Somber - Fallout Equestria: Project Horizons

— Мне удалось выйти во двор, куда зарылась ракета и выползти через дыру. При падении я переломала все кости... — кобыла слегка содрогнулась от этих воспоминаний. — После этого я могла только ползти к забору и, найдя небольшой разрыв, я смогла подняться. Мне хватило благоразумия, чтобы проползти под ключей проволокой, а не путаться в ней. Так я освободилась. Чем дальше я удалялась от туда, тем тише становился крик и слабее то тянущее чувство. Я пришла сюда, ведь моего дома давно не стало. В медицинском учреждении... я лучше чувствую, что... я - это я. И последние двадцать лет своей нежизни я посвятила помощи доктору Вилбарроу в излечении гулификации.

Вздохнув, я прикрыла лицо. Она была права. Ничего из того, что она мне рассказала, не могло помочь мне проникнуть внутрь. Если бы Лакуна могла как-нибудь пролететь через дыру, не получив при этом разряд... ух...

— Это ЭП-1101? — спросила медсестра.

Я уронила копыта и непонимающе взглянула на неё. Она смотрела на моё копыто.

— Прошу прощения?

— Программа, которой ты следуешь. Она называется ЭП-1101? — спросила она, заинтересованно закусив нижнюю губу.

— Да-а... — протянула я с оттенком опасения. — А что?

Она закрыла глаза, будто задумавшись о чём-то. Наконец она взглянула на меня и взволнованно сказала:

— Тебе нужно поговорить с мистером Ширсом.

«Мортуарий» отличался от «Жизни после смерти» как ночь ото дня и было ясно, что он переживает тяжёлые времена. Даже просто поиски этого места заняли у меня час брожения по коридорам, палатам, превращённым в ночлежки и тупикам. Расположенные в подвале прозекторская и морг теперь были заполнены в основном пустыми столами. Когда я вошла, Ахвицотль усмехнулся, а другие немногочисленные посетители окинули меня многозначительными взглядами. Самым заметным среди них был истощённо-выглядевший грифон в силовой броне с костлявыми измятыми крыльями гуля. Он пялился на меня с того самого момента, когда я вошла. Музыка здесь не играла. Мортуарий был тих, как склеп.

К моему удивлению, здесь была Рампейдж. Полосатая кобыла подняла взгляд от стола с полудюжиной бутылок выпивки и коробкой стирального порошка Абронко. Она мешала выпивку с мылом.

— Эй, Блекджек. Каким ветром тебя занесло сюда?

— Ищу кое-кого.

Она фыркнула и ухмыльнулась.

— Ну конечно. Как всегда. Выискиваешь. Находишь. А потом выискиваешь кого-нибудь ещё. Такая уж ты. И ты никогда-никогда-никогда-никогда не сдаёшься. Никогда.

— А что на счёт тебя? Ты в порядке? — обеспокоено спросила я.

— Всё просто зашибись — она постучала себе по виску. — У меня тут пони ползают в башке. Рейзорвайр. Твист. Я пытаюсь вымыть их оттуда, но они продолжают бормотать — она уставилась на меня, её зрачки были разного размера. — Видишь ли, если я просто выпью спиртное, то выссу его прежде чем что-нибудь почувствую. Приходится пихать в организм какое-нибудь ещё дерьмо, чтобы алкоголь сработал. Надо это помнить — она нахмурилась, рассмотрев мою одежду. — Принарядилась вся. По какому случаю?

— Ни по какому — сказала я, присаживаясь рядом. — Почему ты здесь? Разве ты не собиралась присматривать за Психошай и Стигиусом? И разве в «Жизни после смерти» не повеселее? — Рампейдж раздражённо фыркнула.

— Ни секунды больше не могу за ними смотреть. Слишком шумно. Захотелось тишины. Теперь всё, что я слышу, это жалобы Рейзорвайр и хныканье Твист. Ещё несколько бутылочек и я даже это перестану слышать — она покачнулась и нахмурилась. — Я тебе нужна трезвая?

— Не прямо сейчас. Психошай и Стигиус всё ещё в «Жизни после смерти». Лакуна пока ещё в магазине, а я всё ещё не добыла нужную мне информацию. Не торопись, если тебе это нужно.

— Сучкошай и Горячая Попка... везучая... почему ей всегда так везёт? Не убили её в Капелле. Позволили идти с нами. Оставили в живых. Теперь она танцует с классным парнем. Не честно, что вся везуха достаётся ей — невнятно пробормотала она, ухватив бутылку копытом и потянув её ко рту. Одним длинным глотком она выпила её до дна. — А как же моё везение? Был жеребёнок... теперь мёртв. Был особенный пони. Тоже теперь мёртв. Потрошители растоптаны. Теперь осталась только ты — она снова фыркнула и покачала головой. — Иногда я задаюсь вопросом, вдруг я как Лакалуни. Может я не настоящая кобыла. Может я просто куча облажавшихся неудачливых пони, сплющенных вместе. Так что вся моя дерьмовая удача как бы... суперконцентрированная, а?

— Я знаю, что это не так, Рампейдж, — сказала я, похлопав её по плечу.

Она глянула на меня сердито.

— Ах, ты знаешь? Как мило. Птму что я нихрена не знаю. Я не знаю своего имени. Не знаю, кто я, или кем должна быть — отрезала она. — Как так получилось, что ты знаешь, а я - нихрена, а? Чёрт... у тебя была супер-пупер-вундерпушка и ты не использовала её на мне. Чертовски больно, Блекджек. Чертовски больно.

— Я хочу тебе помочь. А не убить, — ответила я, нахмурившись в ответ, когда она уткнулась мордой в коробку со стиральным порошком.

— Одно и то же, Блекджек. Одно и то же. В следующий раз испари меня нахрен. Это всё, чего мне чертовски хочется, — сказала она, её морда была облеплена пеной.

Я вздохнула и поднялась.

— Постарайся не переусердствовать, Рампейдж.

Подошёл Ахвицотль, балансируя на крупе три новых бутылки для Рампейдж.

— Разве ты не выглядишь абсолютно несчастной? Вот. Есть ещё бутылка. Может расскажешь обо всём старому дядюшке Ахвицотлю? — обратился он к полосатой кобыле, слегка взбрыкнув, от чего одна из бутылок, подпрыгнув на его крупе, аккуратно соскочила на стол.

— Она в порядке. Она не хочет разговаривать с тобой, — сказала я, достав несколько битов и выложив их на стол. — Это за её душевное спокойствие. Не беспокой её — он фыркнул, но всё же сгрёб их в карман пиджака.

— Это не крышечки, но тоже сойдёт — он холодно взглянул на меня, а затем усмехнулся. — Может быть, и у тебя есть какие-нибудь тревоги, которые нужно утопить, Охранница?

— Нет, но у меня есть некоторые вопросы, на которые мне нужно получить ответы. — Ладно, я могла бы позволить себе бутылочку-другую Дикого Пегаса, но не от этого змея. Я взглянула на пялящегося грифона. — Для начала... что, чёрт возьми, с этим парнем? — Ахвицотль похлопал по карману, куда он смахнул битсы. Я нахмурилась и добавила на стол ещё несколько монет.

Он смёл их, прежде чем ответить.

— Кто? Кэррион? Он просто мои мускулы. И всё. Его работа - превращать бузутёров в кровавое месиво для диких. У меня его контракт. — Ахвицотрь усмехнулся сам себе с хитрой ухмылкой.

Я снова взглянула на гуля-грифона.

— Значит он делает всё, что бы ты ни сказал?

— По большей части, — улыбнулся гуль, пожав плечами. — Я указываю на что-нибудь, и Кэррион крушит это. Он лучший головорез, о каком продажный бармен может только мечтать — а потом, убрав улыбку и угрожающе понизив голос, добавил, — Он никогда не достаёт меня с заморочками по поводу морали.