Антон Кучевский - Такая разная тьма

Южный тракт, вероятно, очищен от снега, так что с выбором повозки пришлось поломать голову. Наконец, приобрела шаткую и легкую конструкцию, способную ехать как на полозьях, так и, после небольшой возни с осями, на среднего размера деревянных колесах, покрытых резиной. Был соблазн взять одноколку, но вовремя вспомнила, что тирренам жесткая упряжь не полагается, а посему передвигаться я подобным образом никак не смогу.

Копья, отощавший дорожный мешок, немного еды, инструменты и другие припасы надежно затянуты поверх двумя слоями парусины. Больше тысячи миль по землям империи в одиночку, через Рименкройц и Телмьюн. Задача интересная и, благодаря крайне высокой награде за мою голову, все еще опасная. Однако мысленно я уже на берегу океана Оси, рядом со своей командой и кораблем.

В Телмьюне под покровом ночи еще раз наведалась к родителям, понимая, что потом еще нескоро их увижу. Даже роман в домашнюю библиотеку вернула, такой порядочности ранее за мной не водилось. Наверняка заразилась от подгорного народца.

С Ажоем пришлось повозиться дольше. Несмотря на все предостережения, он разобрал Глаз Овеам на мельчайшие части, правда, ни единой при этом не сломав, затем в течение двух мучительных и бессонных суток провел подробную опись каждого фрагмента. Кроме того, темный жрец записал с моих слов все особенности его работы, которые я только могла припомнить.

Если раньше я была не слишком уверена, что, исследовав Глаз, он сможет его воспроизвести заново, то сейчас последние сомнения исчезли. Этот человек умел чувствовать каждую особенность составных частей, предугадывать роль некоторых из них, а с остальными знал если не функцию, то хотя бы материал или происхождение. После обратной сборки Ажой сам почтительно закрепил артефакт на зеленом мече из йрвайского стекла.

Я щелчком проверила исправность Глаза Овеам, и оружие послушно переместилось в руку. Вот что оно такое — поклоняться Лежизалю? Поглощенному, но все еще живому и знающему…

Мне бережно передали не один, а целых два Танцора. Продолговатый предмет с ребрами из той самой бретценской стали, немного желтоватой и холодной на ощупь, увенчан вдоль «спины» многогранным кристаллом, в который словно впились тончайшие волоски металла. Я медленно потянула меч из ножен, затем поднесла награду к нему.

Ребра тут же превратились в паучьи лапки, которые неторопливо вонзились в мардский прямой клинок — Призрачный Танцор как будто сжался немного, прилипнув к лезвию, а потом и вовсе слился с ним.

Словно вплавили. На пробу несколько раз взмахнула мечом, однако разницы в балансе так и не почувствовала.

— Работает, — кивнул Ажой, на несколько секунд отодвинув сложный окуляр. — Ваш силуэт словно расплывается при каждом движении, делая попытки предугадать следующую атаку весьма затруднительными. Если будете сражаться с большей скоростью, эффект станет куда заметнее.

— Следует потренироваться, — усмехнулась я, скептически оглядывая тот не слишком выступающий барельеф, что остался от артефакта. — Да и все же, как ни крути, это та же иллюзия.

— Да, но на ее поддержание не нужно тратить часть внимания, — возразил темный жрец.

— А второй?

— Хотите — продайте, хотите — подарите одному из самых верных людей, — пожал плечами он. — Мне как-то без разницы. Призма, что вы украли у Короля, оказалась слишком большой, поэтому пришлось разрядить ее силу двумя экземплярами. Что у вас с руками, Тави?

— Э-э… последствия чересчур усердного обучения. Которое, вероятно, больше никогда не пригодится.

— Бесспорно, разумное занятие, — с легким ехидством заметил Ажой Бо Скаррав.

Этим же вечером, оставшись в теплых отношениях с одним практикующим, однако, в целом, добрым некромантом и тщательно избегая малейших контактов со стражей, я покинула столицу.

За день пути до Жумейжика я повторно связалась с Джадом, выяснив, где именно они остановились. Старпом привычно поворчал, но серьезной обиды я в его мысленном голосе не нашла. Было б чего обижаться. Наконец-то они проснутся от зимней спячки, и снова в море.

Означенный трактир я, побродив по кривым улочкам, нашла на самых задворках. Тем не менее, на двери красовалась красноречивая деревянная табличка с небрежной надписью «Закрыто». Одно из двух — или не ждут никого, или…

Как следует пнула дверь. Дверь сдаваться не желала и раскрылась наружу. С продолговатым и увесистым свертком на плече я ввалилась в тесное помещение, собираясь огласить его саррусским ревом, как вдруг услышала быстрое:

— Таганэр вйин лапшау!

И, растеряв весь боевой задор, фыркнула, самостоятельно развеяв иллюзию. То, что только что пытался сделать старпом.

— Джад, ты сам «лапшау». Ланкшау! Ланк-шау это произносится! Даже я со своими кривыми челюстями… — и тут на мне повисла Чинка, отчаянно визжа.

Трактир взревел и, будь я хоть на голову ниже, точно придушили бы меня на радостях. Больше всех вопила, конечно, девушка, но и мужики орали так, что будь здоров. Несколько человек тоже бросились ко мне, в результате чего у входа образовалась самая настоящая свалка. Причем Ксам, прижатый головой к моей груди, орал «А мне самое мягкое досталось!».

Я отвесила ему затрещину и с огромными усилиями растолкала это бушующее, орущее нечто. Плюхнулась на стул, ухмыляясь:

— Скучали, бродяги?

— Я готовил пышную речь, но к черту ее, — громко, стараясь перекричать гам, произнес интендант. Подошел и просто обнял меня за плечи. — Рады, что ты цела.

Похлопав его по спине и отстранившись, заметила:

— Да что со мной могло произойти? Рассказывайте лучше, как вы тут без меня.

— Нет, ну вы слышали?! — заорал рыжий. — Она возвращается оттуда, где еще не бывал ни один человек, и утверждает, что все в порядке вещей!

— Я такого не говорила.

— Почти то же самое, — был непреклонен боцман.

— Даже не близко, демоны тебя раздери! Да, я была у мардов.

— Ну и как там? — с любопытством спросил Джад, придвигаясь с табуреткой поближе.

Вся команда сгрудилась вокруг, сдвинув столы. Те, кому не хватило места, просто стояли и жадно ловили каждое слово. Пф… был бы рассказ о каких-то удивительных приключениях или битвах, а то — поехала заказать рунное оружие, и в результате сама кое-чему научилась.

Я, не скупясь на слова, рассказала им и про Хетжеб, и про знакомство с Иоахимом-Яхимом, про неспешную жизнь внутри горы и колокол, отмеряющий часы бодрствования и сна. Упомянула о том, что сложнейшую механику там не выставляют напоказ, предпочитая руководствоваться древними укладами архитектурного вида.

Как ни странно, наибольшим восторгом мои бродяги встретили описание процесса мытья. Турлей все время переспрашивал: