Игра отражений (СИ)

— Что ж, тогда пора готовить все, что потребуется новорожденным.

И закипела суета. Слуги отнесли на террасу, где и должны были состояться роды, купель, позже ее наполнят чистой теплой водой, раздвижной пеленальный столик, еще один — для инструментов доктора, на всякий случай. Нико же по секрету рассказал, что пуповину перекусит Ианталь, она же заберет послед, как дар морю, взамен одарив детей благословением морского народа.

— А она сможет ее перекусить?

— Еще бы. Ты ведь видела, какие у них зубки.

— А это ведь правда будет не очень страшно?

— Правда, Кристо, ничего страшного не будет. Ну, посмотри на меня? Видишь, я уже спокоен. И я тебя не отпущу ни на секунду.

— И тебе будет больно.

— Зато не будет больно тебе, а я выносливый.

— Но ты уже вытерпел достаточно тогда.

— Кристо, — Доминико нежно взял ее за руки, перецеловал каждый пальчик, ладони и запястья, — сердце мое, ради тебя я готов терпеть столько, сколько понадобится. Но ты никогда, запомни, никогда больше не будешь испытывать боль.

— Я люблю тебя, мой львенок.

— А я тебя, Кристо. С первого взгляда и навсегда.

— Это можно вынести в девиз рода, — рассмеялась Кристина.

— А это и есть девиз семьи Саматти: «Desde el inicio y para siempre».

— Хорошо… Ой… Не надо было смеяться.

Доминико сжал ее руку, убирая боль от первых, пока еще слабых и редких предсхваток.

— Так лучше?

— Да, намного. Спасибо, любовь моя.

День все же покатился к закату, схватки стали чаще, Нико замирал, пережидая их, пока доктор Алехандро не скомандовал спускаться к морю.

— Скоро отойдут воды, и лучше, чтобы это произошло уже в воде.

Кристина со всей доступной скоростью направилась к морским волнам. На террасе ее раздели, оставив только свободную тонкую сорочку, совершенно неприлично короткую, Доминико остался в одних штанах, и снес жену в море на руках. Там их уже ждали русалки, немедленно окружившие роженицу. Море было спокойным, как зеркало, в их бухте.

— Привет, — улыбнулась им Кристина. — Ну вот, скоро будут дети.

— Мы уже чувствуем их, — кивнула Ианталь. — Скоро взойдет звезда. Расслабься и ляг на руки брату.

Кристина откинулась на руки мужу, улыбнулась ему. Он тоже старался улыбаться, хотя по его виду было понятно, что родовые боли — это не те ощущения, которые готов пережить мужчина без некоторого стресса и шока.

— Зато потом расскажешь детям, что ты прочувствовал весь процесс родов.

— О-о-о, боюсь, я не смогу найти сло-о-ов, — простонал юноша.

— Милый, просто потерпи, постарайся дышать глубже. Черт, кто из нас рожает?

— Кажется, оба, — коротко рассмеялся Нико и прикусил губу.

Кристина чувствовала только напряжение мышц, которое старалась контролировать так, как ее учили доктор и донна Изабелла, размеренно дыша.

— Роди мне симпатичного львенка, а лучше дву-у-у-ух-х-х-х.

— Ну вот и началось, — констатировала Ианталь, учуявшая вкус околоплодных вод.

И время понеслось просто с дикой скоростью, как необъезженная лошадь. Дальнейшее слилось для Кристины в сплошную яркую спираль, завершившуюся чувством освобождения, когда сначала сын, а потом и дочь легко выскользнули из нее, а потом вышел и послед. Ианталь перекусила пуповины, но перевязывал их уже доктор Алехандро, он же приподнял сердито барахтающихся младенцев над водой. И берег огласил сдвоенный крик, больше похожий на кошачье мяуканье.

— Ура… Мы родили, Нико. Слышишь?

Юноша только слабо улыбнулся, ошалело поводя головой. Ему показалось, что роды сродни болезненному оргазму после долгого воздержания.

— Все? Тебе лучше? Слышишь, они пищат.

— Голосистые, — выдохнул он.

После их вытаскивали из воды слуги — сил ни у Кристины, ни у Доминико не осталось. И на руках унесли в дом, где детей немедленно уложили на грудь матери, а их счастливого отца устроили в кресле.

— И что мне делать? — Кристина растерялась. — А они меня сосут, как котята кошку.

— Вот и кормите, — посоветовал дон Алехандро. — Потом их унесут в детскую, и у вас будет часа три-четыре на отдых. И снова кормление.

— Мне нужно кормить их каждые четыре часа?

— И будет просто счастьем, если они будут хотеть есть одновременно, — кивнул врач. — Иначе времени на отдых просто не останется.

— Ничего, надеюсь, я справлюсь.

Уверенности в голосе Кристины не было ни капли.

— Мы справимся, — поправил ее Доминико. — Правда, мы со всем справимся.

Что такое материнский инстинкт, Кристина поняла через две недели, когда, гуляя с малышами в саду, задремала в тени в уютном шезлонге, используя каждую секунду, которую давали ей дети, на отдых. А проснувшись, обнаружила у колыбели с детьми незнакомого малефис, любопытно заглядывающего под кружевной полог. В его движении не таилось даже намека на угрозу, скорее всего, он просто учуял королевскую кровь и пришел посмотреть на ее носительницу. Но… Детей воплями будить было нельзя, поэтому Кристина располосовала ему лицо и руки ногтями молча, все целясь добраться до глаз. Малефис, в первое мгновение просто стоявший столбом и даже не сделавший движения, чтобы закрыться, так же молча упал на колени и прикрыл голову руками. Видимо, тоже понимал, что за лишний шум его не просто удушат, а вырвут глотку голыми руками. Кристина устала быстро, брезгливо отряхнула руки и жестом приказала убираться. Мале уполз по-ящеричьи, опасаясь даже на четвереньки подняться. На следующее утро на подоконнике их с Нико спальни появилось «извинение»: длинная, изящнейшего плетения, цепочка, украшенная сине-зелеными опалами. Доминико, услышав эту историю от возмущенной Крис, с трудом сдерживал смех, чтобы не обидеть ее, утешал и успокаивал, как мог.

— Вот так и ложись подремать на пару минут…

— Он не причинил бы вреда ни тебе, ни детям. Мало того, теперь он, скорее всего, станет охранять вас от любой опасности, а шрамами от твоих коготков, о моя львица, на лице будет гордиться, словно боевыми ранами.

— Почему? — удивилась Кристина.

— Потому что его «отметила» сама мать королевы, — усмехаясь, пояснил Доминико. — Малефис во многом имеют странный, первобытный уклад. Ты приняла его кровь, а это честь для малефис.

— О, если еще раз решат так меня напугать, я их всех такой честью одарю…

— Тогда проще позволить им увидеть детей, так сказать, официально, если ты не против.

— Я не против, пускай посмотрят.

«Прием» для малефис решено было организовать все в том же саду, вернее, никто ничего не организовывал, просто Нико как-то по-своему оповестил кровных родичей о том, что в такой-то день им покажут королеву, дары приветствуются, но не обязательны. Крис устроила себе уютное гнездо на вынесенном в сад диване, где и воссела, держа на руках сладко спящих близнецов, из маленькой женской мести укутанных ею в одинаковые пеленки и чепчики. Впрочем, чутье, скорее всего, подсказало бы им, кто их королева. Малефис она встречала довольно прохладным взглядом, однако улыбалась вполне мирно. Они шли вереницей, тихие, как тени, лишь те, кто был дальше, осмеливались перешептываться. Гора подарков у дивана росла и ширилась. Мале не подходили близко, оставаясь в двух шагах от него, низко кланялись и отступали, чтобы дать место другим. Это было до странного торжественно, Кристине казалось, ожила одна из древних горских легенд о сидхах, которые она слышала от старух клана. Наконец, они мелькнули легкими тенями и исчезли. Близнецы сразу же проснулись и затребовали есть. Они были почти синхронны. Просыпался Лучиано, за ним тут же просыпалась Глэдис-Миель.