Андрей Голышков - Карта Саммона са Роха

Дозоров они на ночь не выставляли, Левиор спал чутко, Гейб Ваграут ещё чутче, да и Лохмоух не пропускал ни одного чужеродного шороха движения и при малейшей тревоге начинал истошно ржать, так громко и противно, что хоть святых выноси….

— Чего вскочил? Еще спать да спать, — феа вышел из темноты на свет.

— Голоса почудились, — больше спросил, чем ответил Левиор.

— Тишина. Ничего такого не было.

— А ты чего колобродишь?

Гейб пожал плечами, и Левиору показалось, что выглядит феа усталым, тогда как не с чего уставать было, разве что пересидел лишнего, так никто его не заставлял.

— Бессонница. Видишь Сарос какой огромный.

— Что есть, то есть.

— С каждым годом поганец всё ближе и ближе. — Гейб нагнулся и раздраженно сплюнул в грязь. — Кирдык чую скоро нам всем настанет.

— Перебаливаешь? — посочувствовал Левиор, зная, что большинство сэрдо плохо переносит «зелёные ночи».

— Немного.

— Кто такой Викариш? — Вопрос сорвался с губ сам собой, Левиор понятия не имел, откуда ему известно это имя.

— Никогда о нём не слышал.

Заворочался, сладко зачмокал губами Кинк.

Левиор приложил палец к губам, склонился и заботливо поправил сползшее с плеча мальца одеяло. Кивнул на плоский камень на другой стороне костра: пойдём, мол, там поговорим, коль охота есть. Он подбросил веток в костер и, взяв два покрывала: одно себе, одно Гейбу, направился к камню.

— Зачем мальчишку за собой таскаешь, — неожиданно, с нотаций начал феа. — В Верран дорога не легка… подыскал бы ему местечко тёплое, да оставил там под приглядом. К делу пристроить, пусть ремеслу учится.

— Где оставить, в Гасоре?

— Ну нет, — Гейб потянул шеей, снял сапоги и принялся растирать ноги, — не в этой дыре.

— Где тогда? Советы умные давать мы все мастера.

Гейб хмыкнул, вытянул натруженные ноги к костру, покачал ступнями — от Левиора эти движения не ускользнули, а ещё заметил, что левая штанина феа испачкана охряно-красной глиной, явно не местного происхождения. В тех местах, где они шли земля, по большей части, была серо-коричневой, иногда с желтизной, но ни как не красной.

«И где же это он гулял? — размышлял Левиор. — Искал что-то, или кого-то? Почему промолчал, зачем скрыл?»

— Давай вместе покумекаем, куда его пристроить можно, — Гейб прильнул к камню, опустил меж колен усталые руки. — Мальчишка-то смышленый, шустрый. Такого ещё поискать. Ну и что, что руки у него нет, вторая-то цела. И голова такая что поискать.

— По-твоему я об этом не думал, — неопределённо ответил Левиор раздираемый между размышлениями о возможной тайной отлучке феа и мыслями о будущем Кинка.

— Может в Охоме его оставить в храме, — Гейб посмотрел на него сквозь прищуренные веки и зевнул, — там ему хорошо будет, — на грани неразличимости прогудел он и зевнул ещё раз.

— Да знаю я.

— Ну да, — согласился Гейб, будто только сейчас вспомнил что перед ним сулойам. — Станет Белым братом как ты. Будет людей лечить и души их. Благое дело. Ты же в Охоме должен себя как дома чувствовать, тебе не откажут…

Левиор молчал — не знал, как сказать Гейбу, что в Охом они не пойдут, и как раз, потому что там он «должен чувствовать себя как дома», и если в миру ему ещё как-то удавалось морочить людям голову, то в храме Гальмонорокимуна не протянуть и четверти часа.

— Вижу, прикипел ты к нему, — вялым языком продолжал Гейб, — да и он от тебя ни на шаг не отходит, в рот как галчонок заглядывает. Но надо же — согласись. О нём думай, не о себе.

Слова феа резанули Левиора по живому.

— Да знаю я, — не сдержался он. — Где оставить, кому довериться?

— Говорю же: в Охоме, в храм определить.

«Девять Великих, как же мне надоело притворяться!»

— Мы туда не идём, — отрезал Левиор, понимая, что объяснений не миновать, и рано или поздно придётся всё рассказать Гейбу.

— Вот это новость. Позволь поинтересоваться — почему?

— А-то ты не догадался.

Они переглянулись.

— Потому что ты не сулойам? — хрипло почти шепотом озвучил свою давнишнюю догадку Гейб.

Левиор опустил веки.

— А я надеялся, что попросту ничего в ваших делах не смыслю. Мне, знаешь ли, эти рыбьи штучки… Так, — Гейб распрямился, потёр кулаками глаза, — предлагаю разрешить эту проблему раз и навсегда. Я не хочу знать кто ты такой, — чётко, чуть ли не по буквам проговорил он. — У меня своих проблем как у тярга блох, не хватало ещё твои на себя навесить. Это понятно? — (Левиор кивнул). — И куда ты идешь, я тоже знать не хочу… но уже знаю куда — в Верран… или это тоже враньё? — он вопросительно воззрился на собеседника.

Левиор покачал головой.

— В Верран идём.

— Хорошо хоть так, — с облегчением и даже с некоторой весёлостью отозвался Гейб. — Так ты не рыбник, — запоздало (что объяснялось не иначе как сильной усталостью) сообразил он. — Что ж ты столько времени молчал. Теперь же в открытую говорить можно. Без опаски. Тэннар Великодушный! Счастье-то какое.

Его радость была такой искренней, что Левиор не сдержал улыбки, ему самому до ужаса надоело изображать из себя сулойам.

— И про танцы ритуальные, Кинк это… наврал, получается? — (Левиор снова кивнул, на этот раз с великим облегчением). — Надо мне с этой мыслью свыкнуться, — Гейб зевнул. Он хотел спросить, как ему теперь называть брата Дисаро, но почему-то передумал. — О Кинке после поговорим, — вяло пробормотал он, — если ты не против.

— Я готов, — дал своё согласие Левиор, придирчиво всматриваясь в темноту, ему показалось, будто вдалеке меж камней мелькнул огонёк. Какое-то время он напрягал зрение, тщетно пытаясь разглядеть свет в темноте, а когда понял что ошибся, вернул взгляд феа — тот спал.

И тут он снова уже совсем отчётливо услышал голос, вернее шепот, и вновь возник огонёк…

Он начал расти, расползаясь и разгоняя стелющийся у земли туман.

Ощущение неправильности происходящего коснулось Левиора, что-то подсказывало что ни Гейб, ни тем более Кинк ему не помощники, и всё это касается только его. Он пребывал в странной уверенности — его спутники не проснутся, и случись даже что-то страшное с ним, их не тронут и не потревожат. Это дарило облегчение и развязывало руки — придавало происходящему оттенок нереальности. Левиор тихо встал и подошел к тюкам, извлёк завёрнутые в холстину ножны, распустил тесёмки и застыл: направил меч в сторону надвигающегося света.

Мгновения растянулись в бесконечность. Левиор терпеливо ждал, что будет дальше. Остановил своё движение и свет, его источник находился сейчас шагах в двадцати от лагеря, тогда как края освещённости застыли в трёх. Левиору показалось, что он снова слышит голос, который приглашает его переступить границу и шагнуть в свет.

Поняв что металл сейчас бесполезен, он вдел в ножны меч, и сделал шаг вперёд — это было как во сне: стало ощутимо теплее, проявились размытые до того валуны, росистые папоротники и деревья (которых вообще тут не должно было быть); прорезались из ниоткуда звуки: зажурчал ручей, что-то щёлкало и цокало, кто-то тихонько сопел и посвистывал. Все эти звуки вполне уместные в другом месте и времени немного отвлекли Левиора, он поднял глаза и растерянно заскользил взглядом по деревьям в поиске того кто мог бы их издавать, и обнаружил что в небе, оказывается, уже нет ни Оллата ни Сароса, а их место занято Лайсом; и лучи его играют на по-весеннему свежих, нежно-зелёных листьях, а просвечивающийся сквозь сходящиеся вершины небосвод изумительного ярко-синего цвета. Левиор чувствовал себя так, будто оказался в каком-то другом мире.