Андрей Голышков - Карта Саммона са Роха

На сцену начали выбегать актёры…

— Эпически сыграно. Зрители это оценили.

— Что это было? — вопрос свой Крэч, находившийся несколько минут в отключке, обращал, скорее, к Всевышнему, нежели к столпившимся рядом актёрам.

— Это успех, мой друг, — восторженно прокричал Рол-бово, заглушая крики толпы.

— Фурор! Триумф! — вторила ему Зафута.

Крэч вскочил, продрался к краю сцены. Его взгляд зашарил по опустевшим скамейкам. Перескочил на толпящихся зрителей, терпеливо ждущих, пока схлынет народ в проходах: «Маан — вот он, не ушел. Тэннар Великий! Он здесь!»

Кто-то попытался обнять его, это была Зафута. Он тактично вывернулся, но не тут-то было: цепкие лапищи Меема охватили его плечи.

— Ты гений. Какая харизма! Какая глубина образа!

— Да, спасибо, — Крэч сжался и сполз вниз из объятий нуйарца. — Я сейчас, — крикнул он, и, не видя возможности продраться сквозь частокол рук своих новых коллег, кинулся за сцену, надеясь догнать Маана, обогнув задом фургоны…

Крэч ни видел перед собой ничего кроме мелькающего в толпе бордово-чёрного балахона Маана са Раву, и это его вполне устраивало.

Начало смеркаться. Площадь Трёх Мостов засверкала огнями светильников. Внезапно в небе над их головами вспыхнуло белое сияние, а из него, разлетаясь во все стороны, полетели красные и золотые стрелы.

Толпа разом остановилась, ахнула. Послышались восхищённые крики.

«Фейерверки! Точно, Лорто же всех предупреждала. Совсем из башки моей дырявой вылетело», — подумал Крэч, агрессивно работая локтями (значимость дииоровой руки в такой давке переоценить, было невозможно). Как мог, он пробирался сквозь толпу, но людской поток, поперёк которого лежал его путь, оттеснял от онталара всё дальше и дальше. Основная масса людей двигалась в Ручейки, Маан держал путь в кварталы попроще. В толпе попадалось немало Чернополосых — эскорты, сопровождающие домой знатных сиориев и их спутниц.

Не успела ночь поглотить огни первого фейерверка, а небо уже окрасилось огнями следующего. Он рассыпался многоцветным ливнем: красные, жёлтые, зелёные, золотые и серебряные искры.

Был один момент, когда Древорук почти нагнал Маана, и сиурт, обернувшись на треск фейерверка, который разорвался прямо над его головой, буквально упёрся в феа взглядом и… не узнал его.

— Маан!

Сиурт поглядел на него и отвернулся, продолжив путь. Крэч потянулся и схватил его за руку.

— Простите? — спросил его сиурт.

— Я Крэч… Древорук!

«Что случилось? Неужели я так изменился?»

И тут его осенило: «Тэннар Великомученик, на мне же грим. Я выгляжу как Ксамарк Тою. Эти тиу, чёрные с красным на левой щеке и шее, шрам на правой. Накладная борода лопатой, какую я отродясь не носил. Меня и бабуля родная не признает».

— Это я Крэч.

Лицо Маана поменяло выражение.

— Крэч?

— Я. Камень здесь у меня.

— Как, что случилось? Что с Тэйдом?

Спутники Маана остановились, с интересом взирая на Крэча.

— Да нормально всё… вернее… я не знаю, но когда я его в последний раз видел, был живым и здоровым.

— Думаю нам надо где-нибудь сесть и поговорить, — сказал Раффи.

— Да-да, надо, идем, расскажешь всё нам.

— Камень у меня здесь, — Крэч радостно похлопал себя по груди.

— Идём, — приказал Маан, и они двинулись вслед за Раффи.

«Ну вот, избавился наконец».

Дорога шла в горы и к вечеру, когда взобралась по исчерченному бороздами склону и пред путниками предстала небольшая дубовую рощица, на уступе. Дело шло к закату и багрово-розовые перистые облачка, отчасти смягчившие резкий облик иззубренного Кирамского кряжа, делали картину обозримого необычайно красивой.

— Отличное место для лагеря, — не вынимая изо рта трубки, прохрипел Гейб. — И вид прекрасный, и дошли мы сюда как нельзя вовремя — в утробе моей уже рези с голодухи зачались. И это в наше-то сытое время. Пора кабанчика на костерок пристраивать, зря, что ли мы с Доу за ним по буеракам цельный час гонялись.

— Это он за вами гонялся, дядька Гейб, — улыбнулся ему Кинк, наглаживая дружка своего Рыка по холке, — нам сверху всё хорошо было видно.

— То манёвра была тактическая, дурачок ты несмышленый, надо же понимать ситуацию. Кто кого, скажи, сегодня вечером жрать будет, он нас или мы его? Молчишь? Вот то-то и оно!

Приветливо заполыхал костерок, спустя полчаса над огнём зашкворчала, плюясь жиром, половина кабаньей туши. Сиита Орини (назвать её просто Орини у Кинка язык не поворачивался) хлопотала с припасами, дядька Доу сгружал из подводы ведёрный бочонок ниогерского сладкого — решил видимо проставиться, отметить знакомство и благословить предстоящее путешествие.

Кинк возился с Рыкой. Сиита Орини сплела щенку ошейник из кожаных полос, дядька Доу снабдил его пряжкой (толи с подпруги снял толи с ремня старого) и теперь щен горделиво расхаживал по лагерю, красуясь обновой.

Сиита Орини улыбнулась Кинку и села рядом, потрепала его по волосам, почесала Рыка за ушком…

«Какая она добрая, — уже не в первый раз подумалось Кинку, — и красивая… Очень красивая!» — Он понял, что краснеет и отвернулся.

В сторонке бродили стреноженные лошади, под кустом дрока икал и причмокивал во сне губищами, оборжавшийся овса Лохмоух.

— Хороший денёк, — отметил брат Буго, усаживаясь у костра. — Надо каждому такому дню радоваться, как последнему. Особенно если учитывать, куда вы направляетесь.

— Ты считаешь дорогу в Верран опасной? — поинтересовался у него Левиор.

— Север есть север, — поворошил хворостинкой в углях брат Буго, — там правят не закон и здравый смысл, а дикость и сила железа. Все от мала, до велика, будь то знатный градд или простой крестьянин, ходят вооруженными до зубов, вполне способных убить любого за один лишь косой взгляд. Ниогер и Ровихом всегда считались последними оплотами хаггоратской цивилизации, земли которые находятся севернее, кишат разбойниками, и порой мне кажется, что их там чуть ли не больше чем простых людей…

Левиор поглядел на Гейба, тот покивал согласно.

— …а ещё поговаривают, что в северных провинциях начали появляется шалки и бентуги. К счастью это лишь неподтверждённые слухи — мало кто остаётся в живых после свидания с этими тварями, однако слухи никогда не бываю напрасными.