Игра отражений (СИ)

— Это вам в дорогу, Вик. Свеженькие.

— Спасибо, Амалия, вы просто волшебница, — Вик поспешил сцапать сверток и откланяться, дела не ждали.

«Уэлли Стар» уже был готов отправиться в путь, и Виктор, дотошно проверив все документы, погруженные боеприпасы, порох, провиант и прочее, под отчетность боцмана, вскрыл конверт с маршрутом патрулирования морских границ Островов.

«Ну, что ж… Надеюсь, через три месяца меня будут ждать в Перте», — подумал он, стоя на мостике и провожая глазами высоченный шпиль Адмиралтейства.

Уилл в это время уже собирал вещи, заявив, что свадебный месяц они проведут у моря. Или год. В общем, когда-нибудь вернутся. Их с Эдме ждало немало хлопот — купить дом, обустроить его, показать Эдме лекарю, чтобы он сказал, что у нее такое со здоровьем, что ей иногда трудно дышать. Первая брачная ночь стала для Эдме откровением, а для самого Уилла — тяжким трудом. Не обидеть малышку, не причинить ей больше боли, чем требуется. Это было трудно, особенно, когда Уилл додумался сопоставить свои размеры и Эдме. Какое счастье, что та чудесная мазь нашлась как-то удивительно вовремя. А Уиллу терпения и выдержки хватило для того, чтобы все сделать медленно и осторожно. Эдме выглядела очень забавно, когда сообразила, что ей не только не больно, но даже отчасти приятно. Теперь девушка смотрела на мужа совсем другими глазами, с каким-то изумленным обожанием, словно не верила, что подобные отношения в семье — реальность, и это не снится ей.

— Ну чего ты? — Уилл даже слегка растерялся, когда она впервые на него так посмотрела.

«Как ребенок, видевший сладости лишь издали, во-от на такой подаренный леденец, наверное», — пришло ему в голову.

Эдме робко прижалась к его руке, пряча лицо. И, как всегда, промолчала. Она вообще очень мало говорила, была тихой, как мышка.

«Вот у меня и двое мышат, — с иронией подумал Уилл, осторожно поглаживая ее распущенные волосы, густой волной вьющиеся по спине, словно бурная горная река. — Мал мала меньше».

— Если тебе что-нибудь будет нужно… Ну не знаю, наряды, украшения, сладости, — он чуть было не сказал «куклы», — ты только скажи.

Эдме помолчала и спросила:

— А можно мне ниток для вышивки? И какую-нибудь вашу рубашку… Которую не жалко…

Нитки ей сразу же раздобыли, разноцветные и красивые, принесли иглы и одну из новых рубах Уилла — он уже успел узнать, как красиво умеет вышивать Эдме. А счастливая Эдме вышивала еще лучше, чем обычно. Под ее тонкими пальчиками, под быстрой иглой на ткани расцветали цветы, рождались обереги, клановые узоры и просто орнаменты. Она могла вплести в традиционный узор черно-синей плетенки связку рун на крепкое здоровье, силы и защиту так органично, что поначалу и вычленить их из узора не представлялось возможным. Жизнь расцветала — муж не только не собирался ее бить, он хорошо к ней относился, пообещал увезти к морю и показать чаек и ракушки. И про море он рассказывал так вдохновенно, что Эдме очень хотелось его увидеть. А еще хотелось почему-то увидеть второго мужа. Он тоже был добрым. Она не спрашивала о нем, но очень внимательно слушала, когда Уилл упоминал Вика. Или мыша, как он говорил. По обрывочным рассказам мужа Вик получался просто героем и ангелом небесным. Эдме про себя улыбалась — как же Уилл его любит.

— А почему он мыш?

— Потому что мелкий, и шкурка пуховая, — МакТавиш заливался краской и отводил глаза.

Эдме тоже смущалась. И даже немного завидовала Вику, потому что того так любят.

— А ты мышка, потому что тихая, — добавлял Уилл, — или нет, ты не мышка, ты зайчонок. Или котенок? Теплая, пушистая и в ладони помещаешься.

— Лучше заяц, они милые, у них теплые длинные уши.

Уилл тут же лез проверять, теплые ли у нее ушки, щекотно целовал их, слегка кололся жесткой щетиной. Эдме замирала, и вместе с ней замирало сердечко, чтобы тотчас забиться сильно-сильно, до боли, прогоняя по телу волну незнакомого жара. И чего она вообще боялась перед свадьбой?

Наведавшаяся в Керрен-Мид перед самым отъездом молодых мать Эдме только руками всплеснула: дочь расцвела, распустилась ароматным бутоном, засияла глазами.

— Я же говорила, что замужем не так уж и плохо. Ты как весенний цветок, раскрылась к солнцу.

— Это потому что Уилл… Он замечательный.

— Больше не боишься? — улыбнулась мать, обнимая ее и пряча непрошенные слезы. Сколько же сил у нее ушло на то, чтоб внушить мужу идею отдать Эдме именно в этот клан, и именно за Уильяма МакТавиша. А ведь приходилось делать все аккуратно, чтоб муж даже не заподозрил, от кого исходит идея, принял ее, как свою.

— Нет, я совсем не боюсь. А мы едем к морю, там чайки и ракушки.

— Эдме, только не забывай меня, — Лоринна все никак не могла заставить себя отпустить дочь, разжать руки. Всю ее жизнь она как могла оберегала малышку Эдме от слишком жестокого и властного мужа, хотя сама боялась его до дрожи. Но теперь Эдме в надежных руках, только вот уедет так далеко, и совсем нет шансов, что мать снова увидит ее.

— Я обязательно постараюсь прислать тебе ракушки, мама, — Эдме прижалась к ней как раньше, словно пытаясь спрятаться.

— А я постараюсь приехать, милая. Даже если придется для этого сбежать из дому, — прошептала мать в ее волосы.

Эдме только закивала, услышав. И отстранилась:

— Мне пора, мама. Я хотела успеть довышить мужу рубашку.

Лоринна поцеловала ее в щеку.

— Беги, дочка. Пусть у вас все будет хорошо.

Эдме закивала и умчалась, как тот самый заяц. А на следующий день утром Уилл с юной женой уехали. Провожали их все, кто на тот момент был свободен. Коннор-старший, вдрызг разругавшийся с младшим внуком, пригрозил, что посадит того под замок, но, конечно, не удержал упрямого парня — тот решил отправиться вместе с дядей в Лоуленд и поступить в Академию.

— Отец, пускай попробует. Может, у него начнется морская болезнь, — смеялся Уилл.

Коннор-младший упрямо смотрел из-под рыжеватой челки и не собирался отступать даже перед какой-то там непонятной болезнью. Море заворожило его еще до того, как он увидит его своими глазами, оно прокралось в его сны, оно слышалось ему в шуме сосен и ветра на вересковых пустошах.

— К тому же, его научат многим наукам, они ему и в горах пригодятся, поверь, — Уилл был полон оптимизма. — И к тому же, меня ты отпустил в свое время.

— Тебя я отпустил, Уилл, и потерял насовсем. Ведь ты теперь не вернешься, — качал головой глава клана. — Море коварно, оно отбирает душу.

— У меня отобрал душу один мыш, а вовсе не море. К тому же, вот он я, женат, как ты и хотел.

Коннор МакТавиш на это только фыркал и хмурился.

— Учти, Уилл, я буду ждать внуков.

— Отец, я что, внезапно стал единственным ребенком в семье? И вообще, у твоей сестры Маргарет старший сын женился, вот навести ее и грозно затребуй уже ее внуков.