Алеф Элдер - Глазами Странника [СИ]

— Ожидайте, я передам ваши слова.

Лакей затворил дверь. Граниш не слышал мягких шагов и вздрогнул, когда она отворилась снова.

— Прошу вас, господин Граниш, следуйте за мной.

Они прошли по золотым плитам просторной галереи, поднялись по золотой лестнице, такой широкой, что на каждой ступени могли бы одновременно стоять, не касаясь друг друга, пять человек. Поднимаясь по ней, Граниш невольно думал о другой Золотой лестнице и ее девяти тысячах ступенях, и подобно взбирающемуся по ней паломнику не знал, что встретит на вершине. Разглядывая драгоценные ковры и кувшины, картины и скульптуры, Граниш понимал, сколь сложно будет убедить Вауглина расстаться со Счастьем Богатея. На втором этаже лакей предложил гостю продолжить путь одному. Проходя сквозь аркаду одинаково пышных комнат, Граниш приостановился у огромной писаной маслом картины, занимающей всю стену помещения. На ней изображались двое: оловянный цверг, чей облик Граниш запомнил по многочисленным портретам и скульптурам выглядел старше обычного, другой — холеный молодой человек в белом тюрбане, перетянутом золотыми лентами, увенчанном большим рубиновым аграфом, красном плаще с черными галунами, длинноносых красных сандалиях и красном позументном кушаке, золоченых рубахе и шароварах восседал на золотом верблюде с алмазными глазами, аметистовыми копытами и шелковым хвостом. В противоположность богачу на старике-цверге были только серые рубаха и штаны. Заскорузлыми руками он протягивал флягу с водой, а гордый всадник бросал ему то ли деревянную монету, то ли крошечный каравай.

Аркада завершалась маленькой комнатой с камином. Золотой, как и большинство предметов дома Вауглина, вычурный камин занимал всю стену, и казалось, сама стена дышала пламенем. Боком к огню, на золотом мягком кресле восседал богатейший житель Мёдара, оловянный цверг Вауглин Вайрингос второй самопровозглашенный.

Вауглин разменял третий век, и жизнь глубоко избороздила его лицо отметинами испытаний. У него маленькие светло-красные глаза, укрытые кустистыми бровями, большой загнутый нос, широкие скулы и сильный подбородок. Волос на голове почти нет, только с затылка спускаются длинные серебристые пряди. Густая борода свешивается ниже груди, а в том месте, где следует располагаться рту из-под нее выходят на смотр золотые ровные зубы.

Граниш не сразу понял, что ему улыбаются — глаза Вауглина оставались холодными. Ему нет нужды изображать добродушного хозяина. Улыбка скорее снисходительная, нежели дружелюбная призвана была дать понять гостю низость его положения.

Удивительна была и одежда Вауглина — бархатный красный терлик [37] Терлик — здесь, торжественный кафтан. редкостной красоты окаймлялся золотом, на груди венчался изображением дворца сагиба. Красные перчатки и сапоги также украшала золотая кайма. В том, что Вауглин не снимая верхней одежды, находился в помещении у камина, не было странности, ведь многие поколения его предков прожили у очагов в глубине земли, но на самом деле богатей, таким образом, скрывал ужасные рубцы, которые жизнь прочертила по всему его телу.

В комнате имелись два золотых стула, однако Вауглин не предложил сесть.

— Можешь говорить, Граниш, сын Орниша, — разрешил он низким звучным голосом.

Граниш слегка поклонился.

— Сагиб Вауглин, я проделал долгий путь, поскольку только вы один во всем Сиридее обладаете таким богатством, которое может купить то, что я предлагаю.

— Что же ты предлагаешь? — заинтересовался Вауглин, впрочем, не слишком живо. Граниш посмотрел ему прямо в глаза.

— Кошачий плод.

Хозяин приподнялся, но тут же овладел собой и принял прежнее положение.

— Покажи его.

— Нет, — Граниш извиняющее развел руками. — Я не настолько глуп, чтобы приносить его с собой. Примите мое предложение, и завтра я вернусь не с пустыми руками.

— Ты правильно сделал, Граниш, сын Орниша, что пришел ко мне. Я могу озолотить тебя, одарить таким количеством золота, которое не сможет увезти весь твой род. Возвращайся скорее и даю слово, ты встретишь мешки золота и драгоценных камней. Я найму повозку и эскорт, чтобы обеспечить безопасность твоего возвращения домой. И неважно где находится этот дом.

— Нет, — Граниш покачал головой. — Не ради золота и дорогих каменьев я пришел. Мне нужно то, чем обладаете лишь только вы.

— А-а-а, — как будто понял Вауглин. — Ты пришел за медом ржаной поспельницы? — Среди путешественников бытовала легенда о чудодейственном меде, одна ложка которого насыщала человека на весь день. Граниш мгновенно понял, о чем речь, и благодаря поспешному выводу хозяина теперь обладал информацией, которая могла пригодиться в будущем.

— Нет.

— Чего же ты хочешь? Дворец? Землю? Армию рабов? — начинал терять терпение Вауглин. — Скажи, что, и я куплю это для тебя.

— Счастье Богатея.

Притворное радушие покинуло Вауглина. Он весь напрягся, сдвинул брови, а когда заговорил, в голосе звучала угроза.

— Откуда тебе это известно?

— От Олинаура.

Сагиб продолжал пронзать пришельца иглами глаз. Внезапно он откинулся на спинку кресла и усмехнулся, на этот раз гораздо более искренне.

— Граниш, Граниш, ты мне нравишься! Знаешь, людской род заполнил почти все пригодные для жилья земли. Только Одумар чист от вездесущих тварей. Ничего не имею против людей, но мне, как потомку великого Вауглина Вайрингоса, короля и первооткрывателя, грустно знать, что род наш, мой и твой Граниш, все еще ютится под землей, где тысячелетия назад его замуровали рошъяра. Я знаю, как помочь нашим семьям. Я намерен завоевать Одумар. Мне понадобятся самые доверенные и опытные лица альянса. Без сомнений, с твоей недюжинной предприимчивостью ты станешь первым среди покорителей континента. Ты сможешь основать город и назвать его в свою честь, если тебе понадобятся еще деньги, слуги, или даже армия, ты получишь все это.

Но Граниш снова покачал головой.

— Но почему? — искренне изумился Вауглин. — Почему ты отказываешься помочь нашему роду? А ведь это именно так. Никому нет дела до цвергов кроме нас самих. Годы, десятилетия потребовались мне, чтобы наладить сеть торговли и шпионажа. Только я могу помочь нашему роду подняться из праха, в котором мы слишком долго жили! Стражи Мёдара не носят блестящих доспехов и не грохочут коваными сапогами, но, если кто-то без моего дозволения сорвет хоть один лепесток из моего сада, его вздернутое тело станет уроком всем остальным. И так будет со всем миром! Они все поклонятся мне! — Распаленный внезапным вдохновением Вауглин тяжело дышал, лицо его раскраснелось, глаза смотрели сквозь собеседника, не замечая того.

— Сагиб Вауглин, — задумчивым тоном, будто что-то вспомнив, произнес Граниш. — Вы слышали что-нибудь необычное о великанах или драконах в последнее время?