Джон Толкин - Две крепости

— Разве я не советовал вам, повелитель, отобрать у него посох? Этот дурак Хама предал нас.

Вспыхнуло пламя, будто молния разорвала крышу. И сразу — тишина. Змеиный Язык упал, закрыв лицо.

— Теперь, Теоден, сын Тенгела, будете ли вы слушать меня? — спросил Гэндалф. — Просите ли вы о помощи? — Он поднял посох и указал на высокое окно. Тьма в нем начала рассеиваться, через отверстие далеко и высоко видна стала полоска чистого неба. — Не все еще во власти Тьмы. Соберите мужество, повелитель Марки! Лучшей помощи вам не найти. Я не даю советов отчаявшимся. Но вам хочу дать совет, всего несколько слов. Будете ли вы слушать? Они не предназначены для случайных ушей. Я прошу вас выйти за двери своих покоев и взглянуть на Мир. Слишком долго сидели вы в тени и верили лживым словам и дурным побуждениям.

Теоден медленно поднялся с трона. В зале слегка посветлело. Женщина, стоявшая подле, взяла короля под руку, и неверными шагами старик медленно спустился с помоста и пошел по залу. Змеиный Язык остался лежать на полу. Они подошли к дверям, и Гэндалф постучал в них.

— Откройте! — крикнул он. — Выходит повелитель Марки!

Двери распахнулись, с шумом ворвался свежий воздух. На вершине холма гулял ветер.

— Отошлите охранников вниз, к подножию лестницы, — сказал Гэндалф, — и вы, леди, оставьте короля ненадолго со мной. Я позабочусь о нем.

— Иди, Эовин, дочь сестры! — сказал старый король. — Время страха прошло.

Женщина повернулась и медленно вошла в дом. Проходя в дверь, она оглянулась. Серьезным и задумчивым был ее взгляд, когда она с жалостью смотрела на старого короля. Прекрасно было ее лицо, а длинные волосы подобны реке из золота. Стройна и высока была она в своем белом платье, вышитом серебром. Дочь королей, она казалась сильной и твердой как сталь. Так впервые в полном свете дня Арагорн увидел Эовин, госпожу Рохана, и подумал, что она прекрасна, прекрасна и холодна, как бледное весеннее утро. И Эовин неожиданно почувствовала, что он здесь — высокий потомок королей, умудренный многими зимами, одетый в серый плащ и таящий в себе огромную силу. На мгновение она застыла как камень, потом повернулась и быстро ушла.

— Теперь, повелитель, — сказал Гэндалф, — взгляните на свою землю! Вдохните полной грудью, как бывало прежде!

С порога на вершине высокой террасы они видели за ручьем зеленые поля Рохана, теряющиеся в отдалении в серой дымке. Завеса дождя, струящегося на землю, раскачивалась в порывах ветра. Небо над головой и на западе было темным и грозовым, далеко в вершинах холмов сверкали молнии. Но подул северный ветер, и гроза, налетевшая с востока, постепенно уходила к морю, на юг. Внезапно в разрыве облаков показалось солнце. Падающие струи сверкали серебром, а вдали, как гладкое стекло, блестела река.

— Здесь не так темно, — сказал Теоден.

— Да, — согласился Гэндалф, — и годы не так тяжело давят на ваши плечи, как некоторые хотели заставить вас думать. И отбросьте свой посох.

Черный посох упал и со звоном ударился о камень. Король распрямился, медленно, как человек, чьи руки и ноги занемели от долгой утомительной работы. Высокий и стройный, стоял он, и глаза его сделались голубыми, как только взгляд устремился в чистое небо.

— Темными были мои сны в последние годы, — посетовал король, — но я чувствую, что пробудился. Жаль, что вы не пришли раньше, Гэндалф. Боюсь, теперь уже слишком поздно, и дни моего дома сочтены. Недолго осталось стоять высокому залу, построенному Брего, сыном Эорла. Падет высокий трон, охваченный пламенем. Что можно сделать?

— Многое, — ответил Гэндалф. — Но прежде всего пошлите за Эомером. Верна ли моя догадка, что вы держите его в заключении по совету Гримы, заслуживающего свое прозвище Змеиный Язык?

— Да, это так, — признался Теоден. — Он противился моим приказам и угрожал Гриме смертью в моем зале.

— Человек может любить вас и в то же время не любить Змеиного Языка с его советами, — заметил Гэндалф.

— Может быть. Я поступлю так, как вы говорите. Позовите ко мне Хаму. Он проявил себя как плохой привратник, пускай теперь будет гонцом. Виноватый приведет виновного на суд, — проговорил Теоден, и голос его был угрюм, но тут он взглянул на Гэндалфа, улыбнулся, и сразу же бесчисленные морщины на его лице разгладились и не появлялись больше.

Когда Хама, получив задание, ушел, Гэндалф отвел Теодена к высокому каменному ослону, а сам сел рядом, на верхнюю ступеньку лестницы. Арагорн и его товарищи стояли поблизости.

— Нет времени рассказывать все, что надо бы вам услышать, — сказал Гэндалф. — Но, если надежда меня не обманывает, скоро придет время, когда я смогу говорить подробнее. Раскройте глаза! Вы в опасности, даже большей, чем о том напевал Змеиный Язык. Но теперь вы больше не спите. Вы живете. Гондор и Рохан не должны стоять порознь. Враг силен, но у нас есть надежда, о которой он не догадывается.

Теперь Гэндалф говорил быстро. Голос его был тихим и таинственным, и никто, кроме короля, не мог слышать его слов. И по мере того как он говорил, глаза Теодена начали сверкать. Наконец король поднялся и выпрямился во весь рост. Рядом стоял Гэндалф, и вместе они смотрели на восток.

— Именно там, — сказал Гэндалф негромким, но ясным голосом, — лежит наша главная надежда, — там, где залег наш самый большой страх. Судьба все еще висит на волоске. Но если мы продержимся хоть немного, надежда окрепнет.

Остальные тоже повернулись к востоку. Через многие лиги смотрели они туда, — надежда и страх боролись в их мыслях, устремленных за темные горы, в землю Теней. Где теперь Хранитель Кольца? Какой тонкой, в сущности, была нить, на которой висела их судьба! Леголасу, с его зоркими глазами, показалось, что он уловил что-то белое: где-то там солнце случайно коснулось вершины Башни Стражи. И где-то еще дальше, у самого горизонта, поднимался крошечный язык пламени.

Теоден медленно сел. Было похоже, что усталость, вопреки воле Гэндалфа, вновь овладевает им. Он повернулся и посмотрел на свой большой дом.

— Увы! — вздохнул он. — Ужасно, что мне выпали эти злые дни, да еще и пришлись на мою старость, вместо мира, которого я жажду. Увы, храбрый Боромир! Юные погибают, а старцы живут.

Морщинистыми руками он уперся в колени.

— Ваши пальцы скорее вспомнили бы о былой силе, если бы вы сжимали рукоять меча, — сказал Гэндалф.

Теоден встал и провел рукой по бедру, но меч не висел у него на поясе.

— Куда Грима девал его? — пробормотал он.

— Возьмите этот, дорогой повелитель! — произнес ясный голос. — Он всегда верен вам.

Два человека быстро поднялись по ступеням и теперь стояли в нескольких шагах от короля. Одним из них был Эомер. На голове его не было шлема, на груди — кольчуги, но в руке он держал обнаженный меч. Поклонившись, Эомер протянул его своему господину рукоятью вперед.