Дмитрий Владимиров - Красная книга начал. Разрыв (СИ)

Меня всегда восхищали люди, которые могут делать что-либо с такой поразительной четкостью и уверенностью. Даже самое простое, вроде уборки или вот как сейчас ощипывания птицы. Было что-то волшебное в том, как тонкие сильные пальцы мелькали над тушкой, в том, каким расслабленным и спокойным было лицо молодого парня, пожалуй, весьма симпатичного сейчас. Мне даже пришлось себя одернуть, ведь он скорей всего враг, а если и не враг, то уж явно не друг нам, мне.

Возможно этими самыми руками он, хохочущий и распространяющий стойкий запах хмеля, вырывал плачущую невесту из рук жениха, пользуясь правом первой ночи. Этими руками он обдирал не только тушки убитых на охоте птиц, но и своих собственных сервов, обрекая их на полуголодное существование. Возможно, этими руками он всыпал яд в бокал надоевшей любовницы или бил в спину ножом соперника. А может, отобранными монетами расплатился за голову неугодного. И его красивое лицо не стало маской демона, в его душе не поселились сожаления и скорбь, а сны не прерывались кошмарами.

Закончив с перьями, Альбин быстро выпотрошил птицу и, насадив ее на длинную палку, начал обжигать над пламенем костра. Наконец, когда все было готово, он сбегал с котелком к ручью и установил его над костром на тут же вытесанных из хвороста распорках. Разодрал птицу на несколько частей и покидал в воду. У юноши нашлись и приправы, в отдельном мешочке соль с перцем, и в другом еще какие-то травы.

Жнец, закончив колдовать с порошками и травами, соорудил мутную микстуру и поставил жестяную кружку греться сбоку от костра.

Наконец, суп был готов. Жнец влил в меня свою микстуру, на вкус оказавшуюся той еще гадостью, и все уселись с жестяными мисками вокруг костра. Миски тоже приволок Альбин, как и ложки. Мне досталось похлебать наваристого бульона с горсточкой незнакомой мне крупы и корешками, но получилось и сытно и вкусно.

Дворянчик сполоснул опустошенный котелок и поставил настаиваться чай. За все время мужчины ни разу не обменялись ни словом, жнец вообще старался не встречаться взглядом с парнем, а тот все казалось ждал чего-то, по крайней мере поглядывал на Сатхи весьма настороженно. Наконец не выдерживаю:

— И какая собака меж вами пробежала? — взяв в руки протянутую дворянином кружку, задаю вопрос.

Альбин помялся, бросив пронзительный взгляд на Сатхи, а тот в ответ вперился в юношу, ожидая его реакции.

— Что ж… Не решался при даме, но если вам угодно… Этот человек, — в голосе юноши слышалось возмущение и негодование, от былой невозмутимости не осталось и следа. — Он совершил преступление. — Парень уставился на меня, но видя, что я ничего не понимаю, продолжил. — Он человека убил. Просто прирезал за сараем мужика, с которым только, что пил брагу. Это вообще как понимать? На земле Империи, в центре форпоста, средь белого дня. Даже отъявленные головорезы уважают традиции совместного приема пищи и не всадят нож в человека, с которым пьют. Да у меня слов нет.. — Альбин перевел дух и продолжил горячо, — Нас же видели вместе, ты подставил не только себя, но и меня, да как вообще так можно. Нет, я бы понял, если бы он напал на тебя, попытался ограбить или еще что-то в этом роде, но у него даже оружия не было…

Не понимаю, с чего он так завелся. Отхлебнув отвара, изрядно сдобренного медом и невообразимо вкусного, смотрю на дворянчика. Тот разошелся не на шутку, можно подумать, что сам он — ангел, и на его руках крови нет.

— Что с того? — перебиваю я юношу, — Прирезал и прирезал. Значит надо было, чего истерить-то теперь?

— Что? — юноша аж запнулся от возмущения, — Да как ты можешь?! Ты же — женщина! Он — убийца! И ты к этому так легко относишься?

— Вообще не вижу связи… Ну, женщина, что с того?

— А то, что Боги даровали тебе способность творить жизнь, и в твоей природе должно быть уважение к ней, ты — созидательница…

— Брось, это глупости для маленьких девочек, — я поворачиваюсь к жнецу за поддержкой.

— Хм, честно говоря, Альбин прав. — срезает меня Сатхи, — Ты действительно создана природой, чтобы дарить жизнь, а не отнимать. И твое равнодушие к чужой смерти и страданиям ненормально.

— Вы тут все нормальные собрались, — я уже откровенно злюсь. — мне глубоко неинтересно, что там задумала природа. Я это я, такая, какая есть, не нравится — проваливайте оба, без вас спокойно разберусь.

— Он создал чудовище, — голос жнеца тих, но я слышу и свирепею пуще прежнего.

— Чудовище? Это мне говоришь ты? Да как ты смеешь? Старик был самым лучшим человеком: добрым, отзывчивым, он единственный кто помог мне, когда было нужно… Где были вы все тогда, такие умные и прекрасные, когда я подыхала от голода на улицах? Ты называешь меня чудовищем, — расплескав остатки чая, я кидаю кружкой в жнеца, тот вяло ловит ее в воздухе и ставит возле своей ноги. Дворянчик завороженно наблюдает за нашей перепалкой. — Ты — самый настоящий монстр, и ты смеешь называть чудовищем меня?

— Успокойся, — Сатхи поднял ладони. — я не осуждаю тебя, я просто ужасаюсь содеянному. Да, ты не виновата, что ты стала такой, но ты — чудовище внутри, не такое как я, иного плана… Но у тебя еще есть шанс.

— Да засунь его себе глубоко, туда, где солнце не светит, свой шанс, — я взрываюсь, не обращая внимания на вспышки боли, разошедшиеся от ключицы, — Я в ваших наставлениях не нуждаюсь и помощи не просила.

— Мы заключили соглашение, помнишь? — жнец все так же спокоен и собран.

— Я помню, — немного успокаиваюсь. — помню, и я не отказываюсь, но и ты обещал мне кое-что. И в это кое-что не входило учить меня жизни.

— Когда тварь умрет, я останусь с тобой на столько, сколько будет необходимо и научу тебя всему, что знаю. Но как и чему — решать мне, а пока ты слушаешь меня и запоминаешь, можешь не разделять моих чувств, не верить в мои стремления, но пока ты моя ученица, будь добра, веди себя достойно.

— Извините — послышался голос Альбина, про которого я вообще забыла в этой перепалке, — я вам не мешаю?

— Да! — выпаливаю я.

— Нисколько, — отвечает жнец.

— Тогда может быть все успокоимся и вернемся к изначальной теме?

Девчонка вскочила на ноги и отошла в сторону, выплюнув из себя нечленораздельные ругательства. В ярости она была дивно хороша, растрепанные волосы, румянец, блеск глаз, нор Амос было залюбовался ею, пока цепкая память не зажгла в его сознании маячок вернувший к действительности.

Анализируя перепалку со жнецом, Альбин понял, что мужчина и девушка стали союзниками совсем недавно. Понял он и то, что возможно они оба, но она-то уж точно, знают Старика. Конечно, это мог быть и другой человек, но в такие совпадения юноша не верил. Наблюдая за пикировкой, он сам уже давно успокоился. Вспомнил о своей миссии. Ведь он здесь затем, чтобы найти помощника. Пока на эту роль больше всего подходил Сатхи, та легкость с которой он совершил убийство, его грация и навыки выдали в нем отличного бойца. С другой стороны, почти все заказы выполненные Стариком включали в себя применение ядов, а яд — оружие женщины. Что-то еще мелькало на краю сознания, всплывало из памяти, но никак не давало ухватить себя за хвост. Существовала подсказка, и Альбин ее видел, но не мог распознать.