Яцек Пекара - Ловцы душ

– Режьте, – приказал аббат.

Серебряные лезвия ударили по крыльям Ангела. Так близко к коже, что не осталось ничего, кроме ран, истекающих золотой жидкостью. Она закричала. В её голосе было столь великое отчаяние, какого я не слышал раньше ни в чьём крике, а ведь я имел возможность слышать множество криков, воплей и стонов. Она упала, скорчившись на полу, и в этот момент напоминала уже не Падшего Ангела, а лишь пытаемую женщину. Я заметил, однако, что её раны затянулись почти мгновенно. Через некоторое время под лопатками остались лишь утолщения кожи, будто обтянутые золотой парчой.

– Поднимите, – приказал аббат.

Монахи схватили её за руки. Ни мягко, ни жестоко. Попросту эффективно. Она шаталась в их объятиях, из её золотых глаз текли слёзы.

– Будешь его сопровождать, – приказал аббат.

Он наклонился и вырвал одно перо из лежащих на земле отсечённых крыльев. Ангел застонала так жалобно, словно это причинило ей боль. Аббат кратко помолился над вырванным пером и протянул его мне на открытой ладони. Оно блестело.

– Береги его как зеницу ока, Мордимер, – наказал он. – Пока оно в твоём распоряжении, она не причинит тебе никакого вреда и выполнит любой твой приказ. Если только не захочет, – он обратил взгляд на Ангела, – умереть в страшных муках...

Я не ожидал, что всё сложится таким образом. Если бы знал, то, наверное, не решился бы просить о сопровождении Ангела. Но ведь внутренний голос отчётливо сказал мне, что именно это правильно. Если что-то подобное произошло перед самым Святейшим Ликом, как это могло быть чем-то плохим? Я осмелился ещё раз обратить взгляд в сторону Иисуса, словно ища в Его лице или взгляде подтверждения правильности сделанного выбора. Однако я не мог себя обманывать, что я получу Знак. Конечно, что теперь я засомневался. Меня не интересовали страдания Падшего Ангела (безусловно, она заслужила всё, что с ней случилось), но то, что в качестве попутчика у меня будет существо, которое окружала ненависть, словно кровавая аура. И эта ненависть была направлена именно на меня.

– Её зовут Мириам, – пояснил аббат. – Но ты можешь назвать её как угодно. Помни, что она не лучше пса, который должен тебя защищать.

– Мириам, – повторил я. – Хорошо, почему бы и не Мириам?

Аббат положил руку мне на плечо.

– Тебе уже пора, Мордимер, – сказал он.

– Спасибо, отче, – сказал я. – Спасибо, что поверили мне. Однако скажите мне, пожалуйста, что нас ждёт?

– Каким бы ни было будущее, я постараюсь, чтобы ты до него не дожил, – пообещала Мириам. Её щёки были мокры от слёз.

Я посмотрел в горящие золотом глаза. Я ожидал, что в них не будет ничего, кроме чистой, ничем не замутнённой ненависти. Я ошибался. В глазах Ангела я увидел ещё и отвращение.

– Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: «Зачался человек!» – аббат процитировал Книгу Иова, не обращая внимания на слова Ангела. – Вот будущее человечества, Мордимер.

– Ах, – произнесла Мириам. – Всё лучше, чем я думала.

Я не собирался отвечать. Я посмотрел на неё внимательнее. И увидел, что золото её глаз превратилось в блестящую зелень. Я взглянул на её груди и заметил, что они не напоминали уже части мраморной скульптуры. Под кожей показалась голубая жилка, а розовые пятна превратились в коричневые бородавки сосков. Я опустил взгляд на лоно и увидел, что его окрестности покрылись светлым пушком. Тогда я снял с плеч плащ и укрыл её, чтобы ей не приходилось стоять перед нами голой.

– Пойдём, – сказал я. – Нас ждёт дальняя дорога.

Потом она взяла меня под руку. У неё были настолько холодные пальцы, что прикосновение холода я ощутил даже через материю кафтана.

– Я привыкла к дальним дорогам...

Я присмотрелся к её узким маленьким ступням и тонким лодыжкам.

– Разве?

Она обратила на меня взгляд с неожиданной улыбкой на полных губах.

– Когда-то я добралась даже в Ад, – пояснила она.

– И как тебе удалось вернуться?

Она посмотрела на меня долгим и внимательным взглядом.

– Вернуться? Вернуться? Я здесь осталась…