Игра отражений (СИ)

К ним подошел лакей:

— Королева хотела бы видеть вас.

Ее величество, Мария Ольденбург, приняла их в своем будуаре, вопреки ожиданиям Доминико, обстановка там была весьма строгой и далекой от вычурности. Пришлось вспомнить, в каких условиях росла и воспитывалась королева.

— Итак, вы и есть знаменитый Рыцарь Островов? — она с каким-то детским любопытством посмотрела на Кристину. — Род, известный своей магией, которая хранит Острова от врага?

— В какой-то мере, это так, ваше величество.

— Мне нравится ваше платье, я закреплю этот фасон, подтвердив моду.

Королева говорила простыми фразами, отчего казалось, что сухо швыряет их, но улыбка отчасти смягчала резкость фраз. А потом в руки Кристине лег высокий ларец:

— Если это и впрямь поможет, то она ваша. Корона.

— Это поможет, ваше величество, — Доминико почти не владел норайо, языком, который считался основным в Балтийском королевстве, но на эту короткую фразу его познаний хватило.

Мария просияла, услышав даже такой отзвук родной речи, затем принялась расспрашивать Кристину о платье, удобно ли его носить без корсета, не натирают ли кружева, какие украшения лучше подбирать и прочие мелочи, в которых язык был совсем неважен. Дальше пошли туфли, потом какие-то совсем уж интимные части гардероба, которые дамы обсудили полунамеками и невнятными жестами, но прекрасно поняли друг друга. Завершился разговор с появлением Георга в покоях супруги. Король смутился как мальчишка, застуканный лезущим к окну своей дамы сердца. Даркмайры предпочли немедленно откланяться.

— Уф-ф-ф, я думал, что провалюсь в щель между паркетинами или просочусь в кадку с цветком, пока вы там обсуждали свои маленькие женские радости, — совершенно смущенный Доминико светил ушами.

— Ну, Марии явно было приятно, что с ней хоть кто-то поговорил, кроме мужа. Мне ее жаль… Королева чужой страны, почти не знающая языка…

— Норайо выучить легче, чем эмерский, — кивнул сагранзец. — У балтов совсем простой язык, но я, к своему стыду, пропускал требования учителей мимо ушей и с трудом могу связать пару фраз.

— Интересно, а Георг знает ее язык?

— Знает, но не слишком хорошо. Отец рассказывал, что после одного из приемов едва не случился дипломатический конфуз, когда Георг пытался объясниться с послом Балтии на родном для того языке и перепутал пару слов. Скандал удалось замять, между послом и его величеством завязалось даже некое подобие дружеской переписки. Результат ты видишь.

Кристина улыбнулась:

— Да уж. Ну что, попрощаемся с Дамайнами, и домой? Хочу примерить корону.

— Кристо, повремени с примеркой, хорошо? — обеспокоился маркиз. — Хочу, чтобы камни сначала проверили. Никто лучше малефис этого не сделает, а я ведь все равно собирался искать их, вот и совместим сразу три дела.

Кристине явно не хотелось выпускать вожделенную корону из рук, но она кивнула:

— Хорошо.

— Она никуда не денется, теперь это твоя игрушка. Но я все равно боюсь за тебя. С проклятьями не шутят, мы уже убедились в этом, ведь так?

— Это точно, — Кристина содрогнулась.

Леди Маргарет вместе с лордом Джоном нашлись уже в экипаже, собирались уезжать. Попрощались с ними быстро, Даркмайры забрались в свою карету и тоже отправились домой. Было уже далеко за полночь, хотелось одновременно есть, согреться в горячей ванне и спать. Кристине хотелось еще и шоколада с десертом, и хотя бы полюбоваться на корону.

— Ноги гудят, так странно, мы ведь совсем немного танцевали.

— Но сколько времени провели, не присев и на минутку? Ничего, любовь моя, ванна, массаж, та мазь, которой мы спасались после танцев — и завтра все будет в порядке, — пообещал Доминико. Из экипажа он вынес ее на руках, почему-то вспоминая тот день, когда нес ее из катакомб разрушенного храма. Только в этот раз, вместо шпаги, у Кристины был другой трофей — корона.

Шоколад их уже ожидал, горячий и сладкий. А еще специально для Кристины было нечто тягучее, пахнущее словно целая роща свежайших лимонов.

— Я не хочу знать, как это называется, — распробовав лакомство, заявила та. — Но я хочу получить это еще раз. Нет, еще много раз! Валенсо, идите сюда. Я вас поцелую.

Повар посмотрел на Доминико, спрашивая, можно ли получить поцелуй прекрасной донны, разумеется, целомудренный и восторженный.

— Я обещаю не ревновать ровно пять секунд, — возвел очи горе маркиз, едва не хихикая.

За пять секунд Кристина украсила поцелуями обе щеки повара, который удалился к себе, растроганный донельзя.

— Ванна, растирание и сон, — обозначил программу-максимум Доминико и немедленно принялся приводить ее в исполнение.

Кристина уснула почти мгновенно, только и успела, что обнять мужа. Корона так и осталась лежать в шкатулке, невостребованная. Впрочем, если уж Нико попросил повременить с ее примеркой, то к нему стоило прислушаться. Это теперь ее имущество, еще успеет напримеряться, опять же, ее никуда не надеть, кроме как повертеться перед зеркалом.

====== Глава десятая ======

Что такое свадьба в Хайленде? О, это, во-первых, очень много эля. Во-вторых напрямую вытекает из во-первых: будут драки, правда, тут уже старейшины следят, чтоб никого до смерти не убили. Это танцы, это обильное, чтоб молодым сытно жилось, угощение.

Что такое свадьба в Хайленде для жениха и невесты? Тут много условий, первое из которых, по любви ли этот брак. Хотя жениху все равно приходится и столы таскать и расставлять, и запасы эля проверять, и лекарям про мазь от ушибов напоминать. А невесте приходится либо сидеть и предвкушать, когда уже можно, не таясь, пройти в спальню с мужем, либо реветь взахлеб, причитая, что она не хочет замуж вот за этого парня, папа, он же страшный.

Эдме МакФергюсон не делала ни того, ни другого. Правда, ей было страшно, но рыдать не имело смысла: отец сказал, что она выйдет замуж за этого огромного, как гора, человека, и Эдме покорно кивнула. За отказ отец мог и побить, и запереть в крохотную каморку, где нет окон и поэтому почти нечем дышать. После таких наказаний Эдме выходила больная и еще более бледная, чем обычно.

Сейчас мать вручила ей пояс, нитки с иголкой, и велела вышивать, чтоб не путаться под ногами. Эдме не столько вышивала, сколько просто сидела, теребя в руках ткань, и думала, что будет дальше. Жениха она видела только два раза в жизни, и явно ему не понравилась. Интересно, он будет ее запирать в комнате, чтобы она не мешалась? Или бить? У Эдме задрожали руки, игла пребольно уколола палец. Хотелось тихонечко выскользнуть из дому и сбежать. Куда-нибудь далеко-далеко, чтоб не нашли. Это значит — спуститься вниз, на равнину, потому что в горах отец и братья знают каждый камешек, все равно отыщут. А там… там людей много, можно потеряться. А прожить она, наверное, сумеет. Вышивать будет. Она умеет, в позапрошлом году только ее вышивками и спаслись, чтоб голодными в зиму не остаться, отец потом говорил, что на ярмарке с руками отрывали. Только убежать она не успеет, ее все равно разыщут и притащат. Может, все-таки, муж будет хоть немного добрым? Или разрешит просто сидеть и вышивать у окна.