Андрей Голышков - Карта Саммона са Роха

С замирающим сердцем он коснулся цветка, сорвал и только теперь позволил себе отдышаться. Прислушался. Сверху доносились тихие голоса.

«Дядьки Гейб и Доу, — безошибочно распознал он, и вдруг заробел. — Узнают — голову оторвут».

Голоса доносились уже вполне отчётливо. Кинк опустился на корточки и прислушался — феа спорили.

— …он тебе не говорил?

— Я не спрашивал.

— Ох, темнишь, Гейб…

— Да не знаю я! Оставь меня в покое. Я рассказал всё, что знаю. И довольно, я не собираюсь учувствовать в этом…

— Попридержи язык, Гейб! — осадил его Доу. — Ещё раз говорю — мне наплевать на эти сопли. Посмотри на себя, во что ты превратился, вильник? Ты сам по себе, я сам по себе. Я в твои дела не лезу, и ты в мои не лезь — таков ведь был у нас уговор. А если интересы наши пересеклись, значит судьба такова.

— Меня это не устраивает. Хочешь, решим это здесь и сейчас, Доу, обрыв рядом — к победителю не возникнет никаких вопросов. Ни твоих, ни моих планов не нарушит.

Доу помедлил, прежде чем ответить.

— Нет, — сказал он, наконец, — мне не обойтись без твоей помощи.

— Только не говори что тебе на самом деле нужно в Верран.

— Не нужно.

— Ты обманул меня, воспользовался моим доверием, и теперь, если хочешь чтобы отсюда ушли двое феа, а не один, должен пообещать мне кое-что, во-первых: что не тронешь мальчишку, во-вторых, что с Левиором будешь разбираться сам, без меня. Дашь мне и Кинку уйти… перед Казарамом.

— Или?

— Или я уже сказал: один из нас останется лежать здесь, под горой, — с нешуточным вызовом и решительностью самки хошера защищавшей своё потомство прохрипел Гейб.

— Хорошо, — неожиданно спокойно сказал Доу, — я согласен на твои условия.

— Поклянись.

— Я Доу Дарижар клянусь честью къяльсо и своей жизнью… и всем, всем, всем, чем захочешь, что не причиню вреда Кинку и Левиору… до Казарама, и дальше — мальчишке, ты уйдёшь с ним куда захочешь. После этого Левиор мой. Такая клятва тебе подходит, Гейб Ваграут?

Кинк чуть не застонал, в бессильной ярости до крови прикусив нижнюю губу.

«Надо срочно предупредить Левиора!»

— Да, — после продолжительно паузы прохрипел Гейб. — Такая клятва меня устраивает.

— Ну вот и ладненько. Старые друзья снова вместе?

Наступила тишина, а когда Кинк уже решил что феа ушли и задумался, не пора ли ему выбираться, наверху снова заговорили:

— Зачем тебе Левиор, Доу? Сколько золота тебе за него дали?

— Что ты мелешь, какое к Хорбуту золото, стал бы я корячиться из-за какого-то золота. Мне нужна свобода. Или ты думаешь, Доу Дарижар способен вот так за пять сотен монет выпустить кишки старому другу?

— Пять сотен значит… скромненько.

— Пять сотен за голову Левиора Ксаладского объявил Текантул. Мне же денег никто не предлагал. Если бы ты знал Гейб что могут с тобой сотворить экзекуторы Текантула, то не задавал таких вопросов… Его зовут экзекутор Варс, и не приведи Тэннар тебе с ним встретиться. Он ломал мне кости и сдирал кожу, загонял под ногти стальные иглы и ещё много-много чего интересного. Так много что я рассказал ему все. Он заставил меня подписать бумаги — в них такое, что попади они в руки Савохских къяльсо, я не проживу и недели. Он заставляет меня работать на него, а расплачивается моими же признаниями, а все деньги забирает себе. Двадцать четыре листа признаний, и каждый — чья-то жизнь. Левиор это последний лист, после него я свободен.

— Доу, Доу, не могу поверить, что слышу это от тебя. Никогда бы не подумал, что ты можешь попасться на такую дешевую уловку. Ты же мог один раз убить этого, как его, Варса? Забрать бумаги и вернуть себе свободу.

— Все не так просто, Гейб. Варс хитер, а я уже не тот.

— Не думал, что тебя можно сломать.

— Я тоже не думал.

— Полагаешь, что оплатив последнюю бумагу, сможешь вернуть прежнюю жизнь?

— Хотел бы я знать ответ.

И тут Кинк почувствовал, как песок сыпется ему за шиворот, он поднял голову, посмотрел наверх и застыл пораженный, будто его ударила молния…

— Вы только поглядите, кто тут у нас, — со склона на него взирала сиита Орини.

Она задрала подол платья, да так что у мальчишки остановилось дыхание, и пока он ловил ртом воздух, ловко перехватываясь, как и он одной рукой за выступающие части скалы перебралась к нему.

Кинк встал.

Сиита Орини была миниатюрной женщиной, но всё же выше его, хоть и не на много, и уступ на фоне её ладной фигурки уже не казался Кинку таким высоким. Он покраснел, толи от того, что совсем недавно чувствовал себя героем, с трудом сделав то, что оказалось таким простым для сииты Орини, толи от того, что она была так близко, и он чувствовал её горячее дыхание.

— Что ты здесь делаешь, дурачок, — спросила она.

Он подался ближе и снизу вверх заглянул в её чудесные глаза, они, как и прежде светились добротой и спокойствием.

— Я… я вот, — заикаясь от волнения, произнёс Кинк и протянул ей цветок. — Это вам.

— А ты галантный кавалер, Кинк, — улыбнулась сиита Орини, — жаль, что ты услышал, что они тут наговорили.

— Нет, — с надрывом прохрипел где-то над головой дядька Гейб, — она не сделает этого… — голос феа пресёкся — хрип превратился в рык, наверху послышались звуки ожесточённой борьбы.

— Я… — начал было Кинк, делая полшага назад, но глаза напротив вспыхнули яростью — правая рука Орини вылетела из-под одежды, ярко блеснула сталью, и мальчик почувствовал жар в боку и груди — перед глазами поплыли тёмные круги.

— Кинк!

Тревожные голоса — то громкие то стихающие, сливающиеся в едва различимый гул:

— Кинк! Ты слышишь меня?

— Он дышит?

— Крови-то сколько. Ну как же так?!

— Огня! Живее! Где вы нашли его?

— Под обрывом, на карнизе…

Стало жестко. Барахтающийся в туманной пелене разум подсказал, что его положили на землю.

— Суда его… — Левиор. — Отойдите.

— Он потерял много крови. — Орини.

— Вижу! Отойдите все, сказал. — Голос Левиора, более резкий и обеспокоенный, чем Кинк когда-либо слышал прежде.

— Что с граддом Гейбом? — Брата Буго тихий голос, почти шепот.

— Он там, у обрыва, идти не может, с ним Доу. Упал, похоже, и головой о камень ударился. Ничего не говорит и соображает плохо, никого не узнаёт. — Снова Орини.

Смутно, всё очень смутно — короткий просвет в сознании и снова темнота и туман.

— …кошачьи когти, скорее всего, это древесный кот.

Кинк застонал. Ему хотелось кричать: это она — Орини! Она, не кот! Все предатели — Доу и… и Гейб тоже! Все за одно, хотят убить тебя, дядька Левиор!

— Слишком много крови, — тихо сказал Буго.

— Шанс есть.

— Нет.

Слышал ли Левиор это обречённое и уверенное — «нет» брата Буго? Кинк слышал, и оно почему-то успокоило его.