Джон Толкин - Две крепости

Гимли поклонился.

— Я горжусь тем, повелитель Марки, что буду носить вашу эмблему. И я согласен скорее нести на себе лошадь, чем чтобы она несла меня. Собственные ноги нравятся мне больше. И может, я приду туда, где смогу сражаться пешим.

— Очень может быть, — согласился Теоден.

Король встал, и тут же Эовин поднесла ему чашу.

— Ферту Теоден хал! — сказала она. — Прими эту чашу и выпей в счастливый час. Да сопутствуют тебе здоровье и удача во всех делах!

Король выпил вина, и Эовин предложила его другим гостям. Когда остановилась перед Арагорном, она внезапно притихла и пристально посмотрела на него. Глаза ее сверкали. Он взглянул на ее прекрасное лицо и улыбнулся. Когда Арагорн взял чашу, руки их соприкоснулись, и он заметил, что она вздрогнула от этого прикосновения.

— Будь здоров, Арагорн, сын Араторна! — сказала наконец Эовин.

— Будь здорова, госпожа Рохана! — поклонился он. Лицо его побледнело. Он уже не улыбался.

Все выпили, и король вышел из зала. У дверей его ждали стражники, толпились глашатаи. Все военачальники и вожди, жившие в Эдорасе или поблизости, собрались тут же.

— Я отправляюсь в путь и чувствую, что это будет мой последний поход! — сказал Теоден. — У меня нет детей. Теодред, мой сын, убит. Я назначаю Эомера, своего племянника, наследником. Если же и он не вернется, выберите себе повелителя по своей воле. Но кому-то я должен уже сейчас доверить своих людей, кто-то должен править в мое отсутствие. Что скажете?

Все молчали.

— Разве некого вам назвать? Кому доверяют мои люди?

— Дому Эорла, — ответил Хама.

— Но я не могу оставить Эомера, — воскликнул король, — а он последний из этого дома.

— Я не называл Эомера, — ответил Хама, — и он не последний. Есть еще Эовин, дочь Эомунда, его сестра. Она бесстрашна, и у нее благородное сердце. Все любят ее. Пусть она будет повелительницей эорлингов на время вашего похода.

— Да будет так! — согласился Теоден. — Пусть глашатаи объявят народу, что его поведет леди Эовин.

Потом король опустился в кресло возле дверей, и Эовин, поклонившись, приняла от него меч и прекрасную кольчугу.

— Прощай, племянница! Темен этот час, но, может быть, мы вернемся в Золотой зал. Данхэрроу выдержит долгую осаду, а если битва окончится нашим поражением, все, кто уцелеет, вернутся сюда.

— Не говори так! — попросила Эовин. — Каждый день до вашего возвращения будет для меня годом. — Произнося это, она смотрела на стоявшего поблизости Арагорна.

— Король вернется, — сказал Арагорн. — Не бойтесь! Наша судьба ждет нас не на западе, а на востоке.

Король в сопровождении Гэндалфа спустился по лестнице. Остальные шли поодаль. Когда подошли к воротам, Арагорн оглянулся. Эовин одиноко стояла у входа в зал на вершине лестницы, меч стоял перед нею, и руки ее лежали на рукояти. Стройную фигурку облегала кольчуга, сиявшая на солнце серебром.

Гимли шел рядом с Леголасом, положив топор на плечо.

— Ну, наконец-то мы выступаем, — вздохнул он. — Человеку нужно произнести множество слов, прежде чем он начнет действовать. Топор так и прыгает у меня в руках. Я не сомневаюсь, что эти рохирримы умеют воевать. Но все же не нравится мне эта война. Как я доберусь до поля битвы? Я хочу идти, а не болтаться как мешок в седле Гэндалфа.

— Сиденье безопаснее многих, мне кажется, — заметил Леголас. — Но, несомненно, Гэндалф ссадит вас, как только начнется битва. Топор не оружие для всадника.

— А гном и не всадник. Я собираюсь рубить шеи оркам, а не людям макушки брить, — возразил Гимли, перехватывая рукоять топора.

У ворот они увидели большое войско. Молодые и старые — все сидели в седлах. Собралось более тысячи воинов. Их копья были похожи на частый лес. Громко и радостно закричали они, когда вперед вышел Теоден. Подвели королевскую лошадь по кличке Снежная Грива и лошадей Арагорна и Леголаса. Гимли, хмурясь, стоял в нерешительности. К нему подошел Эомер, ведя свою лошадь.

— Приветствую вас, Гимли, сын Глойна! — воскликнул он. — У меня еще не было времени научиться вежливым словам под вашей палкой, как вы обещали мне. Но не забыть ли нам нашу ссору? Я обещаю больше не говорить злых слов о Госпоже Леса.

— Я временно забуду свой гнев, Эомер, сын Эомунда, — ответил Гимли, — но если вы своими глазами увидите Леди Галадриэль, то объявите ее прекраснейшей, иначе наша дружба кончится.

— Да будет так! А пока простите меня, и в знак примирения я прошу вас ехать со мной. Гэндалф будет впереди с повелителем Марки, но мой конь Огненогий легко понесет нас обоих.

— Вот спасибо, — засмеялся довольный Гимли. — Я с радостью поеду с вами, если Леголас, мой друг, поедет рядом.

— Пусть будет по-вашему, — сказал Эомер. — Леголас слева от меня, Арагорн — справа, и никто не осмелится противостоять нам.

— Где Обгоняющий Тень? — спросил Гэндалф.

— Бегает в поле, — ответили ему. — Не подпускает к себе никого. Он там, у брода, как тень мелькает у ив.

Гэндалф свистнул и громко позвал коня. Тот издалека затряс головой и понесся к войску как стрела.

— Так выглядел бы западный ветер, если бы сделался зримым, — заметил Эомер, когда большой конь подскакал к волшебнику.

— Подарок сделан, — сказал Теоден, — но слушайте все! Я называю своего гостя, Гэндалфа Серого Странника, Гэндалфа Грейхейма, мудрейшего из советчиков и желаннейшего из всех чужеземцев, лордом Марки и вождем всех эорлингов, и так будет, пока живет мой род. И я дарю ему Обгоняющего Тень, принца среди лошадей.

— Благодарю вас, король Теоден, — поклонился Гэндалф.

Он неожиданно снял серый плащ, отбросил шляпу и прыгнул на спину коня. На нем не было ни шлема, ни кольчуги. Белоснежные волосы развевались по ветру, белая одежда ослепительно сияла на солнце.

— Смотрите! Белый Всадник! — воскликнул Арагорн, и все подхватили его слова.

— Наш король и Белый Всадник! — закричали воины. — Вперед, эорлинги!

Зазвучали трубы, послышались ржанье и храп лошадей. Копья ударились о щиты. Король поднял руку, и с шумом, подобным внезапному шквалу, войско Рохана двинулось на запад.

Далеко на равнине видела Эовин блеск копий, когда одиноко стояла у входа в затихший дворец.

Когда выехали из Эдораса, солнце склонялось к западу. Оно слепило глаза воинам, окутывая поля Рохана золотой дымкой. Утоптанная дорога вела у подножия Белых Гор на северо-запад, и войско двигалось по ней, поднимаясь на холмы и спускаясь в долины, пересекая множество ручьев и рек. Далеко впереди и справа возвышались Туманные Горы. С каждой милей они становились темней и выше. Солнце медленно скрывалось за ними. Приближался вечер.

Необходимость подгоняла людей. Боясь опоздать, они старались двигаться как можно быстрее и останавливались редко. Стремительны и выносливы кони Рохана, но впереди лежало еще много лиг. Больше сорока из них отделяло Эдорас от берегов Исена и бродов, где рохирримы надеялись встретить королевских людей, отражавших натиск войск Сарумана.