Андрей Голышков - Карта Саммона са Роха

— Да замолчите вы все! — кричал Левиор. — Держите его, брат, чтобы не дёрнулся.

С последними его словами Кинк почувствовал, как теплеет кожа под пальцами экриал, как в объятом болью боку (внутри, под кожей) что-то шевелится. Яркие изумрудные вспышки пробились сквозь сомкнутые веки; стало теплее, словно на кожу лили тёплый воск и боль начала стихать.

— Кинк, мальчик мой, пожалуйста, я знаю, ты слышишь меня. Верь — всё обойдётся, всё будет хорошо.

«Но вы сами в это не верите…»

— Градд Левиор вылечит тебя. — Голос брата Буго становился всё тише и тише — таял и отдалялся… таял… и отдалялся…

Алый клинок со свистом пробороздил шею жреца — кровавый фонтан забрызгал Нёту лицо. Он отпихнул санхи в сторону, тот откатился, обильно орошая грязь кровью.

Дауларец остановился, перевёл дух и увидел нечто его сильно обрадовавшее: недалеко от сарая, в каких то десяти шагах от него, торено Тэйда — Тэйд Второй сдерживал натиск нескольких пеших санхи.

Ещё двое бежали с пригорка своим на помощь.

То что это был Тэйд Второй дауларец понял сразу, ну не мог избитый до полусмерти парнишка так быстро прийти в себя. Да и чёрный клинок Керитона не оставлял Нёту никакой возможности обмануться.

— Держись, Тэйд! — крикнул он, накидываясь на жреца который встал у него на пути.

Санхи проворно отклонился и успел подставить копьё, но это было лишним: раздался хруст — клинок прорубил древко, и войдя в тело у правой ключицы раскрыл жрецу грудь. Ни один доспех не выдержал бы удара такой силы. Санхи вскрикнул и, уронив два обрубка копья, повалился в грязь.

Нёт больше не смотрел на него, теперь он видел Тэйда и спешил ему на помощь. Какое-то время вокруг слышались только крики, лязг стали и хруст разрубаемых костей…

Удар, ещё один; дауларец боднул кого-то, его щит врезался в подбородок следующего к нему подскочившего, тот свалился, выронил копьё. Другой отшатнулся, и меч, летевший Нёту в грудь, пропорол пустоту. Дауларец рубанул его хозяина, тот увернулся и ударил — мощно. Угодил по краю щита — от сильного удара «плита» треснула и брызнула щепой; Нёт толкнул её вверх, отвёл в сторону, рубанул сбоку, потом еще раз, и услышал, наконец, как санхи взревел от боли; снова ударил, жрец сложился пополам, выпучил глаза и грузно осел, кашляя и рыгая.

Нёт поскользнулся и чуть не упал на мокрые от крови и дождя доски. Устоял. Крутанулся на месте — внезапно он перестал понимать, куда ему бежать. Увидел Тэйда Второго, тот несся по мокрой траве, в одной руке держа обломок копья, в другой сжимая меч Керитона, его волосы и лицо были красными от крови.

Их разделяла группа из пяти пеших и двух конных санхи. По три с половиной жреца на брата — хорошие шансы, если учесть силу их мечей!

Нёт дёрнул локтём, стряхивая обломки щита, вскинул руку и, отсалютовав Тэйду алым клинком, бросился в атаку…

Первым что испытал Тэйд, когда очнулся, было странное чувство раздвоенности, будто половина его покинула тело, забрав с собой часть эмоций и ощущений. Затем возвратились боль и нестерпимый жар. И именно они вернули Тэйда к главному…

— Нира!

Он глядел на окружающие его предметы, не понимая толком что происходит. Голова кружилась, тело — будто лишенное костей походило на желе.

«Она жива, — откуда в его голове взялась эта странная уверенность Тэйд не знал, более того он не помнил что с ними произошло и не понимал почему должно было быть иначе… — Нира жива! — и всё тут!»

Так и не вспомнив где он и что случилось, Тэйд уцепился за единственное отчётливо-звучащее в голове: Нира жива! и опершись на него как на дружески протянутую руку, начал свой путь к выходу.

Сперва он попробовал встать — получилось, но уже на первом шаге, закружившаяся голова снова опрокинула его на землю.

Решив больше не испытывать судьбу он встал на карачки и так пошел к выходу.

То, что ждало его, когда он высунул голову на улицу, заставило сердце биться чаще… Тэйд глядел на край мостков — у самой воды лежала маленькая скрюченная фигурка.

Он зажмурил глаза, и снова открыл их.

«Нира жива! — эта мысль заиграла новыми красками, понуждая его подняться. На этот раз получилось лучше, помогла жердь, что валялась в грязи у входа, он опёрся на неё и пошел вперёд. Каждое движение отдавало болью. Но она только заставила его двигаться быстрее. Всё вокруг казалось размытым. Словно пьяный, на прямых, отяжелевших, будто налитых свинцом ногах, он шел вперёд…

Нёт и Тэйд Второй упорно продвигались на встречу друг другу. Крик вокруг стоял ужасающий, и нельзя было ступить шагу, чтобы не поскользнуться на крови. Кто-то схватил Нёта за руку, он рванулся — сбил нападавшего с ног, но не устоял сам и с ним вместе повалился в грязь. Ударил противника головой, вскочил, и не успел ещё определить, где враг, как с ужасом понял, что допустил оплошность, но было поздно: уже в следующее мгновение, лед стали ожёг левый его бок.

— Нёт!

Он развернулся на крик — и как раз вовремя, для того чтобы не умереть тут же: у самых глаз сверкнуло острие меча. Отпрянув, он отбил следующий удар и ударил сам — точно! Дёрнул рукой, высвобождая завязший клинок, и, споткнувшись о камень, упал. Кто-то навалился на него сверху, попытался достать кинжалом, Нёт убрал голову, дёрнул плечом, ударил коленом, затем сумев, наконец, высвободить правую руку, яростно задвигал клинком в зазоре образовавшемся между их телами; нанеся последний, так ему думалось, удар он зловеще оскалился и провернул лезвие, расширяя рану, санхи вскрикнул напоследок и скатился на бок.

Нёт вскочил, в голове гул, во рту солоно от крови, ноги сделались ватными…

Что-то мелькнуло перед глазами, он поднял меч, готовясь отразить атаку, но удара не последовало. Вместо просверков стали он увидел перед собой торено Тэйда.

— Это ты, — жарко выдохнул он, кривясь от боли в боку.

— Я! — улыбнулся Второй. — Ты ранен?!

— Ерунда. Рад, что ты вернулся, Второй, — вместо рукопожатия Нёт выставил перед собой алый меч. Тэйд коснулся его своим. Клинки замерцали, каждый по своему и своим цветом, и как Нёту показалось, приветствуя друг друга.

— Я Первый, — улыбнулся торено, — и буду настаивать на этом.

Тэйд опустился на колени рядом с Нирой, приник ухом к её груди и уловил слабое, едва слышное биение сердца.

— Жива, — скорее простонал, нежели сказал он. Слезы страха и ненависти навернулись ему на глаза.

И тут Нира дернулась, закашлялась, судорожно схватившись обеими руками за горло, втянула в себя воздух.

«Жива!» — с благоговейной улыбкой идиота на распухших окровавленных губах подумал Тэйд, склоняя голову и касаясь лбом ее волос.