Игра отражений (СИ)

Трактирщик, видимо, не без оснований ожидая от юного маркиза щедрой оплаты, споро уставил перед ними стол целой армадой тарелочек с закусками-тапас, миски с ароматнейшей паэльей с креветками и мидиями, соусы, каждый из которых источал ни с чем не сравнимый аромат зелени, чеснока, трав и пряностей. И, конечно же, кувшин вина-«гебрис», то есть, сделанного не из одного сорта винограда, а из нескольких, и белого, и красного, и черного.

— Какие ароматы, — восхитился Кристиан. — Это у меня просто такой бунт, что ли. Леди нельзя много есть, Кристина вынуждена питаться очень экономными порциями, а уж о сладком и речи не идет. Один дюйм в талии — и здравствуй, клеймо жирной свиньи, неспособной проявить силу воли. Поэтому я наедаюсь сладким до отвала. И везде в путешествиях стараюсь пробовать побольше всяких блюд.

— О, Мадонна, какие глупости ты говоришь, Кристо. Какое клеймо? Да ты тонок, как былинка, а Кристине необходимо избавиться от всех ее ужасных корсетов. Никаких корсетов, они попросту не нужны ей, поверь, — Доминико говорил тихо, но весьма горячо. — Это уродование себя, своего тела… Зачем оно? Кому?

— Знаешь, на один из дебютов в свет вышла девушка. На мой взгляд, элегантная, знаешь, такая… В будущем могла быть классическая островная баронесса, уютная и кругленькая, любящий муж, пятеро воспитанных детей. Очень аппетитная булочка в белом платье, все в меру, все аккуратно, пышущая свежестью. Она умерла, задушенная корсетом, пыталась добиться талии как у одной из ее новых подруг. Та была тощей, словно высушенная рыба. И очень авторитарна, забила бедной пышке голову… Придворный мир жесток, Нико, мода властвует над всем. Модно быть тонкой и изящной, бледной, для чего некоторые глотают уксус, травясь, боятся солнца и прячутся от него. Леди Сент-Клер смертельно завидовали из-за ее северной белой кожи, не обгорающей на солнце. Хотя мы с Бекки по четыре часа в день сводили проклятые веснушки всеми притираниями, какие знали. Уничтоженных ради безупречной кожи овощей хватило бы на год похлебки.

— Кристо, я люблю тебя и с веснушками, которые у тебя все равно видны, когда ты мужчина, — усмехнулся Доминико. — И с твоими очаровательными родинками, не скажу, где. И если драгоценная моя донна станет чуть-чуть пышнее, а она станет, ненамного, но все же, после рождения детей, я буду любить ее еще сильнее. И никогда не позволю ей душиться корсетами, и плевать мне на высокую моду с колокольни Святого Дамиана, право же. Не позволю уродовать красоту, mi caro.

— У меня веснушки? — ужаснулся Кристиан, трогая переносицу.

— Ага, — расплылся в счастливой улыбке Доминико. — Они такие… как капельки меда на твоей коже. Так и хочется слизнуть.

— Я вернусь из солнечной Сагранзы весь в рыжих точках.

— Золотистых. И не весь. И вообще, тебе важно, кто и что подумает при дворе? Важен только ты, мое сердце, и твой комфорт.

Кристиан тепло улыбнулся ему:

— Хорошо. Итак, с чего мы начнем наш завтрак?

Доминико принялся называть каждое блюдо, примерно описывая, из чего оно, заодно и вино разлил по кружкам.

— Здесь нет чая, да и кофе готовят не всегда, но чуть дальше, на площади, есть три кофейни, туда мы тоже заедем. А еду запивают вином, оно совсем легкое, почти как виноградный сок.

— М-м-м. Я хочу попробовать вот то… Паэлья?

— Да, верно. Рис с морскими гадами — самое традиционное, что только может быть в Сагранзе на побережье.

— Не пробовал таких морских, — дальше Кристиан умолк, переключаясь на еду.

Простая еда сагранзских крестьян и горожан была… простой. И очень вкусной. И сытной. Непривычно-пряной на вкус Кристиана, но пожар во рту и глотке тушился вином, а хлеб с оливками и луком хотелось обмакивать в острый соус еще и еще, и оторваться от трапезы было положительно невозможно, пока не попробуешь все!

— Так, все… Иначе подо мной конь рухнет, раскинув ноги.

Доминико, уплетавший еду, как и полагается молодому здоровому мужчине с отменным аппетитом, только фыркнул:

— Не рухнет. Но, согласись, что это вкусно?

— О да, это безумно вкусно.

— Ты точно наелся? — сагранзец обозрел стол, на котором осталось еще немало еды.

— Шутишь? Я в жизни столько не ел! Чувствую себя, как жук-древоточец, в одиночку сожравший вкуснейший дубовый стол.

Сравнение Доминико насмешило до слез.

— Тогда идем, жучок. Прогуляемся по городу, полюбуешься на нашу деревенскую архитектуру. И двинемся дальше.

— Да, прогулка — это то, что необходимо, — Кристиан осмотрел стол. — Зачем ты столько заказал, мне это ночью сниться будет…

Доминико махнул рукой, подзывая трактирщика, сказал ему что-то, указывая на остатки пиршества. Клементо кивнул, расплывшись в улыбке, обращенной к Кристиану, тоже что-то сказал.

— Он счастлив, что тебе понравилась его стряпня, Кристо. А остатки он соберет нам с собой в дорогу.

— О. А как мы потом это все разогреем?

— На костре, конечно же.

Кристиана перспектива вдохновила. Костер, ночь, они вдвоем… Теплые ночи Сагранзы, невероятное звездное небо, поцелуи… Ох, ну вот, снова! Лучше пока смотреть по сторонам и просто гулять.

Лерно оказался и в самом деле маленьким, но каким-то очень уютным. Все эти уличные фонтанчики — да где на Островах в городах, подобных этому, можно было увидеть вырезанную из розового гранита или дешевого мрамора чашу, в которую тонкой струйкой течет вода из местного родника? А улицы, по которым не текут помои? Здесь не было канав, вернее, не было открытых канав, зато почти везде, у каждого дома, Кристиан видел тяжелые чугунные решетки, фигурные, словно соборные окна, закрывающие канализационные стоки.

— Тут уютно. Но… Он словно ненастоящий, этот город.

— Почему? — удивился Доминико.

Город-то был как раз настоящий, по улицам сновали горожане, шумел рынок, звенели молотки в квартале кузнецов, перекликалась домашняя скотина, в местном крохотном порту разгружались запоздалые рыбацкие тартаны.

— Не знаю, он словно с картины сошел. Ладно, давай дальше гулять.

Они проехались до порта, полюбовались на море и корабли, замершие в бухте, поднялись до площади и выпили по чашечке ароматнейшего, черного и сладкого кофе, почти такого, как готовил Анхель.

— Мне будет очень не хватать на Островах этого напитка, — с грустью признался Кристиан.

— Почему? Возьмем с собой пару мешков зерен, родители пришлют потом еще.

— И я напьюсь его на несколько лет вперед…

— Да зачем же, Кристо? Ты будто пытаешься запастись всем — солнцем, впечатлениями — впрок, будто тебя этого скоро лишат!

Кристиан усмехнулся:

— Ну, леди в положении кофе явно будет противопоказан, как и при кормлении. Прости, что так шокирую, но обычно леди идут на всяческие мучения после родов, истязая себя голодом и перевязывая грудь, чтобы сохранить фигуру. Однако бывают такие, что кормят сами.