Антон Кучевский - Такая разная тьма

Рассмотреть лицо марда мне не удалось — вместе с головой оно наполовину скрыто небольшой смешной шапкой, наружу торчат только округлые уши, рот с округлыми усами и слегка подпаленная седоватая бородка. Глаза и нос закрыты очками с темными окулярами, поверх которых еще несколько слоев линз. На некоторых из них заметны нарисованные линии, толщина которых не больше волоса.

Пещера отдана ему единолично. Ни следа других мардов — лишь рабочие, что пришли со мной из цеха, погрузив баллисту на очередную плавучую тележку. Но, как только мы прибыли, он тут же развернул бурную деятельность, визгливым голосом командуя, что и куда подать. Цель тоже обнаружилась на некотором отдалении — ровно в милю, как сказал механик.

— Только одно? — отрывисто спросил он, глядя на копье. Я пожала плечами:

— Сказали бы, что нужно больше.

— Ничего. Сбегают, не переломятся, — заключил Берт, подводя меня к грозному устройству. — Вот здесь, под рукоятью управления, спусковой рычаг. Усилие нужно большее, чем при стрельбе из традиционного арбалета, но, как только прицелитесь, можно зажать другой рычаг на левой рукояти.

— А что он делает?

— Заставляет баллисту застыть в данном положении. Следующее нажатие снова освободит сгибы, после чего можно произвести перенацеливание.

Обойдя широкую дугу, я поместила копье в ложу. Тут она закрыта, еще одно отличие. Взявшись за «рога», с усилием повернула и направила в сторону мишени, остановив прицел немного выше. Нажала сначала левый рычаг, затем, сконцентрировавшись, правый.

«Т-р-р-к», — сказало что-то в глубине короба.

«С-с-т, дзеннь», — отозвалась тетива.

На огромной скорости копье, взрезав воздух с жалобным свистом, прошло на метров десять выше и немного левее цели, довольно обширного листа металла. Учитывая, что он закреплен на таком большом расстоянии, это еще весьма неплохой результат.

Правда, в следующие несколько часов мы выяснили, что большая злобная стрела попадает куда угодно, но только не в цель. Под руками у цеховиков оказался небольшой куф, исправно курсирующий туда-сюда, что значительно ускоряло испытание. Но лететь прямо и ровно копье не хотело никак. Попробовала метнуть его рукой — дуга полета, как по мне, идеальна. С немым вопросом в глазах уставилась на Берта.

Главный механик тоже немного растерян, однако соображает куда быстрее меня:

— Коуди, Торк, тащите сюда наши стрелы. Либо что-то с баллистой — что маловероятно, либо снаряд кривой.

— Какой же он кривой? — с возмущением спросила я. — Идеально ровное, крепкое копье, что еще нужно-то?

— Балансировка. А она, скорее всего, кривая, — заключил Берт, задумчиво взявшись за мочку уха.

Загадочную «балансировку» доводили до ума еще несколько дней, пока, наконец, главный механик не остался доволен показаниями прибора с многочисленными захватами и грузиками. Тщательно наведенное орудие опробовали — и раз за разом блестящая молния поражала цель. Теперь мое копье действительно похоже на идеал.

Ровная, тщательно отполированная древесина, на которой закреплен сложной формы наконечник. Конечно, такое оружие сложно использовать в бою, однако нам того и не надо. Подойти бы на достаточное расстояние к рейдеру, да сделать так, чтоб он подставил нам борт…

Хитрый Берт предложил еще и загнуть заднюю часть каждого лезвия немного в сторону. Когда я спросила, зачем, он пояснил: копье в полете будет вращаться и приобретет еще более устойчивую траекторию. Правда, это снизит дальность стрельбы примерно на одну пятую.

Подумав, я все же отказалась. Сейчас дальность углового выстрела составляет милю и двести сорок метров, а, потеряв пятую часть расстояния, мы еще больше рискуем быть замеченными. Кроме того, экипаж корабля Аргентау, а также их адмиралы могли извлечь урок из нашей предыдущей встречи, снабдив и без того опасное судно средствами для обнаружения невидимых противников.

Затем счет пошел на часы, а то и минуты. Я вдруг осознала, что в Хетжебе меня больше ничего не держит.

Обошла всех, с кем успела завести не слишком продолжительное знакомство, вежливо попрощалась. На пороге кузницы, где Яхим, что-то бурча под нос, придирчиво осматривал раскаленную заготовку, разве что не нюхая ее, застыла. Мард, кажется, меня не заметил. Решила сыграть одну из самых дурацких и старых шуток в мире — подкралась и схватила его за плечо.

Ругань, которой он меня осыпал после того, как споткнулся о ведерко с углем и влетел бритой головой в другое, с мутной водой, показалась сладкой музыкой. Гоняться за мной бессмысленно — уж точно не с их короткими ногами. Отдышавшись, Яхим рявкнул на меня:

— Ростом вымахала, а ума так и не нажила, дрянь наземная!

Я протянула:

— Да ла-адно, кое-кто здесь мне заявлял, что ничего не боится.

— И не боюсь. Шуточки твои не по нраву. Чего пришла? Все готово уже, а учиться дальше, как я понимаю, ты не хочешь.

Последнее время я слишком часто пропадала в осадном цехе. То ли ревность наставника, то ли еще что…

— Яхим, — вздохнув, сказала я. — Сам же видел — рунного мастера из меня не выйдет. Пусть и осваиваю все быстро, но душа не лежит к такому ремеслу. Делаю все из-под палки, мысли совсем о другом.

— Кхе-кхе, да лежит все — и душа, и руки, и сердце наполнено огнем, как полагается, — проговорил он, откладывая в сторону железяку. — Ленивая ты.

— Пусть так. Вот… зашла попрощаться, старый пень.

Темные глаза внимательно посмотрели на меня. Не слишком похоже, что будет скучать или оплакивать холодными зимними вечерами.

— Тебе тут принесли кое-что.

— Что?

— Вон, на наковальне валяется.

Я недоуменно подняла за толстую цепь увесистую плиту сплошного камня. Где-то в аршин шириной, выполнена в виде пятигранника со стрелкой вниз, на нем глубоко вырезаны две линии, протравленные золотом.

— Почему эта штука предназначалась мне, а принесли ее к тебе в кузницу? И вообще — что это такое, демоны его раздери?

— Считается, что я вроде как отвечаю за твои поступки здесь и все такое, — буркнул Яхим. — Это ключ.

— От сокровищницы?

— От города, глупая. Если тебя еще каким-то лихим ветром занесет в Хетжеб, уже не нужно будет тащить с собой гору золота. Достаточно будет показать ключ.

Удивленно приподняв бровь, я хмыкнула:

— На шее я его таскать точно не буду. Но за какие подвиги? Я ничего такого не делала, просто… жила тут.

Камень весит фунтов десять, если не больше.

Мастер поднял тускло поблескивающий палец вверх:

— Совет считает, что для наземника прожить здесь, следуя всем, или хотя бы основным пунктам Кодекса, уже сойдет за подвиг. Слишком непривычен наш уклад для любого с поверхности.