Анна Замосковная - Жена из другого мира (СИ)

— Стоп-стоп. — Замахала руками. — У меня даже голова заболела. — И я не лгала. — У вас все так витиевато изъясняются?

Подняв на меня зелёно-серый взгляд, Лавентин тихо подтвердил:

— Обычно да.

— И бумаги не жалко?

— Это способ подтвердить статус. — Он качнул листом. — Чем длиннее письмо и дороже сорт использованной бумаги, тем более состоятельным должен казаться отправитель. Есть нормативы, но я, если честно, не слушал, когда их объясняли.

Губы сами растянулись в улыбку, но она погасла, едва Лавентин посмотрел на письмо и открыл рот, явно вознамерившись продолжить чтение.

— Не надо, — отмахнулась я. — Мне ни к чему это знакомство, всё равно скоро вернусь домой… ведь так?

***

Вопрос жены застал врасплох. Конечно, я должен заниматься проблемой её возвращения, но мама… и убийство Какики, загадка его крови. Так много научных проблем одновременно на меня ещё не сваливалось, и впервые к восторгу исследования примешивался страх неудачи.

А ведь ошибок я прежде не боялся.

Теперь же смотрел в орехового цвета глаза жены, и сердце ледяными когтями царапал затаённый ужас.

— Я постараюсь вернуть тебя как можно скорее. — Потянулся взять жену за руку, но в пальцах зашуршало письмо Хлайкери, и я их опустил. — Просто сейчас нужно… сделать одно важное дело. — Меня осенила внезапная мысль, я улыбнулся. — И это может приблизить нас к решению твоей проблемы.

Жена слабо улыбнулась, в глазах засветилась надежда.

— Тогда поторопись. — Она подтолкнула меня к одной из дверей, тут же удержала. — Ты голодный? Может, тебя покормить? Или бутерброд?

— Спасибо, повар обо мне позаботится.

— Здесь есть повар?

— Э… — Наконец обратил внимание, что стены отделаны цветом, очень близким к нашему родовому, а из-за чуть приоткрытой боковой двери подглядывает девочка. — Да, повар. Надо только захотеть, и он приготовит нужное, а стены пропустят еду к желающему перекусить. Если хозяйка, конечно, хочет, чтобы дом и духи заботились о других обитателях.

— О… Получается, если я хочу сырые продукты — повар доставляет мне их в таком виде?

— Полагаю, что да.

— Тогда понятно, почему ваш повар не доставил мне ни одного готового блюда: я по привычке всё думала, чего бы приготовить. — Жена рассмеялась приятным лёгким смехом.

Этот смех напомнил о маме. В груди сразу похолодело, я сложил письмо Хлайкери и вручил жене:

— Прости, мне нужно спешить.

Её глаза потускнели. Неужели обиделась? Но времени думать об этом не было. Кивнув, распахнул дверь, к которой жена подталкивала, и чуть не ослеп от белизны стен. На их фоне ярко выделялись чёрные кожаные диваны, столик с цветами.

Дверь на лестницу в подвальные лаборатории была прозрачной с металлической ручкой и мощными петлями. Ничего подобного в жизни не видел. Полуобернулся:

— А если внизу что-нибудь взорвётся, дверь не сдержит взрывную волну.

Повисла зловещая пауза.

— И часто у тебя что-нибудь взрывается? — вкрадчиво уточнила жена.

Прикинул, ответил:

— В среднем раз в пару лет.

Дверь на моих глазах стала металлической, как у сейфа.

— Благодарю. — Кивнул мявшимся в прихожей офицерам. — Проходите сюда, вот дверь в мою лабораторию, я уже иду туда.

Кажется, надо было что-то сказать жене, но что? Вспомнил, что говорил маме отец:

— Дорогая, я скоро.

Судя по взгляду, жена не оценила. Надо будет это записать. Позже.

Оказавшись в белоснежной лаборатории, пополнившейся непонятными приборами, в очередной раз оценил всю прелесть папиного стола, не подчинявшегося изменениям дома: внутри всё было так, как я оставил.

Сняв с цепочки на груди ключ, открыл нижний ящик, просунул руку над пачкой акций и долговых расписок, надавил на потайную кнопку. Под столешницей щёлкнуло, и к моему носу выдвинулся скрытый ящичек.

Осторожно вытащив кожаный конверт с металлическими уголками, я извлёк из него туго завёрнутую в бумагу пластину. Бечевкой к ней была примотана карточка с каллиграфической надписью:

«Руководство по вызову разумной формы родовой магии. Использовать только в случае крайней нужды. И да убережёт вас Фуфун Великий от искушений».

Отложив карточку, размотав бечевку и бумагу, обнаружил под ними плотный кожаный конверт с выжженной корявой надписью:

«Взывать к разуму родовой магии стоит с осторожностью и только в самой крайней, безвыходной ситуации. Если случай решаемый, немедленно убери это назад».

Под кожаным конвертом оказалась ткань с карточкой:

«Разумная форма опасна, соблюдайте осторожность. А лучше уберите это подальше и забудьте о желании воззвать к ней».

И снова в руках оказался кожаный конверт. На прикрученной к нему металлической пластинке было выгравировано:

«Опасно! Применять только при смертельной угрозе».

Ну, маме, вероятно, угрожает смертельная опасность, так что и этот конверт я снял. Там была ткань с вышивкой:

«Не делай этого».

Под ней бумажная обёртка с большими коричневыми буквами:

«Одумайся! Ритуал очень опасен. Отступись!»

Под ней, наконец, нашёл тонкую металлическую пластинку с выгравированной магической печатью.

Отрастив клык, надкусил палец и приложил кровоточащую ранку к центру узора, он наполнился зелёно-голубым светом…

альцы закололо, сердце бешено стучало. Меня охватила паника, рука сама отшвырнула пластину на столешницу. Сияние печати усиливалось, её магический отпечаток поднимался над пластиной, разрастался.

Внутренности скрутило, стало нечем дышать. Казалось, магический знак вытягивает из меня силу и жизнь. Он раскинулся на весь потолок лаборатории, озарил её зелёно-голубым светом. Пол дрогнул, будто поверхность воды, эмбрионы и столы качнулись. На нём проступил большой ковёр с плетёными узорами. В центре вспучился пузырь, постепенно формируясь в софу и лежащую на ней женскую фигуру.

Дыхание перехватило, я восторженно следил, как вещество перетекает, наполняется светом, принимает окончательную форму.

Лежавшая в ворохе подушечек женщина шумно вдохнула и открыла глаза. Они сияли зелёно-голубым светом, но вскоре потухли, с ними угас и свет под потолком, погрузив всё в ненормальную белизну.

Тысячи вопросов слетались к языку и, устроив столпотворение, оставили меня немым. Я и не знал, что разумная форма нашей магии, так называемый родовой дух, принимает облик женщины.

Выдав пару нецензурных слов, родовая магия вытащила из-под подушки мундштук, вкрутила в него извлечённую оттуда же сигарету и, прикурив от вспыхнувшего на указательном пальце огонька, глубоко затянулась.