Алеф Элдер - Глазами Странника [СИ]

— Я подожду здесь, — решил Граниш и опустился в кресло. — Осмотрись, если хочешь.

Конечно Дъёрхтард хотел во всех подробностях рассмотреть настоящий дом альва. Выходящая из гостиной галерея, на всем протяжении увешанная настенными светильниками с шаровыми молниями, вела в две стороны. Дъёрхтард выбрал левое направление и оказался в оранжерее. Первым за что уцепился его взгляд, был ручеек. Струйки воды пробивались сквозь выгнутую стену, собирались в общий поток и, змейкой пересекая комнату по диагонали, исчезали у подножья противоположной стены. Пол, стены и даже потолок были раскрашены цветами самых разных форм и размеров. Нежно и насыщенно благоухало разнотравье. Здесь цвели задумчивые белые колокольчики и задорные голубые васильки, вальяжные хризантемы и нежные тюльпаны. Они переглядывались, перешептывались, некоторые пританцовывали и напевали. Вились ипомеи и барвинки, сплетались между собой, но не враждовали. Тянулись к ручью изящные каллы и ароматная мята. В воздухе кружили бабочки и пчелы, собирали нектар и пили чистейшую воду. Боясь ранить растения, Дъёрхтард ступал осторожно. Подойдя к ручью, он плавно погрузил сначала одну, затем другую ногу в воду. Ледяная вода остудила кровь и пробрала до костей. Но и этого ему было мало. Опустившись на колени, он четырежды плеснул в лицо холодной воды, затем закрыл глаза и остался в таком положение, чтобы прочувствовать без отвлечений на яркие образы упоительный дух чудесного места.

Прощебетал тоненький голосок — это зачарованная запахами прилетела кормиться асилина — крошечная ледяная птичка надземного мира похожая на колибри. Дъёрхтард открыл глаза и поднялся.

В трех шагах от него находилось самое прекрасное создание в этом доме.

Длинные и прямые серебряные волосы свободно ниспадали с плеч, опускаясь ниже пояса. Волоокие сияющие синевой глаза улыбались и приветствовали гостя. Небольшого роста, на целую пядь ниже Дъёрхтарда, альва казалась хрупкой фигуркой, вылитой из стекла. Неосторожное прикосновение могло ее расколоть. Невесомое серебристо-белое двойное длиннополое платье с разрезными расширяющимися книзу рукавами, обволакивая Миридис, подчеркивало ее красоту и стать.

— Рада приветствовать тебя, Дъёрхтард, в чертогах «Одинокого лебедя», — на милом, почти детском лице возникла самая прекрасная в мире улыбка.

На миг колдун забыл, зачем пришел. Прошлая жизнь представилась глупой и лишенной смысла. До сего момента он ничего не видел и ничего не знал. Он блуждал во тьме, но теперь увидел свет. Потрясенный очарованием Миридис, сам не замечая того он улыбался искренне и чисто, желая лишь, чтобы этот светлый лик всегда оставался перед его глазами. Внезапно Дъёрхтард почувствовал холод и вспомнил, что мантия его до колен мокра, а сам он забрызган водой. Мысль эта его невероятно огорчила и смутила.

— Рад знакомству, — пробормотал он, опустил взгляд и стал водить рукой по одежде, словно от ее теплоты ткань могла мгновенно высохнуть. Подняв голову, он с удивлением обнаружил, что альва по-прежнему смотрит на него.

— Пойдем, Граниш ждет в гостиной.

Следуя за Миридис, Дъёрхтард смотрел в пол, стены и потолок, цепляясь глазами за детали интерьера, но невольно все время возвращался к ней взглядом. Смотреть на альву постоянно ему представлялось неприличными, кроме того, он не хотел, чтобы она почувствовала его взгляд. Входя в гостиную, он постарался упорядочить мысли и вспомнить, зачем они здесь.

Граниш устроился в центральном кресле, Миридис заняла дальнее, а Дъёрхтарду осталось крайнее с левой стороны очага. На столе стоял хрустальный чайник, изливающий аромат зверобоя и душицы, и две полные чаши, — третья уже переместилась в руку цверга, а также конфетница в форме лебедя, наполненная ягодными леденцами.

Мягкая мебель и треск камина совсем не располагали к разговорам на животрепещущие темы. Солнце уже садилось, но комната еще хранила тепло. Волшебная обстановка скорее подходила для сказок и мечт.

«Интересно, — размышлял Дъёрхтард, разделяя тепло кружки руками. — Сколько раз вот так вот, потягивая чай, они сидели перед камином?»

— В сем благостном месте не до́лжно говорить о тревогах внешнего мира, — произнес Граниш, словно прочитав мысли мага. — Но именно для того мы и собрались. Надобно обсудить наши действия.

— Я больше не могу обсуждать, — вздохнула альва. — Я хочу действовать.

— Нельзя спешить, — продолжал цверг. — Миридис, покажи-ка Дъёрхтарду страницу. — Альва вытащила из-под кресла футляр для свитков и через Граниша передала магу. — Сможешь восстановить?

— Попробую.

Дъёрхтард снял крышку футляра и аккуратно освободил от содержимого. Страница оказалась в ужасном состоянии: выцветший пергамент, на котором едва угадывались отдельные слова, пронизанный зияющими ранами бесконечных сгибаний не имел угла и в целом определенной формы, а от неосторожного дыхания грозился рассыпаться в песок. Расправив лист на столе, маг выудил из поясного мешочка склянку с берестяной пылью, обильно посыпал его, добавил три капли живицы эбенового дерева. Приблизив руки к пергаменту, едва не касаясь подушечками пальцев, стал бормотать заклинание, одновременно водя пальцами, вырисовывая незримые письмена. Берестяная пыль начала перемещаться и заполнила недостающие части бумаги, живица растеклась символами, проявляя блеклые чернила и вычерчивая наново отсутствующие слова.

Окончив колдовство, Дъёрхтард сложил лист трубочкой, стряхнул лишнюю пыль обратно в склянку, бросил короткий взгляд на присутствующих и зачитал содержимое пергамента:

— «…ойконы были разбиты и бежали на север, где рукою Тургоса Холодного образовали Холгорд…» — Дъёрхтард пропустил несколько несущественных предложений. — «В лета крови происходили и другие многочисленные битвы, среди которых нельзя не упомянуть еретика Рогдевера, по прозвищу Гром Огня. Этот могущественный маг собрал устрашающую армию, остановить которую удалось лишь богам. Не менее впечатляющим было, по мнению историков, сражение фавнов под предводительством Эвиларда Подлунного с полчищами юд-ха…» — Дъёрхтард пробежался взглядом по следующим строкам и поднял голову. — Больше ничего, что касалось бы предвозвестников или Рогдевера.

Граниш разочарованно вздохнул, Миридис осталась невозмутима.

— Это ничего не меняет, — отметила она.

— То есть, как не меняет? — удивился цверг. — У нас нет зацепки. Мы не знаем, что искать и где искать. Это месяцы, возможно, годы…

— Я знаю, где искать, — продолжала альва. Присутствующие затаили дыхание. Она посмотрела на одного, затем на другого мужчину, определяя, готовы ли они ее поддержать. — В Книге имен.