Игра отражений (СИ)

— Хорошо-хорошо, я поняла. Своя пекарня и выпечка к столу высшего общества. Где вы собираетесь ее открыть?

— Я совершенно не представляю себе, где это возможно сделать, чтобы я не привлекала к себе внимания, идя в пекарню. Поэтому и обратилась к вам, миледи.

Маргарет задумалась. От поместья до ближайшего места, где можно устроить пекарню, слишком долго идти. Ехать, конечно, ближе, но экипаж привлечет внимание. В самом поместье нет места, чтобы все полноценно устроить. Впрочем…

— Нужно посмотреть, не продается ли где-то разорившаяся пекарня. Вам понадобится экипаж, идти будет слишком долго. Глем, вы общаетесь со многими поварами, ничего не слышно о продаже лавки?

Старый повар задумался, перебирая в памяти разговоры с поставщиками Дамайнов, поварами и слугами их соседей. Тряхнул легкими седыми кудряшками, обрамляющими лысину, сияющую, как нимб:

— А то как же, мэм, правда, место не самое лучшее, в Тупике Мельника, там в самом начале улицы пекарен много, до этой попросту редко кто доходил, вот Марчетт и разорился. Но пекарня хорошая, да и дом почти новый, полвека еще не простоял.

— Спасибо, Глем. Пекарня Марчетта — неплохое место, улица довольно широкая, экипажу хватит места проехать.

— У меня есть деньги на покупку. Точнее, у нас, ведь, по сути, мою пекарню и лавку в Ставросе выкупил Александр, — улыбнулась Амалия. — Если там в порядке печи и все прочее, то дело останется за малым: закупить продукты, заключить договоры на поставку и… И рекомендовать пекарню, но это уж будет не моей задачей. Если вы согласитесь, миледи, ведь вы — часть здешнего высшего общества.

— Разумеется, как только появятся булочки, я совращу парочку дам.

Они переглянулись и вдруг захихикали, словно заговорщики. Леди Маргарет кивнула повару:

— Глем, еще по чашечке, — и потянулась за очередным куском пирога. Стройная фигура? Это у Амалии фигура, а она — вешалка для платьев. К черту голодовки, теперь она не собирается носить корсеты!

Александр разыскал их на кухне, хотя попал туда случайно — пришел на запах.

— Пироги — и без меня? — возмутился он, с благодарным кивком принимая из рук весьма озадаченного посиделками господ на кухне повара чашку чаю.

— И без меня? — почти бодро постукивая тростью, в дверях возник лорд Джон. — Амалия, душечка, ваши пироги, похоже, чудодейственны. Один запах поднял меня на ноги.

— Джон, как ты себя чувствуешь? — сразу встревожилась Маргарет.

— Гораздо лучше. Гораздо, милая. И весьма голодным, так что предлагаю прежде пирогов перекусить чем-то более существенным. Глем?

— Сей секунд, милорд! — просиял повар.

— Предлагаю перебраться в столовую, — решила Маргарет.

Напоминать ей о жестоких словах, сказанных в первый день пребывания Амалии в Савентуме, никто не стал. Все с радостью перешли в столовую, куда через десять минут ввалился и Тео, только что вернувшийся со службы.

— А вот и наш блудливый сынок заявился, — радостно заявила Маргарет. — Опять нажрался пирожных у своей невесты?

— Невесты? — глаза Теодора стали большими, круглыми и очень честными. — И в мыслях не было.

— То есть, пудрить девушке голову и поедать пирожные — это в порядке вещей? И ты не собираешься жениться на даме, с которой наедине поедаешь пирожные?

— Даме? — Тео нехорошо прищурился, уголок рта дернулся в саркастичной усмешке. — Эта дама, извольте видеть, прыгает в койку каждому, кто ее напоит. Прошу прощения у леди. Сегодня меня не дождались, а свято место, как говорится, пусто не бывает.

— О, ты просто снял гору с моих плеч, а я уж, было, совсем собралась попросить Лекса побеседовать с тобой.

— Матушка, со всем уважением к вам, если вы объявите и на меня «охоту», я… я в горы сбегу. И там найду себе кого-нибудь, — Тео, судя по прорвавшимся в голосе эмоциям был в раздрае. А еще немного пьян: перед тем, как явиться домой, он завернул в паб и вылакал пару кружек эля.

— О, если для того, чтобы ты нашел себе невесту, которая тебя устроит, нужно объявить охоту, то я это сделаю немедленно. А вы, молодой человек, сейчас подниметесь наверх и проспитесь, после чего смените одежду и избавитесь от этого ужасного запаха.

Лекс, усмехнувшись, коснулся руки матери:

— Не надо «охоту». Крис и ее Доминико поделились с нами идеей о возрождении музыкальных приемов в Даркмайр-холле. Думаю, там мы Тео и познакомим с кем-нибудь стоящим. Все же, согласитесь, вкус у моей дорогой сестренки есть, и пригласит она достойных леди и джентльменов.

— В этом я ни капли не сомневаюсь. Тео, немедленно обедай — и спать.

Сконфуженный, лейтенант гвардии уселся за стол и уткнулся взглядом в тарелку. Но время от времени поглядывал на незнакомую девицу, за которой так трогательно ухаживал брат, и улыбался про себя: видимо, это и есть та самая Амалия.

Маргарет не сменила гнева на милость, после обеда погнала младшего сына отсыпаться:

— Напиваться в дешевом кабаке дешевым элем. Позор!

— Мое разбитое сердце лечится именно так, — неуверенно отговаривался Тео, но шел за ней покорно, как нашкодивший щенок.

— Разбитое сердце нужно лечить с дорогими дамами полусвета и наиприятнейшим вином, а не в каком-то грязном заведении. Ложись спать. Чистую одежду получишь по пробуждении.

— Да, мама, — вздохнул Тео.

Маргарет поцеловала его в лоб и вышла.

— Пекарня? — Лекс хохотал, слушая грандиозные планы жены на захват теплого и хлебного во всех смыслах местечка в Савентуме. — Леди, да вы, я вижу, спелись. Матушка, — спросил он вернувшуюся в столовую Маргарет, — какая доля ваша в этом деле? Ведь, я так понимаю, без вас не обойдется?

— Ну, без хорошей рекламы точно не обойтись, там около восьми пекарен.

— Солнышко?

— Думаю, двадцать пять процентов прибыли, ведь реклама — это в самом деле очень нужная вещь, — согласилась Амалия.

Маргарет на четверть прибыли согласилась охотно. Не то чтобы леди Дамайн нуждалась в деньгах, но увлекательная авантюра сулила неплохо поразвлечься. Но не за бесплатно же. В чопорной островной леди проснулась и отказывалась снова впадать в летаргию безбашенная горская девчонка, та, которую звали Бешеная Марго.

— Я дам вам один из наших экипажей и лошадей, а также пришлю слуг для работы по дому и в конюшне.

Лекс снова склонился, целуя ее руку, но Маргарет не дала ему этого сделать, притянув к себе и обнимая. Господь Всемогущий, неужели требовалось довести все до последней точки, чтобы она вспомнила, кто она есть, и перестала рядиться в слишком тесный образ? Она — дочь хайлендера, даже несмотря на то, что жена лоулендского лорда. И ею она и останется до конца своих дней.

— Когда ты успел вымахать в такую башню? — сын получил горячий поцелуй в лоб.