Анна Замосковная - Жена из другого мира (СИ)

Представила в двери узкую щель под размер планшета и ручки.

— Суй!

Недоуменно оглядев дырку, почтальон сунул документы. В их каракулях я ничего не поняла (похоже, заклятие перевода действовало только на устную речь), но бланк выглядел на удивление схоже с нашими, даже галочка имелась. Короче, бюрократия везде мыслит одинаково.

Занеся ручку над листом, вспомнила о всяких мистических ритуалах с подписями.

— Доом, — жалобно позвала я.

— Это вы мне? — просипела стена.

— Да.

— Я привратный дух.

— Приятно познакомиться. Скажите, пожалуйста, безопасно ли мне расписываться в этом бланке? Не могут ли меня магией достать через мою подпись?

— Чтобы магией через подпись доставали — не слышал о таком. А бланк покажите. Разверните к стене.

Повернула планшет. Стена, то есть привратный дух, что-то сипло побормотал и торжественно сообщил:

— Обычный бланк. Можно подписывать.

Подписываться длоркой Бабонтийской не стала, черкнула почти забытую девичью роспись, сунула планшет озадаченному почтальону и убрала щель в двери. Снова направилась в кухню, где ждал приготовленный Верой перекус, и снова помешал сиплый голос духа:

— А письмо не откроете?

— Всё равно читать не умею.

— Я бы вам прочитал, — осторожно просипел дух.

— Пусть Лавентин сначала письмо на безопасность проверит. А то мало ли что там.

— Хм, предусмотрительно. Но хозяин его всё равно просто откроет, он не слишком заботится о безопасности.

— Зря.

Возможно, дух хотел сказать что-то ещё, но в животе у меня заурчало, и я спокойно отправилась есть.

***

— Ухты! — вырвалось у меня.

Я закусил губу, но было поздно. Покосился на толстячка патологоанатома и вместо привычного возмущения моим неподобающим поведением встретил понимающий взгляд и усмешку.

— У меня была примерно такая же реакция, — кивнул патологоанатом и любовно взглянул на труп Какики.

Я тоже взглянул на распростёртое перед нами иссушенное тело. Патологоанатом пояснил:

— Некоторые внутренности я вынул, чтобы было лучше видно.

В распахнутой полости, придерживаемой крючками на цепочках, переливались чёрные кристаллы. И каждый был заключён в сеть из завядших корней. Хотя… Я наклонился к пахшему затхлой листвой телу и прихватил лежавшую рядом на столе лупу.

— Кристаллы…

— …выросли на кровеносных сосудах, — докончил мой вывод патологоанатом.

У меня часто забухало в груди:

— А сердце? Селезёнка?

— Сюда, — радостно поманил меня в сторону он.

На столе у стены нас ждали маркированные ящики. Патологоанатом сорвал с одного крышку. Внутри был крупный, размером с сердце, неровный кристалл, из которого торчали обрывки корней и… будто остекленевшей аорты.

— Кровь превратилась в кристаллы! — Восторженно улыбаясь, патологоанатом постучал ногтем по сердцу. — Никто не хочет верить, но я абсолютно уверен: эти кристаллы каким-то образом сформировались из крови.

— Можно исследовать один? У вас есть микроскоп?

— Да, специально у криминалистов выпросил, сюда. — Он поманил меня к двери в соседнюю комнату.

В ярком свете ламп кожа его рук казалась слишком белой. Родового кольца не было, но, может, он ещё не вступал в брак? Или снял на время работы?

— Вы женаты? — Я вошёл в небольшую лабораторию, где на столе ждал медный микроскоп и ванночка с кристаллами, несколько из них были очищены от корней магоеда и сосудов, а один расколот.

Рядом лежал измеритель магического фона, его серые капсулы извещали, что фон нормальный.

— Не женат, а это имеет отношение к делу? — Усмехнулся патологоанатом и дёрнул локтем, будто хотел меня в бок толкнуть.

— Нет. — Я мягко коснулся очищенного кристалла. По кончикам пальцев пробежали иголочки, на спине растеклись мурашки, хотя я точно чувствовал, что кристалл пассивен. — Вы длор?

Улыбка сползла с лица патологоанатома, он сунул руки в карманы:

— У меня пурпурный профильный диплом. И вскрытие тел испокон веков делают исключительно физическим способом.

— Я не сомневаюсь в ваших способностях патологоанатома. — Провёл пальцами по разбитому кристаллу, на подушечках осталась пыль.

— Тогда в чём дело?

Я сел за микроскоп. Под его лупой уже лежало стёклышко с тонким сколом кристалла, на него был направлен отражённый рабочими зеркалами свет. Подстроить резкость пришлось совсем немного, патологоанатом был чуть близорук. Я вгляделся в структуру кристалла, в увеличении казавшегося тёмно-бардовым. Сердце забилось чаще.

— Просто убийство явно не обошлось без магии, мне было интересно, делали ли вы изыскания в этом направлении, — ровно говорил я, вглядываясь и вглядываясь, и всё более понимая: структура этого кристалла, тонкие прожилки с завихрениями в одну сторону, совсем как у тех кристаллов, что стоят в источниках родовой магии.

Если министр велел проанализировать кристаллы из дома Какики, то их сходство с этими скоро обнаружат. Но если те осколки запаковали и утилизировали, то даже не знаю, видел ли кто-нибудь, кроме меня, структуру родовых кристаллов, потому что отколоть кусок от действующего задачка не из лёгких, я двенадцать алмазных резаков на это угробил.

— Пусть я не могу провести эксперименты лично, — напыщенно отозвался патологоанатом, — но задокументировать визуальные наблюдения, результаты анализов и показания приборов могу и без магии.

Я поморщился: вероятно, он обиделся. Почему люди часто реагируют неадекватно на невинные, даже естественные вопросы? Наверное, я никогда этого не пойму.

Отодвинувшись от микроскопа, оглядел разложенные в лотке кристаллы. Странное дело. Получается, вся кровь вдруг стала принимать структуру кристалла из источника магии…

Браслет на руке потяжелел, сбивая с мыслей. Потирая его, повернулся к раздувавшему ноздри патологоанатому и мягко спросил:

— А браслет можно осмотреть?

— Какой браслет?

— Тот, что был на теле.

— Никаких вещей при нём не было, — отчеканил патологоанатом.

Кажется, он хотел, чтобы я скорее ушёл.

, конечно, гений, но сходу придумать, что превратило кровь в кристаллы, не смог. Не сумел и через полчаса. И через час.

Честно говоря, сидя между офицерами в приёмной министра, я больше думал о маме. Увлечение наукой она поддерживала, но иногда, восстанавливая дом после моих неудачных опытов, сетовала, что эксперименты до добра не доведут.

Неужели министр прав, и маму похитили из-за моих военных разработок? Для меня это всегда было развлечением, и так странно, что оно вдруг обернулось угрозой для семьи.