Виталий Сертаков - Мастер Лабиринта [СИ]

Следовало сбежать. Нестись, не останавливаясь, пока не ворвусь в управление дефензивы, или в СБ Экосферы - я так и не решил, кто скорее поверит. Но вместо этого я по большой дуге обошёл особняк Мастера и спрятался в лабиринте. Надеюсь, Седек, который знает, как я боюсь этого места, не сообразит меня здесь искать.

Обхватив колени и прижимаясь к умирающей стене, я смотрел на портрет Мая и пытался понять, что изменилось. Ничего. Всё. Лабиринт пугал, всё так же изматывающе давил на каждую клетку мозга во всех коридорах и залах, кроме этой кельи. Но ещё он притягивал, как будто я тоже попал в сеть. Как Рыба.

От особняка несколько раз отъезжал и приезжал транспорт, Мастер дважды громко сказал «Найди его». Впрочем, я иногда проваливался в сон, так что могло почудиться.

План простой: дождаться глубокой ночи, вернуться в дом, одеться, забрать свой рюкзак и картину с Золушкой - и уже тогда окончательно уходить.

«Знание нужно украсть» - шепнул кто-то. Я вскинулся, оглядываясь. Коралл светился. На востоке небо серело предчувствием солнца. Ноги замёрзли так, что не согнуть пальцев.

- ...если так надо. - Произнёс нерешительно удаляющийся голос.

- Это твоя тема, Ксавье. - Настаивал Мастер. - Но ты не допускаешь вариаций. А ими должно обогащать основной сюжет, пока он не перейдёт в противоположную тему, иначе то что ты показываешь - не более, чем догма.

Мастер упоминал «новой программе» для победителя. Поэтому привёл среди ночи Ксавье в лабиринт?

Я выглянул из кельи. В коридоре ни Дитера, ни Мастера. Наверняка они идут к месту Ксавье. Я найду их там.

Ориентироваться в Лабиринте стало не сложнее, чем в коридорах школы. Я ощущал оставшуюся за спиной расписанную келью, как будто она - магнитный полюс. Чувствовал, куда повернуть, чтобы выйти в спиральную загогулину, где играла в последний раз Индия - её музыка въелась в коралл тремя повторяющимися тактами. И знал, куда идти, чтобы найти место Ксавье.

Мутное лунное пятно в небе подёргивалось за перекатами Мантии. Кораллы светились ярче обычного и, потрескивая, тянулись живыми костями вверх. Треск сливался в шум прибоя, как будто они скучают по воде.

Океана нет, это мой ум создаёт целостный звук, везде ищет закономерности и когерентную историю. Как увидеть настоящую картину, за тем, что я себе нафантазировал? Может, Индия дома, и я мог бы тоже уйти домой.

Океан гудел из кельи Ксавье. Я заглянул - и оказался на краю густого синего, чудовищного шторма. Нет берега, нет точки опоры. Со всех сторон смыкалась тёмная, смертоносная вода и вздыбленные волны, а от горизонта поднимался вал цунами.

Я задохнулся от неописуемой огромности океана, от его жажды влиться в меня и поглотить.

Краска покрывала стены, покрывала пол, забивала поры коралла и, кажется, новые верхние участки лабиринта, которые только росли, тоже были темны и наполнены ею.

Нарисованное Ксавье чудовищно. Чудовищно и выходит за пределы...всего.

Я тоже так хочу.

Если бы я доверился Мастеру, то научился бы. Это страшно, как всякая стихия, но лишь такое творчество имеет право на жизнь. Оно и есть жизнь. Зря я считал Дитера штамповщиком, это я жалок по сравнению с ним. А он... он болен. Болен и великолепен.

Раз уж я здесь, почему бы не украсть то знание, которое Мастер собирается подарить Ксавье? Может быть, это изменит и меня.

Не выдерживая близости к стихии, я отступил в соседний коридор. Повернул направо - и оказался в зале со скульптурами. Десяток Марий, выполненных в разных стилях и материалов, замерли в изящных и холодных позах. В основном композиции были из белоснежного пластика, одна - из дерева, ещё две - из мотков проволоки. Зачем их сюда поставили? Кто и когда их сделал? Скульпторов на конкурсе не было, а в галерее Мастера я этих работ не видел.

За уродливой кубической Марией на стене был выбит и разукрашен охряной краской маленький, размером с кошку, бизон. Как будто сбежал из давно затопленных неолитических пещер.

- Сторожи. - Велел я ему и погладил рыжую спину.

Позади раздались невнятные голоса.

Я выскочил из зала с Золушками и притаился на развилке. Но это были не Мастер и Дитер.

- ...моя очередь. - Голос Агаты. - Я могу одна, так что сопровождать - это лишнее, Грегор.

- Нет, не твоя.

Я опустился на корточки за плавным изгибом стены, ожидая пока они пройдут.

- Ты слабая. А за ним сегодня нужен присмотр, всё уже близко.

Я выглянул. Агата куталась в светлую кружевную пелерину, а Фишер шаркал и сутулился. После секунд молчания женщина ответила:

- Я не смогу смотреть, если все пойдёт не по плану.

- Я о том же. Ты слабая. Отвернёшься.

Он вдруг резко обернулся. Я спрятался, за миг до того, как его взгляд мог скользнуть по мне. Сердце быстро-быстро стучало в горле.

- Что такое? - Прерывисто спросила Агата. - Он за нами?

- Нет. Он впереди. Не останавливайся.

Я встал и двинулся следом. Вслушиваясь в тишину так же, как в звуки. Сердце не успокаивалось.

Фишер и Агата разделились, я пошёл за женщиной.

Агата остановилась на тройной развилке, сняла пелерину, положила на землю и села. Стена за её спиной гладко изгибалась - я двинулся по большой дуге, обходя её, пока не заметил острую тень Фишера.

Подручные Мастера с двух сторон окружили один из длинных овальных залов лабиринта. Незамеченным, я прокрался по параллельным коридорам, вышел ближе ко входу в эту комнату, и заглянул.

Оштукатуренные стены светились бело и ярко. Стоя спиной ко мне, Ксавье смотрел вперёд, на картинку, созданную лучом переносного проектора на стене. Мастер, сгорбившись и тяжело опираясь на трость, расхаживал по залу. Осколки коралла под его ногами хрустели, как снег.

Они не заметили меня, так что я рискнул выглянуть ещё раз.

Луч проецировал на стену заснеженную равнину и статую древнего, почерневшего от времени, божка. Камера дрожала, периодически теряя фокусировку. Затем рывком поехала в сторону - к китайской шелкографии с астрами.

Мастер, вновь похожий на старика, говорил что-то, но я не слышал ни его, ни звуков фильма, если они были. Ксавье кивал. Затем опустился, неудобно складывая на земле длинные ноги.

У дальней стены зала, на высоких изогнутых ножках, стояла большая ванная. Её до краёв заполняла тёмная блестящая вода. Из моего рта, когда я выдыхал, шёл пар, но не от ванны.

Если буду стоять в проёме, меня заметят. К тому же я слишком далеко, чтобы хоть слово разобрать.

Я крался по внешнему периметру вокруг зала, пока не нашёл угол, где смыкались стены, и, цепляясь пальцами за поры коралла полез наверх. Замирая от ужаса каждый раз, когда казалось, что меня услышали. Или что сейчас под моими руками рассыплется полумертвая опора. Она и сыпалась. Мелом на пол, мелом на меня.