Виктория Шкиль - Тьма надвигается с Севера [СИ]

— Но нет на Свете амулета, чтоб сердце от любовных ран берёг… — Вздохнул ас'Хазир в тон своим мыслям.

Верно, говорил о любви его учитель: «Опасайся красавиц, мой юный друг! Сладок их плен, но источник он мук. Их любовь как вода уходит сквозь пальцы, сколь крепко ты их не сжимай. Оставляя лишь разбитое сердце».

Щемящую грудь тоску, как будто час расставания уже наступил, не могли перешибить ни изнурительный дневной зной, ни немилосердно палящее солнце, словно бы Аллуит решил выжечь созданный им Мир. Сорах с равнодушием гонял верблюдов от оазиса к оазису, наблюдая, как день переваливает за полдень, как вдруг увидел карабкающегося на верхушку дальнего бархана одинокого всадника. Солнце било Сораху в глаза и он остановился, прикладывая ладонь козырьком ко лбу, силясь разглядеть всадника. Единственное, что он мог сразу сказать — это не хаммадский разведчик. Тот сразу бы пустил стрелу в одинокого пастуха, да и фигурка на верблюде явно не мужская… тут его сердце грянулось о рёбра так сильно, что едва не проломило их, словно пыталось выпрыгнуть от радости из груди, а потом застучало быстро-быстро, как бывало с Сорахом лишь раз в жизни. Он узнал всадницу!

Лиллис поскакала прямо к остолбеневшему от радости пастуху и лихо затормозила рядом с ним, едва не осадив верблюда на задние ноги.

— Брат не хотел, чтобы я к тебе приезжала. — С ходу заявила она. — Он сказал мне держаться от тебя подальше.

— Понимаю… — Медленно протянул Сорах. — Но ты всё равно пришла…

— Он считает, что ты просто сказочник и дуришь всем голову своими историями. А чтобы люди охотнее в них верили, говоришь, что видел все своими глазами. — Лиллис стрельнула в него глазами и насмешливо сморщила чёрный носик. — А ещё он говорит, что у тебя четыре жены и ты не будешь платить выкуп за пятую.

Последнее обвинение невольно заставило Сораха улыбнуться. Хорошо бы он выглядел, таскаясь по пустыне со всеми своими жёнами, если бы они у него и вправду были! Что же касалось истории его нахождения Маандибом, то после разговора с улле, каждая собака в селении балов говорила, что Сорах видел самого Саракаша! Соплеменники Маандиба интересовались его найдёнышем, часто приходили сами, прося рассказать им о его приключениях, много ли повидал, как оказался в этих местах? Хаммад ничего не скрывал и всегда говорил, какая беда привела его к встрече с Маандибом и Лиллис. Каждому кто желал его слушать, он рассказывал о вымершей деревне, о колдовстве и о мертвецах без глаз, но выслушав его с внимательным интересом, балы лишь хвалили его и просили рассказать ещё что-нибудь страшное. Впервые Сорах получил таких благодарных слушателей и впервые был этому не рад!

— А что думаешь ты, сама? — Осторожно поинтересовался шайрун ас'Хазир, — ты тоже думаешь, что я лжец или сумасшедший?

Лиллис в ответ рассеяно пожала острыми плечиками.

— Я всегда любила сказки и всегда мечтала, чтобы хоть одна обрела реальность. — Созналась она. — А вот эту сказку я совсем не хочу видеть по-настоящему, но странным образом, верю в её реальность. Ты ведь не лгал нам, Сорах ас'Хазир?

— То, что я шайрун не означает, что я лжец… — Тихо сказал Сорах, отворачиваясь от Лиллис. Он так ждал встречи с сестрой Маандиба и вот теперь, когда произошло это чудо, их разговор шёл как-то совсем не так. Не в том русле. Вместо того чтобы сказать ей о своих чувствах, он вынужден оправдываться из-за того, что её соплеменники считают его ненормальным.

Красавица, приоткрыв было рот, тут же испуганно поджала губки, скашивая глаза куда-то в сторону. Кажется, она решила, что нечаянно обидела Сораха своим вопросом. Немножко помолчав, она неуверенно протянула ему узелок с лепёшками и кувшин с водой из колодца.

— Возьми. — Решительно произнесла она. — Правда, хлеб уже остыл, а вода наоборот согрелась, но это всё потому, что мне пришлось искать тебя! К полудню ты всегда был у оазиса с раздвоенной пальмой возле озера, а сегодня еле-еле добрался до финиковой рощи. — И видя, что ас'Хазир как прежде с готовностью протянул к дару руку, радостно улыбнулась, бросая на него хитрый взгляд. — А у тебя и вправду четыре жены? А если бы я была твоей женой, ты бы заставил меня носить душную паранджу, пряча моё лицо от мужских взглядов?

— Зачем? Роза лучше цветёт, когда её не прячут от солнца. — Машинально ответил хаммад и только потом, осознав её вопрос, поднял на девушку полный удивления взор.

Шутка это или прозрачный намёк? Он не стал гадать, он просто открыл рот и начал читать первые пришедшие ему на ум стихи:

Цвет лилии нежен, но ты нежней.

Морской бриз приятен, ты — милей.

Как в халии шах слаб пред шахиней,

Так, я глупец, пред тобою слабей! [1]

— Что это? Ты раньше никогда не говорил стихами.

— Я люблю тебя, Лиллис.

Девушка не стала смеяться, улыбка её несколько поблекла, хотя и не пропала с лица вовсе.

— Хочешь взять меня пятой женой? — Она опустила глаза, глядя на сбрую его верблюда.

— У меня нет ни одной. — Честно ответил Сорах, ожидая ответа.

В этот раз Лиллис молчала гораздо дольше, сделав напряжённым задумчивое лицо.

— Мой брат откажет тебе, Сорах. — Наконец изрекла она совсем серьёзно, по-прежнему не поднимая глаз. — Мы женимся и выходим замуж лишь в тридцать лет, да и потом, пригони ты на выкуп хоть целое стадо коров, он не отдаст меня за тебя.

— Значит, я украду тебя, Лиллис! — Так же серьёзно ответил ей хаммад. — Не сейчас — это было бы нарушением моего слова отслужить Маандибу цену своей жизни, но через день, когда последние обязательства снимутся с меня. Я больше не буду ни его гостем, ни его слугой… Конечно, если ты сама этого хочешь.

Затаив дыхание он ждал её ответа, наблюдая за тем, как девушка смущённо мнёт пальцами уздечку и поджимает губки.

— Хочу. — Выдохнула она, поднимая голову и кидая на Сораха взгляд своих карих глаз.

* * * *

Что нужно двум влюблённым для счастья? Только сущая малость: были бы они вдвоём рядышком, в своём тесном кругу. Они забывают об опасности и не помнят о времени и Мир, будто стесняясь своей бестактности, весьма неохотно напоминает им о реальности ненавязчивым бурчанием в животе и окутывающей их темнотой наступающей ночи.

Первым спохватился и подскочил ас'Хазир, вспомнивший, что Маандиб приказывал ему вернуться в селение за два часа до вечерней молитвы. Придремавшая головой на его груди Лиллис, разбуженная, его внезапным рывком, испугалась, тоже вскакивая на ноги и с тревогой всматриваясь в алеющий горизонт.

— Всевышний! Мы совсем забыли о времени! — Воскликнула она, бросившись

одеваться. — Маандиб будет в ярости!

«И это мягко сказано!», — с весёлой беспечностью подумал Сорах, быстро одевая на себя длинную, до колен, рубаху. Сестре он ничего не сделает, а вот его просто убьёт, причём не столько из-за того, что произошло между ним и Лиллис, сколько из-за того, что подверг её опасности и наплевал на его приказ, но главное, за то, что его сестра в него влюбилась.