Рианнон Томас - Долгих лет царствования

— Я не хочу бороться. Это ты нападаешь на город, — слова были отрепетированными, а не навеянными вдохновлением, но звучало прекрасно. Всё будет хорошо, пока идёт по плану. — Где мой отец?

— В безопасности, но не здесь. Тут ему нечего делать.

— Ну что ж, в таком случае, ты просто отзовёшь своих людей и сдашься прямо сейчас — и я не сделаю ничего, что причинит тебе вред.

— Ничего? Ты разорвала это королевство на куски! Ты убила моих друзей!

— Я никого не убивала, — но выражение Стэна не изменилось. Он был убеждён, что я убийца, а он поступает правильно. Хотел справедливости. О, да его бы уничтожило то, что это его кузина — убийца. Для него, такого убеждённого, что-то столь неправильное… Но я не могла заставить себя переменить то, что уже придумала — я должна была придерживаться того, что решила уже давно.

— А ты не боишься, Стэн? — я подошла к нему ближе, чувствуя, как страх от ожидания скользит по моему телу. — Забытые возвели меня на трон. Не желаешь оказаться в их немилости, сражаясь со мной?

Во взгляде Стэна была одна только ненависть.

— Фрея, тебе не идут угрозы.

— Ты утверждаешь, что мне идут убийства, — не дрожать. Не моргат, не колебаться, не реагировать. Просто ждать. — Ты дурак, Торстэн Вольф, — я позволила этим словам застыть в воздухе, сражалась с желанием заполнить тишину — ждала, пока мои люди наконец-то подадут сигнал.

Солдаты Стэна ахнули. Начинается. Я не могла позволить себе повернуться, не могла нарушить этот полный неповиновения образ, который создавала — но как же хотелось посмотреть! Я могла лишь представить, что там творилось. Как скользили по палаткам огромные тени, поднимаясь всё выше и выше. Призраки — разгневанные Забытые, — кружились вокруг лагеря, словно вырвавшись из кошмаров.

— Забытые не хотят, чтобы ты нападал на свою королеву, Стэн, — мои слова эхом разнеслись по лагерю.

Одно из изображений плясало на палатке за моей спиной, и я сражалась со своим восхищением. Идеально. Совершенно. Несколько человек в лагере с маленькими фонариками, несколько слов о том, как надо всё сделать — и образы казались живыми. Просто картонные фигуры, просто картины, скрытые в темноте, плящущие у костров, отпрыгивающие от отвещённых палаток — целый танец, словно божества и вправду вернулись. Никто, не увидев их, не принял бы их за трюк — не в темноте, не в военном лагере, не в страхе перед боем. Этого хватило, чтобы довести их до грани — вот и всё, в чём я сейчас нуждалась.

— Нет необходимости в кровопролитии, — мой голос звоном разносился по лагере. — Никто не пострадает в моём королевстве, но забытые пришли сюда — и они не жалеют предателей и глупцов! — я смотрела прямо в глаза Стэна, чувствуя, как неопределённость буквально плещется в его взгляде.

Тогда он отступил — и плюнул мне под ноги. Казалось, весь лагерь отшатнулся.

— Пошла вон!

— Это твой выбор, Торстэн Вольф. Надеюсь, ты сделаешь его правильно, — я ушла, и стража последовала за мной. Каждый смотрел мне вслед — но я не остановилась, пока не миновала лагерь, городские стены, пока не оказалась в форте. Только оказавшись в подземельях, я тяжело вздохнула — и руки, столь уверенные при разговоре со Стэном, не переставали дрожать.

Всё прошло хорошо. Идеально. Но я всё ещё проигрывала случившееся в собственной голове, раз за разом перебирала слова, пыталась вспомнить выражение Стэна, то, как в один миг задохнулась толпа. А поверили ли они мне? Или, может быть, они просто смеялись надо мною, и огромная толпа видела насквозь меня и все мои штучки?

Нет. Они не могли. Я должна сражаться — так, как умела.

В лаборатории уже были Наоми и Фицрой — готовились ко второй части плана.

— Сработало? — спросила Наоми, когда я проскользнула сквозь дверь.

— Не знаю, — не было времени об этом думать. Надо двигаться вперёд. Я заплела свои волосы, надела кожаные перчатки — и уверенно выдохнула воздух. — Нам ещё много чего надо сделать. Пора браться за работу.

Тридцать два

К рассвету я была готова. Всю ночь тени скользили по стенам палаток, всю ночь крики разрывали лагерь — никто не мог спать.

Забытые не дали им шанса.

Всю ночь я провела в лаборатории — и не чувствовала себя уставшей. Слишком много всего надо было сделать, слишком много теорий проверить, слишком много испытаний провести. Я лишь мельком бросила взгляд на своё отражение, стягивая кожаные перчатки — копоть на носу, всколоченные волосы. Я должна быть дрожать от страха и ужаса — откуда же это спокойствие? Эта целенаправленность? Ведь пришло время бороться — и даже Дэгни казалась готовой к бою.

— Ты должна взойти на восходе солнца, — вздохнул Фицрой. — Думаю, это будет выглядеть краше всего.

— Знаю, — кивнула я. — Поверь, знаю. Просто надо подготовиться, — я посмотрела на своё разрушенное платье, а потом перевела взгляд на Наоми. Да, она и вправду могла мне помочь — но если я хотела выглядеть идеально…

Я должна была запереть её в подземелье. Никогда не говорить с нею. Но Мадлен была лучшей в своём деле — и я должна была обратиться к народу.

К тому же… К тому же, что-то во мне боялось за неё. Я хотела её видеть, хотела принять помощь — доказательство, что она не столь ужасна, как мне казалось. Искупление за массовое убийство.

И я и вправду постучала в дверь Мадлен. Она открыла — элегантная, как обычная. Я смотрела на этот каштановый мёд волос, чувствуя, как останавливается сердце — смотрела в яркие глаза, видела расправленные плечи. Такая же нежная — пусть и грустная, — улыбка. Всё та же Мадлен. И одного взгляда хватало, чтобы забыть обо всём, что я знала.

— Фрея? Ты в порядке?

Я обошла её кругом, входя в комнату — здесь пахло масляной краской и скипидаром. На каменной стене в дальнем углу красовались прекрасные цветы, на холме возвышалось поместье, в поле паслись овцы, в закате бились океанские волны. Мадлен должна была рисовать без остановок с той поры, как я её заперла. И кисть скользила по импровизированному холсту, выражая всю неопределённость будущего. Вот только сейчас на ней не было ни капли краски.

— Мне нужна твоя помощь. Хочу выглядеть, как королева.

— Ты уже королева.

Я покачала головой.

— Сделай меня великолепной. Богиней в лучах утреннего солнца. Ведь ты можешь?

Она легко, солнечно улыбнулась.

— Могу. Конечно же, могу.

Её пальцы скользнули по платью — оно упало к ногам, — и волосы мои легли идеально. Звезда Валанте камнем застыла на шее. Лёгкие тени легли на веки, ловя свет. И я чувствовала себя в безопасности, зная, что это Мадлен — она всегда делает всё идеально, — а потом она отступила, вскинула руки, будто бы показывая — туда! — и я вспомнила обо всём, что она натворила. Обо всём, в чём была замешана — но от того моё отражение не стало хуже.