Алеф Элдер - Глазами Странника [СИ]

Он лежал на боку, солнце в небе миновало три четверти пути. Голова раскалывалась, как после знатной попойки, носом шла кровь. Граниш отругал себя — слишком многое завесило от него, чтобы позволять себе подобные выходки.

Придя в себя, он без особой надежды остановился возле того места, где когда-то солдат спрятал плод Кошачьего дерева. Несколько раз он сгреб руками землю и вдруг увидел что-то красное. На ощупь оно оказалось твердым как молодое яблоко. Цверг подкопал предмет со всех сторон и осторожно вытащил маленькую красную птичку. Удивительно, но за все те годы, что плод пролежал в земле, он даже не начал гнить. Граниш отряхнул крошки земли, но есть плода не стал.

Дважды еще ночевал он под открытым небом, прежде чем достичь Мёдара, города молодого, получившего название благодаря дальновидности и расчетливости купцов, показавших миру пользу содержания и разведения пчел. О приближении к нему говорило несмолкаемое жужжание этих маленьких трудолюбивых насекомых. Пыльцу они собирают с плата Велианы, а получаемый мед, называемый золотым, считается достоянием Мёдара. Подобно тому, как в портовых городах большинство местных жителей зарабатывают на пропитание рыбным промыслом, обитатели Мёдара целыми семьями работают на пасеках, а изображение пчелы значится даже на гербе города. И хотя в Мёдаре развито растениеводство и травы плата Велианы славны лечебными свойствами на весь Сиридей, слава золотого меда и хлебины разносятся еще дальше. На многие версты раскинулись золотые ульи, сейчас на границе лета и зимы они еще полнятся гудящими пчелами, но с наступлением холодов их опустят в подземные пчелиные дома — омшаники, где они будут жить до возвращения тепла.

Свет восходящего солнца отражается в величии золотых куполов Мёдара. Богатые островерхие крыши дерзко колют небеса, бросая вызов недостижимости богов и оспаривая их превосходство над миром смертных. Граниш предположил, что подобная роскошь принадлежит храмам или королям.

На подступах к городу выстроилась вереница караванов пришедших с востока или севера по Великому пасарскому тракту. Вальяжный купец, выслушав предположения Граниша, посмеялся:

— Храмы в Мёдаре не в чести. А вот дворец… дом Вауглина можно назвать дворцом, а его самого — королем. — И вдруг изменился в лице, поскольку только сейчас перевел взгляд на собеседника. — Ах, примете, пожалуйста, мои извинения, вы верно из альянса? Мои наилучшие пожелания сагибу Вауглину.

Граниш неопределенно кивнул. Имя Вауглин вероятней всего принадлежит цвергу. Такое же имя носил их легендарный король древности. Так, еще не заходя в Мёдар, Граниш узнал самого богатого жителя города и вероятно обладателя Счастья Богатея.

Но не одной роскошью оделся Мёдар. Приближаясь к городу, Граниш видел, как в тени золотых куполов робко прятались ветхие деревянные сараюшки. Меж них сновали не по возрасту постаревшие и погрубевшие крестьяне, не знающие иной жизни кроме полей и пасек. Их плечи согнулись, лица застыли печатями усталости, однако же, в глубине глаз не гасли угольки счастья, ибо они умели радоваться и мимолетному отдыху.

— Какой же нам еще жизни желать? — поразился вопросу чужака местный муж. — Гляди, какой красивый город вокруг. И эту красоту создали мы сами.

— И вы не чувствуете себя обманутыми теми, кто живут в золотых хоромах?

— Наше золото — мед. Пожалуй, альянс мог бы разделить золото с народом, но тогда наш город не отличался бы от прочих. Не было бы ветхих хижин, но и не было бы золотых дворцов. А где жить: в золоте или дереве, для нас не так важно. Бо́льшую часть жизни мы проводим за городом, и вид золотых куполов, возведенных нашим трудом, греет наши сердца.

У Граниша не было ничего, кроме траченных путешествиями одежд, маленького арбалета с болтами, веревки, кремня, ножа и фляги с водой. Опытный следопыт, он мог выжить даже в самых суровых местах Яраила, оказавшись в них впервые. Но с недавних пор его инвентарь пополнился ритуальным крисом, подаренным предводителем общины волкодлаков, и Граниш весьма им дорожил. Как всякий цверг, он знал цену вещей и не мог понять образа мыслей крестьян Мёдара. Он переменил тему.

— Что такое альянс?

— Вы не с ними?

— Нет. Почему вас это удивляет?

— К нам часто приходят цверги, но все из альянса Вауглина — объединения купцов и артелей нескольких городов. Вауглин гений торговли, он выигрывает там, где другие терпят поражения. Поговаривают, его благословил сам Фалринаш.

— Как же цверги превозмогают проклятье Аланара?

— Один бог проклял, другой благословил, — пошутил купец. — А Вауглин тороват благостями для своей паствы. Правда, если паства эта приходится ему родней.

В небольшом преимущественно бревенчатом городе легко найти золотой дворец. Трехъярусный дом, вылитый из благородного металла, своим величием подавлял убогие хижины крестьян и гордо возвышался над золочеными купеческими избами. То, что издали Граниш принял за купола, оказались раскрытыми кистями и головой. Словно Вауглин был столь велик, что не мог уместиться во дворце, он простирал руки и охватывал Мёдар, а взгляд рубиновых глаз устремлялся еще дальше. Дворец не состоял из одного только золота: дерево внутри стен удерживало тепло, золото ловило солнечный свет и взгляды прохожих, окна и двери вились гребнями слоновой кости, а сами стекла являлись чистейшими рубинами. Перед дворцом раскинулись клумбы из золотых трав и цветков из драгоценных камней. За ними присматривала пятисаженная хрисоэлефантинная [36] Хрисоэлефантинная — из золота и слоновой кости на деревянном каркасе. статуя бородатого мужчины с маленьким полноватым телом и длинными конечностями. Одной рукой упиралась в бок, другой ладонью вверх тянулась к солнцу и звездам.

По золотому саду прогуливались купцы в богатых длиннополых одеждах; с приближением холодов многие из них надели пестрые кафтаны и высокие горлатные шапки. Меж теней покосившихся домов скользили неприметные простолюдины. Но никакой стражи в городе Граниш не видел. Беспрепятственно он постучал в большую белую дверь и уже через секунду она открылась.

— Чем могу вам помочь? — вежливо поинтересовался молодой цверг с короткой светлой бородкой и кожей серебристого оттенка, в белом, шитым серебром камзоле. Был он весь каким-то покатым, низкорослым, рыхлым, с мягким взглядом светло-карих глаз из-под густых опущенных бровей, словом, коренным оловянным цвергом.

— Мне нужно поговорить с господином Вауглином.

— Вам назначено?

— Нет, но скажите, я имею честь предложить вашему хозяину то, что богами не предусмотрено продавать.

— Как мне представить вас?

— Граниш, сын Орниша.