоже, ранен.

— Кто же его так?, — сочувственно спросил монах.

— Не знаю. Для уважающих себя охотников он не слишком интересен. Не дорос ещё до полноценного трофея. Может быть, собаки одичавшие напали.

— Возможен и другой вариант, — сказал Ладвиг. — Браконьеры.

— Тогда они очень рискуют, — покачал головой чиновник. — Его светлость, герцог Кэссиан с пойманными браконьерами не церемонится. В лучшем случае — порка кнутом.

— Что же тогда в худшем?, — в голосе брата Йохана послышалась озабоченность.

— В худшем… — Эгон снова ухмыльнулся. — В худшем они сами становятся дичью. На псовой охоте. Бегают от собачек по лесам. Это надолго отбивает желание добывать оленей в герцогских охотничьих угодьях.

— Ну и нравы у вас, — протянул монах. — Я не оправдываю нарушителей закона, но нельзя же травить людей собаками. Нельзя приравнивать людей к зверям.

— А если сами люди ведут себя, как звери?, — вмешался в разговор Ладвиг. — Будучи застигнутыми на месте преступления, браконьеры убивали егерей. Такое случалось неоднократно.

— А как люди становятся браконьерами? Им не хватает средств, чтобы прокормить семьи!

— И такое бывает, — подтвердил Эгон. — Бродяги иногда прибьют втихаря оленя и съедят. Но большинство браконьеров вполне обеспеченные люди, не задумывающиеся о том, где бы добыть кусок хлеба. Их жизнь скучна, поэтому хочется испытать острые ощущения. Недаром говорится, что безделье — начало всех пороков.