Игорь Семёнов - Катавасия (СИ)

Каурин расстелил на траве полотенце, порезал хлеб, повернулся к Марцинковскому:

- Господин шеф-повар, не пора доставать?

- А что? Готовность по-китайски определяешь?

- Это как?

- Не знаешь? Собрались фермеры со всего мира на совещание, стали обсуждать, у кого за какой срок картошка вызревает. Ну, значит, немцы докладывают: "У нас, мол - за три месяца.", русские - "У нас - за два с половиной". А китайцы: "Наса за тли дня готово!" Все: "Как так за три дня? Что за сорт такой?" Китаёза и говорит: "В понедельник посадили, в среду - выкопали, уж кусать шибко хочется!". Ладно, я завсегда убогих жалел, а то оба на слюньки изойдёте.

Змей Сана разгрёб уголья, выкатил рыбину, покрытую слоем затвердевшей глины, облил холодной водой, зашипело. Расколол кокон надвое палкой, выпустив наружу запах печёной рыбы, трав, специй, способный пробудить аппетит даже у только что поевшего римского патриция. Облизываясь и, чуть ли действительно не исходя на слюни, расселись вокруг, приготовили ножи. Александр опять удивил, достав три ложки.

- Сань, Александр Станиславович, откуда такая роскошь в трёх экземплярах? Ты ж в путь один собирался.

- Так я ж знал, что не останетесь, вдогонку броситесь. А раз спешить будете, так с собой ничего и не возьмёте. Удивляюсь, как только головы не забыли.

- Зато оружие взяли!

- Во-во! Взяли, чтобы в землю закопать.

Перешучиваясь, черпали ложками начинку, пропитавшуюся рыбьим соком, затем принялись за стерлядь. Перца Марцинковский явно не пожалел, во рту горело. К счастью, три железных кружки, у Александра тоже отыскались. Запивали лесным чаем.

Закончили ужинать. Каурин педантично закопал кости в землю.

Лежали на траве, закинув руки за головы, рассматривали плывущие по небу облачка. Дедкин вдруг вскочил, затыкал рукой в небо:

- Смотрите! Что это там?

- Ого!

- Мама родная! Летит!

Разинув рты, все трое уставились в небо. На фоне розовато-оранжевых облачков, почти задевая деревья, растущие на противоположном берегу, летели двое. Летели безо всяких приспособлений, просто так. Точнее, летел один, а второй, пассивно болтался ниже, уцепившись руками за длиннющую бородищу первого. Попадая в лучи закатного солнца, пускала оранжевые блики кольчуга, тоненькой спичкой виднелся меч. Сам "летун" был одет в какой-то тёмный балахон. Странная парочка по воздуху перелетела через реку, стало слышно, как оба жутко ругаются. Бородатый попытался лягнуть своего пассажира, тот увернулся, с ноги летуна слетел валенок, упал возле Дедкина. Тот подобрал, рассмотрел: валенок, как валенок, серый, подшитый снизу кожей. Заорал вверх:

- Эй, обувку потерял!

Схлопотал в ответ:

- Засунь её себе в задницу!

Обиделся, запустил валенком, недокинул.

Второй наклонил голову:

- Гей, калики! До Киева далече?

Каурин обиделся:

- Сам ты калека! Как до Парижа раком, до твоего Киева!

- Какого Парижа?

- Где дурни вроде тебя живут!

- Не, я тутошний!

- Оно и видно! Ты чего на стариках раскатываешь?

- Вырюгу споймал, он у меня в корчме кошель слямзил, а куда дел - не говорит. Третий день летаем.

- Спускай к нам, вместе разберёмся!

- Не могу!

- Тогда летай! Эй, тебя, случайно не Русланом зовут?

- Откуда узнали? Меня Базлаем кличут, а маманька и впрямь Русланом зовёт. В Синегорье будете, захаживайте! В самом Славгороде живу! Бывайте! Авось, ещё свидимся!

Старикашка прошипел что-то злобно, плюнул вниз, рванул, набирая высоту, вскоре скрылся за лесом.

Стояли, переваривали. Каурин протянул:

- Да-а... Вот тебе и Руслан без Людмилы... в комплекте с Черномором в валенках. Осталось говорящую голову встретить.

- Мужики, у нас тут ещё лошади с собаками не заговорили?

- Наверное, уже могут, только скрывают, - задумчиво размышлял вслух Дедкин.

Марцинковский, роясь в своих пожитках, рассуждал:

- А чего? Привыкать будем. Может, ещё и сами полетаем. Ты, Виктор, лётчик, чего парню не подсказал, как на посадку заходят. Они, видишь, по неумению уже одно шасси потеряли.

- А ты чего делаешь?

- Спать ложусь. Вы уж извиняйте, только спальник я один взял. А вы уж так - по Кастанеде, как истинные индейские войны - на травке поспите. А мне нельзя, я человек простой, незакалённый, здоровье подорванное. Спокойной ночи!

Александр залез в спальный мешок, застегнулся изнутри, повернулся набок, высунул наружу нос:

- Костерок-то поддерживайте, а то замёрзнете!

Валерий задумчиво посмотрел на довольного до тошноты Сану:

- Вить, может мы его, как Гвидона, в речку плавать пустим вместе с мешком? Места тут сказочные, поплавает-поплавает, да и свою царевну-лебедь встретит, князем станет.

- А не потонет?

- А такое разве тонет?

Александр подал голос:

- Зверюги! Браконьеры! Меня топить нельзя, я в Красной Книге! Посадют!

- Это в какой Красной Книге? В кулинарной что ли?

- Господи! Я ещё и с каннибалами связался. Вот где людей по-настоящему узнаёшь!

- Эт что! Мы вот ещё ночью в вампиров перекинемся. Ох, кровушки-то пососём!

Виктор оборвал:

- Хватит, расшутились! Нечего нечисть поминать, не в том мире живём.

- А ты думаешь, тут такие есть?

- Тут всё может быть, ещё и с добавкой.

Притихли. Быстро темнело. Марцинковский быстро вырубился, захрапел. Дедкин с Валерием натаскали побольше сушняка, договорились об очерёдности дежурства. Каурин нарвал травы, соорудил постель, лёг спать, тоже быстро заснул. Виктор сел спиной к костру, чтоб не слепило. Рядом положил топор, меч, ножи. Внизу мерно плескала в берег вода. Потрескивали в костре ветки. Где-то в лесу ухнул филин. Снова всё стихло.

Неудержимо клонило в сон, глаза слипались.

Глава 12

Проснулся Виктор от резкого толчка в бок и хриплого баска:

- Стражник! Не спи, замёрзнешь!

Мысленно себя костеря, протёр глаза, поднял голову и обмер. Перед ним, слегка покачиваясь, возвышался здоровенный, за два метра ростом, мужик лет пятидесяти: голова - с пивной котёл, заросший до невозможности, с пышной всклокоченной бородой, в которой запутались какие-то травинки, босой, в мятых грубых портках, на бычьей шее, подвешенная на гайтане, болтались раковины беззубок. За странным широким поясом, покрытом блестящими серебристо-чёрными разводами, торчал широкий тесак. В левой руке мужик держал что-то среднее между рогатиной и гарпуном. Изо рта ночного посетителя явственно несло пивным перегаром.

Дедкин встал, уважительно покосился на кулак гостя, тот был размером с Викторову голову, никак не меньше. Мужик некоторое время разглядывал Дедкина, затем непонимающе выдавил:

- Ты хто?

- Так я это... Так мы, значит, ночуем здесь.

Мужик повёл носом:

- Рыбу жрали! Та-а-ак...

Прошёл к костру, подбросил охапку хвороста, сел. Виктор, рассмотрев при свете, удивлённо вытаращил глаза: волосы ночного визитёра были желтовато-зелёные, с застрявшими в них водорослями. "Утопленник!" - ахнул про себя Дедкин, приготовился к жестокому сопротивлению, оглянулся на спящих приятелей. Мужик наклонился к Дедкину, похлопал по плечу: