Игра отражений (СИ)

Говорили, что Уилл МакТавиш — бывший капитан флота его величества. Эдме видела его только в обычной для хайлендера одежде и не могла представить, каков он в форме. А в килте и меховом плаще он казался ей ужасно огромным, его голос громыхал, как отдаленный обвал, а его ладонями можно было гранить изумруды.

— Эдме, пора переодеваться, — позвала мать. — Ты готова?

— Да, мама, — еле слышно ответила девушка, откладывая вышивку. Внутри все кости и органы словно стали тяжелым холодным киселем.

Мать взяла ее за руку, отвела в комнату, кивнув на свадебный наряд, разложенный на постели:

— Красавица будешь.

Эдме бросила только один взгляд на одежду и отвернулась. Может, и красавица, если на наряд смотреть будут. Эдме сама его вышивала, сама пряла шерсть и ткала полотно на свои свадебные одеяния.

— Ну что ж ты грустная-то такая, будто похороны, а не свадьба?

— Ничего, мама, — про себя Эдме подумала, есть ли для нее разница, похороны или свадьба? Из одной неволи в другую, уже навсегда.

— Переживаешь? — угадала мать. — Не бойся, замужем не так уж и страшно.

— Не страшно? Мама! — почти всегда едва слышный, голос Эдме взвился серебряным колокольчиком в этом крике. — Мне страшно! Я не хочу… — и угас, девушка закрыла лицо руками, сжалась в ожидании наказания.

— Ну чего ты боишься? Садись, нужно заплести тебе косу.

Эдме почти упала на низкую скамеечку у ног матери. Косу… Эту косу в первую брачную ночь будет расплетать ее муж. Или не будет — удобнее же намотать на руку, чтоб никуда перепуганная девчонка не делась с брачного ложа.

— Хорошая у тебя коса, длинная, толстая, загляденье просто, — приговаривала мать, расчесывая волосы Эдме. — Мало кто такой похвастается.

Эдме изо всех сил жмурилась, чтоб не дать пролиться слезам. Хороша же она будет с опухшей от слез рожей. И без того не красавица, муж будущий смотрел, как на птенца неоперившегося: то ли лебедь, то ли кряква.

— А теперь одевайся. И пойдем.

Мать ей явно гордилась.

Девушка сбросила простую полотняную сорочку и шерстяную юбку, в которой ходила дома. Омовение в настоянной на травах воде она совершила еще утром, как и полагалось, и сейчас только вытерлась влажной тряпицей, стирая выступивший от нервного напряжения пот. И принялась одеваться: нижняя рубашка, вышитая алым по белому обережными знаками, верхняя, до того густо расшитая цветами, бисером, серебряной нитью и даже мелкими жемчужинками, что ворот, рукава и ткань на груди почти не гнулись. Далее последовала юбка, сшитая из тартана родовых цветов, замшевая безрукавка, тоже расшитая Эдме, только уже не простыми узорами, а клановыми. Голову и плечи покрыла шерстяная шаль из того же тартана. Сверху мать накинула на нее плащ из беличьих шкурок.

— Красавица же. Твой жених придет в восторг, — это уже прозвучало с сомнением.

Эдме промолчала, хотя сейчас ей хотелось попросту истерически рассмеяться: уже и мать поняла, что до красавицы ее дочери, как пешком до Луны от вершины Бейн-Нибхе.

— Ну, теперь осталось только дождаться твоего жениха. Даже странно, что еще никого нет.

Наконец, где-то там, где были ворота, послышалось конское ржание и веселые крики мужчин. Свадебный кортеж с выкупом прибыл, сейчас братья Эдме будут ставить жениху препоны, придумывать испытания. Мать, бросив на нее последний взгляд, ушла, проследить, чтоб угощение для гостей не остыло. Эдме же заметалась по комнате, не зная, куда себя приткнуть. С каждым мгновением страх все рос, заполняя ее разум и душу. От окна послышался какой-то шум, возня, потом в комнату, как показалось, заполнив ее собой, влез мужчина. Эдме словно парализовало на месте, она даже закричать не смогла, когда ее перекинули через плечо и вынесли на улицу тем же путем.

— Ну хоть брыкнись, дорогая невеста, я ж тебя похищаю.

«А? Это Уильям МакТавиш?» — промелькнула глупая мысль.

Эдме еще немного повисела безвольной тряпочкой, пока ее не донесли до стены родового замка. А потом, глубоко, насколько это было возможно, вися вниз головой, вдохнула и закричала.

Уилл едва не отпустил веревку, по которой лез на стену.

— Эдме, ну хоть не в ухо, — взмолился он, перехватывая веревку заново и побыстрее перебирая руками.

— Извините, — охрипнув от крика, выдавила девушка. Брыкаться она даже не пыталась: а ну, как свалится? Да прямо со стены вниз головой. Нет, ей, конечно, совсем не хотелось замуж, но не до такой степени, чтоб кончать с собой.

Уилл перебрался через стену, усадил Эдме в седло перед собой и подхлестнул коня. Сзади с веселыми воплями заметалось эхо — собиралась погоня.

Откуда-то сбоку появился еще один всадник, усмехнулся:

— Ну у тебя и голосистая невеста, Йети! Ходу, ходу, друг мой!

— Тороплюсь, как могу. Эдме, пересядь к Вику, он полегче, а то мой конь скоро захрипит.

Мужчина протянул руку, и Эдме, почему-то растеряв разом весь страх, ухватилась за нее. Ее выдернули, как морковку из грядки, и вот она уже сидит перед чужаком, прижавшись к его груди спиной. Он совсем не крупный, но почему-то от него веет силой и уверенностью. И еще надежностью. И теперь можно повернуть голову и посмотреть на жениха, пригнувшегося к гриве своего жеребца.

Уилл усмехнулся ей:

— Не бойся, малышка.

Эдме кивнула, невольно прижалась к спутнику.

— Вик, только не потеряй мою невесту, а то снесет вас, как двух мышат, веткой.

— Йети, я тебе клянусь, на свадьбе воспользуюсь правом бить морду всем и каждому и подерусь с тобой! — расхохотался Виктор.

— И будешь потом в постели три дня валяться, кляня все на свете.

— Увы, мой друг, придется перевязать то, что ты мне сломаешь, и мчаться в Савентум.

— Так сильно хочешь быть капитаном? Пригнитесь, мышки.

— Не могу подвести Лекса, Уилл.

— Да, я понимаю… Но ты никогда не думал о другом корабле?

Вик помолчал, внимательно глядя вперед, на изгиб узкой, зажатой в теснине, тропы.

— Думал, не думал — какая разница? Сейчас под моим командованием «Уэлли Стар», пока не вернется Александр. А потом… кто знает.

— У меня тоже есть капитанский патент, мыш.

— Зовешь к себе? — усмехнулся лейтенант, на сердце почему-то стало гораздо легче.

— Ага, — Уилл пустил коня по тропе, разговаривать было невозможно.

Уже на выезде из ущелья его догнал веселый вопль Вика:

— Согласен, Йети!

В клане МакТавиш уже было шумно и многолюдно, ждали жениха с украденной невестой, чтобы начать веселье. И семью невесты на сам обряд бракосочетания. Взмыленные кони вынесли «воров» на широкий луг перед крепостью, и Вик передал Уиллу невесту.

— Ну, вперед. А ты, девочка, не бойся этого Йети, не так страшен черт, как его малюют.

Эдме слабо улыбнулась. Пока что все было не так уж и плохо, жених с ней обращался бережно. Явно сдерживал свою силу, прижимая ее. А когда соскочил с седла, не дал ей ступить наземь — поднял на руки, как ребенка, посадил на сгиб локтя и так и понес. Встретили их радостными воплями и поздравлениями, пожеланиями долгих лет и уверениями в красоте невесты. Эдме, смущенная, раскрасневшаяся от мороза и ветра, в самом деле была сейчас красива. Ее передали в руки старой Мойре, чтоб помогла поправить одежды и успокоила перед началом обряда. А через считанные минуты к крепости вылетела неудачливая погоня: родичи невесты и сваты, так удачно заговорившие им зубы, что те поздно спохватились. Хохотали над ними вовсю, потешались, что братья проворонили невесту. Ох, будет на этой свадьбе славная драка, вон как Фергюсоны алым наливаются. Вправду, позорище — упустили сестру, даже по пути не догнали. Сваты уже понемногу покинули двор, ведь первыми, если что, бить будут их.