Анна Замосковная - Жена из другого мира (СИ)

Ту обстановку мама Лавентина придумала, и теперь, когда она пропала, мне до холодка в животе стало неудобно, что я всё порушила.

Я опустилась на диван. На сердце было муторно, вдруг накатил ужас: а если с Лавентином что-нибудь случиться, и я навсегда застряну здесь? Даже руки задрожали от этой мысли.

В приоткрытую дверь моей «квартиры» выглянула Вера. Оглядев прихожую, она улыбнулась и закивала.

— Мне тоже нравится, — подтвердила я.

Вера жестом позвала меня на кухню.

Стена хрипло известила:

— Вам письмо.

— Мне?

— Да.

— Но я никого здесь не знаю.

— А письмо пришло, — просипела стена. — Почтальон просит разрешения вручить его вам. Пускать?

— целом, у нас семь странных происшествий с главами рода и близкими к ним за последние полторы недели. — Министр вновь открыл одну из верхних папок. — С длоркой Какики накануне смерти произошёл несчастный случай. Вывеска магазина швейных принадлежностей упала перед ней. Могла бы и убить. Начали расследование, но остановили после её смерти.

У меня волосы вставали дыбом, пересохло во рту. Министр сдвинул папку:

— А в дом матери покойного Какики, проживающей в городе, накануне этого случая пытались залезть воры. Их спугнул поварёнок, спавший в передней.

— И где его мать сейчас? — у меня начинали мёрзнуть руки.

Вместо ответа министр зазвонил в колокольчик, велел взмыленному секретарю:

— Пошлите отряд полиции на Восточную садовую двадцать пять, проверьте, как себя чувствует обитательница дома. — Поймав мой умоляющий взгляд, министр добавил: — И пришлите какого-нибудь свободного комиссара особого отдела, нужно выполнить срочное поручение.

— Маму будут искать?

— Да, — неохотно подтвердил министр.

— А что за другие происшествия? С кем?

— Перландия Мондербойская получила приглашение на собрание садоводов столицы.

— Мать Смуза? — Представил эту старушку-мумию. — Разве она ещё выезжает?

— Случается. Позавчера должна была ехать на это собрание, но из-за твоих экспериментов с растительностью, — министр выразительно на меня посмотрел, — опоздала почти на час. В клубе садоводов выяснилось, что никаких собраний не было и не планировалось.

Я вскинул брови, а министр продолжил:

— Она мнительная, тут же написала заявление в полицию, приложила пригласительный билет, требовала расправы над шутниками. В общем, давила, пока заявление не приняли.

— А ещё с кем неприятности случились?

— С невесткой Вериндера. Он сопровождал её в театр вместо её срочно вызванного в часть супруга, на их карету напали. Предположительно — грабители. Один прыгнул внутрь с ножом, но Вериндер его отделал. Длорку слегка задели лезвием. — Министр медлил, поглаживая лист протокола. — Она и её муж после смерти Вериндера возглавят род.

Мы посмотрели друг на друга.

— Это удар по главам рода, — тихо сказал министр. — Вериндеры — военный род, Мондербойские держат подряды на военные поставки. Какики… среди них много служащих министерств. Ты уже пять лет обеспечиваешь нашу армию новейшим стратегическим оружием.

— И как это согласуется с тем, что мама наложила на меня брачное проклятие? Если она попала к врагам, желающим уничтожить глав рода, зачем его накладывать? Они же должны были её… — горло сдавил спазм. — Убить.

— Шантаж. Обменять её жизнь на твой отказ от разработок оружия и на образцы уже созданного — достаточно эффективный шаг. А брачное проклятие… — Министр пожал плечами. — До заключения брака ты всего лишь хранитель рода, но не глава и не можешь полностью использовать силу. Скорее всего, она хотела таким образом тебя защитить.

— Но если бы я не успел жениться, я бы вовсе лишился силы.

— И спас свою жизнь от врагов, ведь тогда не мог бы заниматься разработками.

— Жестоко.

— Проклятие даёт час на заключение брака, уж за час ты бы нашёл жену, так что риск был минимальным, а в обмен ты получал полную силу рода. Твоя мать не могла предвидеть, что ты призовёшь жену из другого мира и откажешься подтверждать брак.

Министр неистово зазвонил в колокольчик. Секретарь заскочил внутрь, приглаживая выбившуюся прядь:

— Комиссар прибыл.

— Отлично. Выделите по пять полицейских на круглосуточную охрану дома длоров Бабонтийского, Вериндера и Мондербойского. Вызовите двух офицеров для сопровождения длора Бабонтийского.

Я тяжко вздохнул. А министр неожиданно добавил:

— И пять охранников пошлите к моему дому тоже. Обратитесь в военное министерство с требованием усилить охрану дворца, принцессы и острова длоров в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Министр Алвер может получить объяснения лично у меня. Комиссар пусть подождёт ещё пару минут, я позову.

Кивнув, секретарь поспешил скрыться. Я накрутил пёрышко из веера Сарсанны на палец:

— Усилить охрану дворца?

— Да. — У министра заходили желваки, направленный в никуда взгляд стал леденящим. — Если ты не забыл, император — тоже глава рода. — Он тряхнул головой, и строго посмотрел на меня. — Лавентин, пожалуйста, веди себя осторожно. Сейчас ты посетишь морг, переговоришь с патологоанатомом и потом под присмотром офицеров сразу домой.

— Но…

— Никаких но, Лавентин. Ты мне нужен живой и здоровый, так что либо ты смиряешься с мерами предосторожности, либо я запираю тебя в самом глубокой и охраняемой лаборатории, и там ты…

— А что за лаборатория? — Вопреки мрачным обстоятельствам, во мне снова бабочками затрепетала жажда исследования. — Я хочу посмотреть.

Министр накрыл лицо рукой и покачал головой, потом устало посмотрел на меня:

— Тогда я запру тебя в камере, где не будет ничего, ни одного твоего любимого эмбриончика, ни книг, ни интересных инструментов, только ты, койка и горшок.

— Лучше маму мою найди, — грубее, чем хотел, отозвался я.

Повисла пауза. Лицо министра оставалось бесстрастным, но интонации голоса изменились:

— Сделаю всё возможное.

«Ну а я сделаю всё возможное со своей стороны. — Опустил взгляд на лежавшие на краю стола кандалы. — Только больше не совершу такой глупости, как посвящение тебя в свои дела».

***

Через глазок почтальон выглядел вполне невинно: молодой парень в гламурной розовой униформе, с сумкой через плечо и планшетом с бланком в руках.

Но кто их этих волшебников знает. Это через глазок он милый парень, а открою — превратиться в какую-нибудь хрень.

— Письмо в ящик положите! — Я продолжала смотреть в глазок. — В тот, справа на стене!

— А расписаться в получении? — раздался глухой ответ.