Антон Кучевский - Такая разная тьма

— «Наш», вот оно как. Сам же его постоянно нарушаешь.

— И плевать я хотел, — надменно ухмыльнулся он, затем воровато выглянул из-за меня — закрыла ли дверь — достал из-за пояса маленькую плоскую флягу, свинтил пробку и отхлебнул.

Я только покачала головой:

— Старый пьянчуга. Дай хоть попробовать. Ты из-за того, что меня могли вышвырнуть, не делился?

— Отстань! Не делился я потому, что не хотел. И сейчас не хочу.

О, да, как же я могла заподозрить Яхима в малейшем проявлении заботы. Вероятно, мои просьбы все же допекли старого кузнеца, некогда одного из лучших рунных оружейников Золотой горы — он сердито швырнул мне сосуд, однако предупредил:

— Аккуратно. И потом не жалуйся.

Боги. Мерзопакостный вкус той сивухи, которой травился пожилой мард, мог сравниться только с его крепостью. Горло свело, даже слезы выступили из глаз. Подобной дряни я не пила, наверное, за всю свою жизнь.

Некоторые просьбы лучше не удовлетворять. Так безопаснее для того, кто просит.

Я осторожно поставила флягу рядом с ним, как будто она могла сию же секунду взорваться. Гадкий привкус все еще чувствовался во рту, в горле, даже в желудке, который неожиданно протестующе квакнул.

Яхим похлопал меня по спине, ехидно спросил?

— Ну как?

— Ты был прав, не стоило этого делать, — медленно ответила я, тщательно прокашлявшись.

— Может, еще трубку дать покурить?

— Нет!

— Да и не дам, — осклабился он, — ты же весь мундштук мне погрызешь своими зубищами.

— И все же… благодарю тебя, учитель.

— Да чего там, — почесывая затылок, посмотрел куда-то в сторону мард. — Ты ничему не научилась еще, но спешишь куда-то обратно, летишь, как стрела из баллисты… понимаю, месть — мотив благородный. Однако, если захочешь продолжить обучение, я не стану сжигать контракт.

Помолчал, добавил:

— Будь ты вполовину ниже — самое место тебе здесь, в нашей стране.

Я улыбнулась, мягко, не показывая звериный оскал:

— Моя страна даже не там, наверху. Она между берегами Арн-Гессена и Арн-Зула, она превосходит по размерам даже величайшую империю на всем Кихча. Правда, сейчас там завелся самозваный король.

— Тогда иди и убей его, — рассмеялся Яхим. — Удачной охоты, Тави.

Встав во весь рост, я опустила руку на пояс, там, где свешивались искусно выделанные ножны с покоившимся в них клинком. Ответила:

— Спасибо, старик. Постараюсь.

Оставшиеся четыре рецеба — продолговатых, тяжелых слитка золота с руническими печатями имперского монетного двора — легко вошли в дорожный мешок, хоть и заставили лямки врезаться в плечо. Тяжелый фолиант, сиротливо лежавший на столе, я с сожалением закрыла. Оставалось больше трети нудного, вязкого текста, и где-то там еще таились законы, которые я, по счастливой случайности, не сумела или не успела нарушить.

Покидая гостевой дом, я развернулась и прищурилась, смотря на свечу. Даже приложив все усилия, спустя почти два месяца так и не смогла добиться результата. Чем бы она ни была, природным свойством или могущественной охранной магией, другая сила, гораздо более мощная, чем моя, напрочь блокирует любое колдовство. То же самое я испытывала и в так называемых «кандалах магов».

Что-то получается — а что-то и нет. Нельзя ожидать, что успех будет подкарауливать на каждом шагу, таиться за углом, а затем набрасываться на тебя с растопыренными когтями.

К мешку крепко приторочена связка из пяти копий. Чем меньше потратим, тем лучше, а сделать больше двух-трех выстрелов нам не даст разрушительное «орудие второго класса». Кроме того, главный механик Берт снабдил два из них взрывчатым порошком, плотно спрессованным между древком и металлом. Если первого выстрела будет недостаточно, всегда сможем добить.

Запасных стрел еще штук тридцать. Сделаны в той же мастерской, с десятка два уйдет на то, чтобы пристреляться. Правда, иногда мне кажется, что Линда или Сейтарра за какое дальнобойное оружие не поставь, они в момент с ним разберутся. Первый, тем не менее, превыше всего уважает классические луки, в то время как интенданта больше тянет к механике.

После того, как подъемник опустили, двое сопровождающих меня мардов помогли затолкать и ровно поставить тележку с частями баллисты. Нарочно попросила разобрать ее на отдельные дуги, короб и опору — легче перевозить, да и есть одна идея. Затем мы провели несколько томительных минут, ожидая, пока управляющий платформой подстроит вес, и медленно понеслись вверх.

Хетжеб… я не слишком буду скучать по нему. Чопорные граждане, забавные, но в то же время строгие традиции и каменный аскетизм. Слишком застыл он в пелене веков, чересчур медленно и размеренно здесь проходит жизнь, что, в общем-то, неудивительно для существ, чей возраст отмерен тремя сотнями лет. Кажется, урони каплю воды, и она будет падать втрое дольше.

И в то же время, когда-нибудь я сюда вернусь. Не для обучения. Марды, бесспорно, обладают тем жизненным опытом, что не стыдно и впитать, но в мыслях роится шальное предположение: за толщей скальных пород хранится куда больше секретов, чем я смогу увидеть за всю свою жизнь.

Старый коридор с идеально ровными и гладкими стенами. Воин, словно скала стоящий у входа, бросил на меня один-единственный взгляд и снова уставился прямо. Я ведь выхожу, а не… погодите-ка. А проверить, не стащила ли чего особо ценного? Даже алебарду, впопыхах оставленную здесь, наверху — и ту вернули.

Или камень-ключ дает некоторые особые привилегии?

Что ж. В любом случае, я оплатила гораздо больше того, что может себе позволить благородный пират.

Толстые створки неохотно раздвинулись и вбросили внутрь горсть снежинок вместе с ветром. Месяц Ночи только подходил к концу, в этих местах снег будет лежать еще декады три-четыре. И только потом, во второй половине Месяца Рассвета, начнет неохотно таять.

Магия. Сила, разлитая в воздухе, вновь наполняла тело, снимая ставшую привычной слабость, отметая холод и боль. Или же воспрянула та часть меня, что все это время подавлялась таинственной защитой Золотой горы. Нужна была лишь капля — вместо этого хлынуло море, и чертовски трудно в нем удержаться на плаву. Теперь я не то, что свечу, я гору смогу зажечь. Хотя, наверное, не стоит.

Вдохнула морозный воздух, голова кругом шла с непривычки. Поблагодарила мардов, и, не забыв набросить облик молодого сарруса в моргальей шкуре, потянула тележку с увесистым грузом за собой.

Бергверк жил привычной жизнью, если так можно назвать ее полнейшее отсутствие. Только редкие закрытые кареты, сани и подводы, груженые, вероятно, дровами или углем, иногда проносились по улицам. У дверей конторы, щурясь от снежного великолепия, стоял Рю Энд из рода Джексонов и что-то быстро строчил в небольшой записной книжке.