Джон Толкин - Две крепости

— Темновато для стрельбы, — заметил Гимли. — Самое время поспать. Спать! Я так хочу спать, как не хотел никогда ни один гном на свете. Езда верхом — утомительная работа. Но топор не дает покоя моей руке. Дайте мне ряд оркских шей и простор для размаха — и вся усталость мигом пройдет.

Время тянулось медленно. Далеко внизу горели разбросанные по всей долине огни. Неспешно приближались войска Исенгарда. Видны были движущиеся линии факелов.

Внезапно на стене закричали. Возле входа вспыхнуло множество факелов и сухих веток. Потом они рассыпались и погасли. Полем к воротам Хорнбурга мчались верхом люди. Возвращался арьергард вестфолдцев.

— Враг близко! — кричали скачущие. — Мы истратили стрелы и наполнили всю долину мертвыми орками. Но это не остановит их надолго. Они во многих местах перешли ручей и надвигаются, как муравьи. Но мы быстро научили их обходиться без факелов.

Далеко за полночь на небе воцарилась кромешная тьма и воздух замер в преддверии бури. Внезапно облака осветились вспышкой пламени. Ветвистая молния ударила в восточные холмы. В одно мгновение воины на стенах увидели все пространство между крепостью и долиной, залитое белым светом: все оно буквально кишело черными фигурами: одни были широкие и приземистые, другие — рослые, в высоких шлемах и с поднятыми щитами. Сотни и сотни новых вливались в долину, устремляясь к стене. Гром прокатился над долиной, и зашумел ливень. Стрелы, не менее частые, чем дождь, со свистом взвились в воздух и со звоном и стуком ударились о камни стены. Некоторые, впрочем, достигли цели. Начался штурм Пропасти Хельма, но оттуда не раздалось ни звука, не вылетела ни одна ответная стрела.

Атакующие остановились, удивленные зловещим молчанием скал и стены. Вновь и вновь молнии разрывали тьму. Потом орки закричали, размахивая копьями и мечами, и опять выпустили стрелы в укрепления. Люди Марки потрясенно глядели на вражеское войско: казалось, перед ними расстилалось целое поле темных колосьев, созревших для кровавой жатвы, и каждый колос горел языком пламени.

Взревели трубы. Враги бросились вперед — некоторые к стене, другие — к склону, ведущему к воротам Хорнбурга. Впереди шли здоровенные орки, за ними — дикие люди из Данленда. Сверкнула молния и отразилась в каждом шлеме и щите: повсюду был знак Исенгарда — рука. Атакующие достигли вершины скалы и ринулись к воротам.

И только тогда грянул ответ: туча стрел и град камней обрушились навстречу оркам. Они остановились, пошатнулись и повернули назад. Затем ударили снова, были отбиты и вновь кинулись на штурм. И каждый раз они останавливались на все более высокой отметке. Опять раздались трубы, и на сей раз вперед бросилась толпа ревущих людей. Они, словно крышу, держали над головами свои большие щиты и несли два огромных древесных ствола. За ними крались оркские лучники, посылая тучи стрел в защитников на стене. Врагам удалось пробиться к воротам. Стволы, раскачиваемые сильными руками, с гулким грохотом ударили в ворота. Если кто-то возле таранов падал, сраженный камнем или стрелой, другой тут же занимал его место. Снова и снова раскачивались и ударяли большие тараны.

Эомер и Арагорн на стене стояли рядом. Они слышали все звуки штурма. И при очередной вспышке заметили опасность, угрожающую воротам.

— Идем! — сказал Арагорн. — Пора обнажить мечи!

Они побежали по стене, спустились по лестнице и, собрав по пути небольшую группу сильных воинов с мечами, направились к внешнему двору Хорнбурга. Там был потайной ход, ведущий на запад, в скалы. Отсюда между стеной и крутым утесом была проложена узкая тропа к большим воротам. Арагорн и Эомер прошли этой тропой, и люди их — следом. Два меча блеснули враз, вырвавшись из ножен.

— Гутвайн! — закричал Эомер. — Гутвайн, за Марку!

— Андурил! — подхватил Арагорн. — Андурил, за дунаданов!

Сбоку обрушились они на диких людей. Андурил поднимался и опускался, сверкая белым пламенем. Крики пробежали по стене и в крепости:

— Андурил! Андурил вступил в битву! Меч, который был сломан, сверкает вновь!

Ошеломленные нападающие выпустили тараны и повернулись, чтобы сражаться, но стена из щитов была разбита молниеносными ударами, и все их силы были опрокинуты, разделены надвое и прижаты к скале. Оркские лучники пытались отстреливаться, затем первыми обратились в бегство.

На мгновение Эомер и Арагорн остановились перед воротами. В горах на юге сверкали молнии, слышались далекие раскаты грома. С севера подул резкий ветер. Он набросился на облака, и в разрывах замерцали звезды. Над холмами появилась луна.

— Мы должны были прийти раньше, — пожалел Арагорн, глядя на ворота, большие петли и стальные брусья которых были согнуты и разбиты, многие бревна расщеплены.

— Но мы не можем стоять здесь, защищая ворота, — возразил Эомер. — Смотрите!

Он указал на склон. За ручьем снова собирался большой отряд орков и людей. Засвистели стрелы и ударили в камни вокруг защитников крепости.

— Скорее! Надо вернуться и посмотреть, не удастся ли укрепить ворота изнутри.

Они повернулись и побежали. И в ту же минуту несколько дюжин орков, лежавших неподвижно среди убитых, вскочили и молча бросились за ними, двое упали Эомеру под ноги, он споткнулся, и враги навалились на него. Как вдруг маленькая черная фигурка, которой до этого никто не заметил, выпрыгнула из тени с хриплым криком:

— Барук Казад! Казад ай-мену!

Дважды взметнулся топор. Двое орков рухнули обезглавленными. Остальные обратились в бегство.

Эомер поднялся прежде, чем к нему подбежал Арагорн.

Боковой выход закрыли, зажав изнутри стальной балкой и завалив камнями. Когда все благополучно оказались внутри, Эомер обернулся.

— Благодарю вас, Гимли, сын Глойна! — воскликнул он. — Я не знал, что вы с нами на вылазке. Но на этот раз непрошеный гость превратился в лучшего товарища. Как вы здесь оказались?

— Я пошел за вами, — ответил Гимли, — но взглянул на диких людей, и они показались мне слишком большими для меня, поэтому я сидел у камня и смотрел на вашу игру мечами.

— Мне нелегко будет отплатить вам, — заметил Эомер.

— До конца ночи может представиться еще немало возможностей, — засмеялся гном. — Но я доволен. С тех самых пор, как мы вышли из Мории, и до этого дня я не рубил ничего, кроме дров.

— Два! — сказал Гимли, опуская свой топор. Он вернулся на свое место на стене.

— Два? — переспросил Леголас. — Я действовал лучше, хотя теперь мне придется искать стрелы: все мои истрачены. Уложил по меньшей мере два десятка. Но это лишь несколько листьев в лесу.

Небо стремительно прояснилось, ярко светила луна. Но этот свет не прибавил надежды всадникам Рохана. Казалось, врагов стало больше, и через брешь в долину вливались все новые. Вылазка дала лишь короткую передышку. Штурм ворот возобновился. Подступающие к стене посланцы Исенгарда ревели как море. От края до края по всему горизонту кишели орки и дикие горцы. Их веревки с крюками обвивали парапет быстрее, чем защитники успевали сбрасывать их вниз или обрубать. Вздымались сотни длинных лестниц. Многие удавалось обрушить, новые тут же занимали их место. Орки карабкались по ним, как обезьяны в темных лесах юга. Мертвые и раненые лежали под стеной грудами, как галька на берегу штормящего моря. Но как ни росли эти отвратительные груды, враги всё прибывали числом.