Антон Кучевский - Королева гоблинов

Но версия с тайной добычей какого-то минерала мне кажется подходящей. Неважно даже, какого именно, для чего. Скажем так — многое объясняет. В горном деле я не разбираюсь совершенно, так что и предположить не могу, что находится в ящиках.

— Не думаю, что вас отпустят, — невесело произнесла я, дернув босой ногой. Кажется, здесь кого только нет. Население каменного мешка многочисленно и мерзко. А еще обло и озорно. Клопы, крысы, мокрицы… уютная камера.

— На каторгу разве что.

— Да нет. Мне сначала почему-то казалось, что всю команду ждет виселица. Зачем вас тогда приводить сюда? Но теперь я подумала… возможно, у несущих добро и справедливость парней из Ордена тут какая-то своя, особо секретная миссия. На которой люди долго не живут, вот и приходится охотиться на рабов.

В полутьме заметно, как Чед побледнел. До моих слов явно не представлял, что может ждать и такой исход.

Вечер приходил долго и томительно, и потом так же, не спеша, уступил время ночи. Сквозь зарешеченное маленькое окно, если сильно вывернуться, можно увидеть одну-единственную звезду. Но, когда можешь посчитать на пальцах часы до своей смерти, даже одна яркая точка на небе уже становится чем-то большим, чем просто звезда. Кажется, это эфес меча Труса, миниатюрное светило под названием Алый Зев, но точнее сейчас сказать не могу.

Есть такое сложное созвездие — Трус. Раз в год звезды в его верхней части немного приподнимаются, и тогда знающие люди говорят: «Трусу отрубили голову». Но спустя три декады она прирастает обратно. Наверняка есть и легенды про него, но я никогда не занималась пышными и цветистыми сказками, даже в детстве предпочитая читать книги про всякие растения и животных. Так вот, говорят, что подобное знамение может что-то означать. Вот, как назло, у нас ни одного толкователя звезд в команде.

Снаружи раздались голоса, затем дверь медленно открылась, и в камеру зашел маг по имени Вициус. Теперь он одет скромно — черный бархатный камзол, простые штаны, пояс с кучей матерчатых карманов. Без толстого, оплетенного кожей тома, что я заприметила еще в море. Тонкое, с узким носом и морщинами, испещряющими лоб, губы и уголки глаз, лицо скривилось при виде меня.

— И чего пришел? — неприветливо спросила я. — Брысь.

Маг совершенно спокойно перенес оскорбление. Даже тон не повысил.

— Приветствую. Что у тебя за меч такой чудной?

— Древний и загадочный артефакт. Гарантирует бессмертие. Надо держать к себе лезвием, резко вставить в район сердца и повернуть два раза до характерного хруста, — продолжала издеваться я, злорадно ухмыляясь. Он настойчиво спросил:

— Это отдельный артефакт или несколько, соединенных вместе?

Я совершенно серьезно ответила:

— Несколько. Чтобы рассоединить их, надо в полночь сплясать голым вальс с рыцарем благородных кровей вокруг башни, высотой не превышающей двадцати пяти метров, и построенной из пород, не допускающих содержания известняка.

Все же мне удалось немного его разозлить. Вициус подошел ко мне и схватил сухими пальцами за горло чуть повыше железного ошейника, резко проговорил:

— Тварь! Отвечай серьезно! В моих силах сделать твою участь гораздо более плачевной!

— Чем смерть? — уточнила я. — Ну попробуй, идиот.

Маги очень не любят, когда кто-то намекает на их умственные способности. Вернее, любят только похвалу, воспринимая ее как должное. А вот если кто назовет великого волшебника, повелевающего силами природы, познающего тайны мира, подчиняющего себе бесчисленных демонов из неведомых измерений, дураком — он обидится и начнет все крушить. Тебя в первую очередь.

Драться я научилась гораздо раньше, чем творить магию, но даже меня такое может пронять. Все же, я не так уж искусна в словах, по крайней мере, тех, которые не несут в себе колдовства. А тут меня просто не могут задушить слабыми ручками. То ли дело немногие боевые маги армий Ургахада — такой смог бы прервать мою жизнь пальцами одной руки. По слухам, они могут крепко врезать как заклинанием, так и кулаком. К счастью, волшебник Ордена не подумал, что может воспользоваться заклинанием и продолжал тщетные попытки.

Устав от пустых игр, я оскалилась и рыкнула на него. Вициус не обратил внимания на гримасы, тогда пришлось переходить к следующему акту. Зубами вцепилась в тонкую руку, прокусив до кости… правда, почувствовав, как кровь пожилого мужчины заполняет рот, я просто ее проглотила. Что? Я не жрала нормально пять суток.

Маг с криком вырвал руку, оставляя кровавые следы, и унесся прочь, вопя: «Лекаря! Лекаря, живее!». Посмотрев ему вслед, я выплюнула остатки соленой, отдающей железом крови и скептически заметила:

— Ну, вот, взял и разбудил всех. Чего приходил, спрашивается?

Чед промолчал, всем видом выражая священный ужас. Я повернула голову к нему:

— А эти маги ничего, вкусные.

— Кошмар… — пробормотал он.

— Кентавры людей, между прочим, варят и жрут! Хотя в подобном кулинарном вопросе нельзя полагаться на дикие племена — они всех варят и жрут. Даже сородичей.

Дверь захлопнулась, стальные штыри замка снова вошли в пазы на стене, и минута за минутой потянулось ожидание.

Интересно, если провести подобный опыт, что выйдет? Взять две группы существ разных раз. Одних кормить мысом обычных людей, а вторым давать исключительно кровь и плоть сильных магов. Научатся ли вторые колдовать, или ничего не изменится?

И, самое главное — связан ли глоток крови колдуна в возрасте с бредовыми мыслями, которые лезут в мою голову? Или они пришли самостоятельно, без должной инициации со стороны?

Кажется, время ночной смены. Грохочущие шаги разносятся по коридору — у каждой камеры по охраннику, они не переоценивают наши возможности сбежать? Хотя Джаду даже рот заклеили чем-то очень противным и вязким, лишь бы не колдовал. И грозного Хога, который разбил голову рыцарю перед тем, как его успели скрутить, держат в коконе из веревок и цепей. Я лишь не понимаю, почему он проморгал сигнал корабельной тревоги. Конечно, ничего бы его присутствие не решило, но все же.

Я немного подергалась в цепях, пытаясь расшатать штыри, но их, кажется, то ли намертво вбили, то ли пробили ими стену насквозь и загнули снаружи. Теперь сбежать можно только вместе со стеной. Еще и руки страшно затекли, но могу только пошевелить пальцами да выгнуть кисть. Толку — мало. Может, попробовать призвать крыс и пусть медленно отгрызут мне руки? Но ведь еще и ошейник имеется. Так и быть — пускай и голову отгрызут. Никакой показательной казни. Я читала об узниках, прокусывающих себе язык и глотающих кровь, чтобы лишить победителя последней радости, свирепой казни на плахе или на виселице. Не уверена, готова ли поступить так же, хотя язык мне прокусить несложно.