Александр Басов - Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

— Это бесспорно, — согласился брат Йохан. — Но гораздо хуже другое. Люди находят удовольствие в умерщвлении живых существ, красота и грация которых не знают себе равных в животном мире. Они же по сути дела беззащитны перед человеком. Несмотря на громадные ветвистые рога, олень обладает кротким нравом. Это не кабан, который один на один способен растерзать незадачливого охотника. Другое дело — олень…

Договорить монах не успел. Внимательно слушавший Ладвиг краем глаза успел заметить летящую им навстречу большую тёмную массу. Сержант инстинктивно пригнулся и пришедшийся по спине удар вдавил его в седло.

"Только этого нам не хватало", — подумал он, быстро освободил правую ногу из стремени, соскользнув с коня на землю. Фитц испуганно дёрнулся вперёд, но не почувствовав на себе наездника, остановился. Уже с земли Ладвиг увидел мула, как ни в чем ни бывало стоявшего посреди дороги без седока. Что-то ещё было не так, но сержант не сразу сообразил, что не замечает рядом ни кобылы Габи, ни Эгона.

— Хватай за уздечку!, — хриплым голосом заорал кто-то. — Да не повреди! Добрый конь!

— Чернорясника обшарьте! Казна, наверное, у него!

Ладвиг начал подниматься, но поскользнулся на траве и потерял равновесие. Именно это помогло ему разминуться с непонятным предметом, пронёсшимся над головой в обратную сторону. Громко и негодующе заржал Фитц. Сержант, наконец, поднялся на ноги и увидел, что его коня пытается увести мерзкого вида оборванец. Жеребец поднялся на дыбы, угрожающе взмахнул копытами, но разбойник ловко увернулся и, непристойно выругавшись, свободной рукой ударил Фитца по шее.

— Оставь его в покое, грязная свинья!

Налётчик оглянулся и ощерился, словно рассерженный пёс, приподняв верхнюю губу. Из гнилозубого рта вырвался резкий свист, и за спиной у Ладвига послышался топот ног. К нему бежали ещё двое разбойников, размахивая большими мясницкими ножами. Меч стражника был почти одного размера с ними, и это дало бандитам повод считать себя хозяевами положения. Через несколько мгновений они пожалели о самонадеянности, если только у этого сброда вообще могли быть какие-то мысли.

Самого шустрого из этой парочки сержант встретил хорошим ударом кулака, сжимавшего рукоять меча. Сложная полукорзинчатая гарда впечаталась в грязную небритую щёку, заставив злоумышленника коротко хрюкнуть и опрокинуться навзничь. Второй налётчик зарычал, сделав зверское лицо, прыгнул вперёд, держа нож в вытянутой руке. Частично этот манёвр удался, и Ладвиг едва успел уклониться от лезвия, успевшего распороть ткань его дорожного костюма. Сержант не собирался лишать разбойника жизни, но тренированные мускулы среагировали быстрее, чем в сознании успел оформиться запрет на убийство. Атаковавший человек инициировал ответную реакцию Ладвига в виде нескольких последовательных движений, настолько быстрых, что стороннему наблюдателю они показались бы одним целым. Результатом стала проткнутая насквозь грудь бандита, испустившего дух раньше, чем его тело успело свалиться в дорожную колею.

— Вот дерьмо!, — крикнул, словно выплюнул, державший коня разбойник и попытался вскочить в седло. Жеребец, словно ждал момента, когда державшая его на коротком поводке рука даст слабину. Почувствовав на себе чужака, Фитц резко взбрыкнул, подбросив негодяя вверх, после чего обрушил на него удар задних копыт.

На миг Ладвиг представил себя на месте бандита и поморщился, глядя как пролетевший по воздуху несколько ярдов человек рухнул в заросли кустарника. Оттуда раздался тот же хриплый голос:

— Ничего без меня не можете сделать, ублюдки.

Следом послышался металлический лязг, ветки раздвинулись, и на дорогу выбрался здоровяк, с ног до головы закованный в доспехи. Можно было только догадываться, как он с таким ростом ухитрялся прятаться в невысоком кустарнике. Надетые на разбойнике латы были старыми, если не сказать — древними, вдобавок исцарапанными и помятыми. В руках предводитель шайки держал чудовищных размеров двуручный меч. Оружие находилось в ещё худшем состоянии, чем доспехи, но даже такого клинка было достаточно, чтобы отправить к праотцам любого. Детина двигался на удивление легко, и сержант понял, что перед ним весьма опасный противник.

Ладвиг обладал достаточной ловкостью, чтобы уклониться от ударов двуручника, но использовать против такого соперника меч стражника было бессмысленно. Бандит крякнул, взметнул своё грозное оружие, делая им широкий круг над головой. Не собираясь становиться манекеном для отработки ударов, сержант отступил в сторону, разминувшись со ржавым лезвием, что со свистом рассекло воздух перед его лицом. Древний шлем с глухим забралом давал слишком мало обзора нападавшему, и оставалось только позавидовать глазомеру, которым обладал разбойник. Пытаясь выработать стратегию защиты, Ладвиг огляделся по сторонам, его взгляд наткнулся на полупику, так и оставшуюся прикреплённой к седлу.

Увидев, с чем вышел против него сержант, бандит в голос расхохотался, снова занёс меч над головой. Трудно было ожидать, что он проникнется уважением к предмету, скорее напоминающему семифутовую зубочистку, чем оружие. Закованный в латы налётчик даже не предполагал, что Ладвиг способен вытворять при помощи этой щепки. Старые доспехи были неплотно пригнаны друг к другу, оставляя незащищённые места, в которые опытный воин мог легко попасть наконечником полупики.

Почувствовав первый болезненный укол, бандит негромко зарычал, после второго укола ойкнул, а когда его левая рука повисла плетью — выронил меч. Тем не менее, сдаваться верзила не собирался. Не став поднимать оружие, он сразу же пошёл вперёд, размахивая правой рукой в тяжёлой латной рукавице. Пару раз ему посчастливилось отбить удары сержанта, которому перестали удаваться точные колющие движения. Бандит начал двигаться быстрее и потихоньку теснить Ладвига к кустам на противоположном краю дороги. Неосторожное движение стоило сержанту полупики.

Наконечник застрял в доспехах разбойника, и тот с явным удовольствием переломил древко ударом руки. Не раздумывая долго, Ладвиг пригнулся, нырнув вперёд, проскочил между широко расставленными ногами верзилы. Поднялся с земли уже за спиной бандита, сжимая в руках его двуручник. Ржавчина изрядно попортила крепкую сталь, казалось, оружие должно весить не так уж много, на деле же всё обстояло иначе. Тяжеленный меч можно было использовать только полуклинковым хватом, взявшись ещё и левой рукой за лезвие ближе к середине.

— Отдай!, — прохрипел бандит. — Не смей касаться своими грязными лапами! Убью!

Ладвиг не стал дожидаться, когда угроза будет приведена в исполнение. Уклонившись от летящего в голову бронированного кулака, он точно вогнал остриё древнего меча в подмышечную впадину разбойника. Противник застонал и покачнулся. Такое ранение всегда считалось серьёзным, но Боги не обделили верзилу здоровьем, а напористости ему было не занимать. Глухо рыча, бандит попытался ударить врага повреждённой левой рукой. Сержант перехватил меч обеими руками за лезвие как дубину и, добавив к замаху движение корпуса, врезал тяжёлой крестовиной рукояти по забралу шлема. От удара предводитель разбойников зашатался и тяжело брякнулся на землю.