Изяслав Кацман - Деревянный Меч и Та, Которую Любит Небо

Во дворце аганского ард-дина Даргед довёл своё изобретение до возможного в его положении совершенства. Теперь изгой мог понимать мысли окружающих, не рискуя захлебнуться в волне их чувств.

Просто обидно, что до такого додумался он, Исключённый Из Перечня Живых. Ведь это открытие так и пропадёт вместе с ним. А должно было стать достоянием Единого Народа. Много чего можно было бы избежать - начиная от мелких недоразумений при встречах гиалийцев с трупоедами, которые в последствие выливаются в нелепые предрассудки с обеих сторон, и, кончая трагедиями вроде Великого Кумраша - трупоедского царства в западной части Бидлонта, которое стражам-эларифам пришлось залить кровью несколько веков назад.

Крестьянин настороженно глядел на мужчину и стоящую рядом с ним женщину. Гиалиец рассеяно слушал мысли агана - по мере того, как они возникали у того в голове: "Чужаки... незнакомые... но всё равно аганы... Вроде благородные... только почему пешком... девка красивая (при этой мысли в голове у смерда возник образ жены - малоприятной карги, если, конечно, память не лгала старику)... Сообщить... как велели..."

Последние мысли гиалийцу не понравились - Интересно, что этому старику "велели". Но виду Даргед не подал. Сейчас он пожалел об ограниченности своих возможностей - если бы можно было воспринимать общий мыслепоток трупоеда, то быстро стало всё известно. Но спасибо и на том, что имеем.

"Откуда, благородные, путь держите?" - полюбопытствовал крестьянин.

"С запада, из земель белых радзаганов" - ответил гиалиец - "Меня зовут Даговорг, сын Тиландаса, а это жена моя, Вариальви, дочь Гунахора".

Смерд неопределённо хмыкнул, не то выражая недоверие, не то поддерживая разговор.

-Чьи здесь земли? - спросил Даргед - Деревня далеко?

-Гунворги мы, нфола Варихора. Я Вейяхор, сын Бардэхора. А деревня вон за той рощей - махнул крестьянин - Недалече, не умаетесь.

-Спасибо - поблагодарил гиалиец, ловя себя на мысли: а не всадить ли этому трупоеду метательный нож в глотку, а потом прикончить двух сопляков.

Ему стало жутко от таких мыслей, которые два-три года назад бы даже и в голову не пришли. Но видение было отчётливым: торчащий в горле старого гунворга нож, тёмная струйка крови, стекающая по дряблой старческой шее. И разум, разум сына Единого Народа, выкованный за тысячелетия, отточенный в соприкосновении с сознанием сотен тысяч соплеменников, действует заодно с животной подлостью, пережитки которой вместе с остатками столь же животного ужаса достались гиалийцам от общих с трупоедами предков. И теперь его холёный рассудок подсказывает, что надо убить этих крестьян, старший из которых замыслил что-то недоброе.

"Разум сказал - совесть заплакала" - к месту вспомнилось изречение Далага Самого Первого Убийцы, попавшееся в рукописи по истории Ранних Веков. Молодой Даргед живо интересовался личностью первого из соплеменников, исключённого из перечня живых. Но никаких сведений, кроме короткого и сухого изложения событий, связанных с Пробуждением Единого Народа и последующим после этого бегством первых гиалийцев в Мир На Закате, да горстки приписываемых Убийце цитат не сохранилось. Впрочем, нет - были ещё отчёты Далага о трёх возглавляемых им экспедициях по материку.

Основательно поработали предки, стирая всякую живую память о первом Убийце из своего единого сознания, доверив только бумаге мертвые факты. И теперь, по прошествии тысячелетий уже точно не скажешь, что произошло в 14 году Великого Переселения (или Бегства, как иронично добавил чей-то звонкий голос, сохранившийся в общей памяти с той поры), кто был прав, и были ли правые в той непонятной истории на заре мира.

Даргед шёл по едва заметной тропе, огибающей рощу. Дандальви трусила за ним. Гиалиец сосредоточенно молчал, пытаясь представить, что их ожидает в деревне. Дочь ард-дина что-то напевала себе под нос. Поле, где Вейяхор с внуками вновь взялся за пахоту, уже скрылось из виду. Впрочем, Даргед при желании мог услышать, о чём старый трупоед думает, даже с такого расстояния. Вот только смысла в этом никакого. И так всё ясно - уносить ноги отсюда быстрее надо. До гунворгов вести из-за Серебряных Стен уже дошли.

Гунворгская деревня встретила чужаков дремотной тишиной. Собаки лениво взрыкнули на незнакомцев, да и остались лежать в тени мазанок, как лежали - гиалийцу даже не пришлось прибегать к своему умению подчинять зверей. У первых хижин не встретилось никого. Только ближе к центру поселения, на площади, образованной перекрещением улиц, Даргед увидел потомков Варихора. Гунворги, числом до полусотни, занимались починкой земледельческой снасти. Не было заметно, чтобы кто-то из них особенно спешил. Аганские мужи, свободные сыны свободных отцов, положив рядом с собой топоры, ножи и прочий инструмент, предавались единственно достойному вольных мужей занятию - обсуждали дела племени.

Заметив гиалийца с Дандальви, аганы умолкли. Пожилой дядька, сидящий на деревянном чурбаке, обратился к ним: "Приветствую вас, путники на земле рода Варихора, Убийцы Вепря. Я местный староста, Гванахор, сын Арнархора".

-Даговорг, сын Тиландаса - назвался гиалиец - Племя белых радзаганов, род Лунагуна.

-Вариальви, дочь Гунахора - произнесла Дандальви своим пронзительным голосом.

Гунворги загалдели, представляясь. Даргед воспринимал их голоса как монотонный гул, занятый попыткой проникнуть в мысли собравшихся. В разноголосице десятков несинхронизированных мыслей трудно уловить что-либо осмысленное. В основном мелькали вопросы: что за люди, куда путь держат, какие новости несут. Один раз отчётливо прозвучало: "Жрец Четырёх велел сообщать обо всех непонятных чужаках". Изгнанник с трудом сохранил невозмутимое выражение лица.

-Вейяхор, сын Бардэхора, сказал мне, куда занесла нас судьба - добавил гиалиец.

-А, этот сквалыга - пренебрежительно ответил Гванахор.

В голове старосты промелькнул целый рой мыслей: "Старый хрыч, и куда столько сеет... Загоняет он внуков, да и невестку тоже... Не могли горцы его самого вместо сына изрубить... Конечно, шесть ртов в семье... Да разве сородичи не помогут что ли... По себе о людях судит, хрен старый..." Одновременно Гванахор успел подумать о лежащем между деревней и рекой общинном поле, которое пахать самое раннее дней через десять, и о том, что на верху, где сквалыга вздумал пахать отдельно от всех сородичей, не допустите Морские Владыки (вот, Нечестивый попутал, конечно же, Четыре Брата), хлеб может запросто выгореть как в прошлом году.

-Есть, поди, хотите? - спросил староста.

-Спасибо - ответил гиалиец, с ужасом подумав о возможном мясе.

-Хлебните пока браги - предложил Гванахор - Сейчас скажу бабе своей, чтобы стол накрыла.